Все притихли, перестали стучать ложками. Лера медленно положила на тарелку надкушенный пирожок, исподлобья уставилась на обидчицу.
Вон какая деваха вымахала, а дурью маешься! зло продолжила та. Совсем рехнулась! Покойник у нее проклятый. Ты, она развернулась к Соне, меньше ее слушай. Ничему путному ЭТА не научит, только мозги запудрит. Нашла с кем дружить.
Соня растерялась. Испуганно глянула на подружку. У Лерки подозрительно заблестели глаза, она сжала кулаки, шумно вдохнула и явно готовилась выпалить что-то резкое и не совсем цензурное. Видно, не впервой приходится отбиваться от подобных нападок.
Соня внимательно пригляделась к обидчице, и вдруг, удивляясь собственной дерзости, потянулась через стол, резко отвернула ворот чужой рубашки. Спрятанная складкой ткани, на изнанке красовалась крупная черная булавка, обмотанная черной ниткой.
А зачем вы носите булавку застёжкой вниз? От дурного глаза? тихо спросила девочка. И крестик у вас непростой. Крестильный, правильно? Обережный?
Тетка опешила от подобной наглости, поправила воротник, гневно кинула ложку, поднялась из-за стола и, не прощаясь ни с кем, вышла, напоследок громко хлопнув дверью.