Подошел рассвет, почему то в мае он всегда ранний. Ксения тем временем выдвинула мне иск, что стенки палатки кое-где мокрые, и это доставляет ей физические и моральные страдания. Суд иск отклонил, так как пользователь был заранее предупрежден о дефекте жилого помещения. Стороны пришли к соглашению и стали готовиться просидеть в палатке до обеда. Казалось бы, после сильных нагрузок лежи себя и плюй в недалекий потолок, но в замкнутом пространстве палатки это не доставляет удовольствия, хочется прыгать и петь, но негде. Мы помолились Ямбую, и он сдвинул расписание дождя влево. Поэтому уже к 10 часам все утихло, мы тихонько встали и в 12 дня бежали по склону заросшему елями и пихтами вниз по течению. Первоначально все было плохо, склон все больше склонялся, а мы все больше скользили с намерением свалиться с полуобрыва в речку. Наконец-то выбрав момент спустились к реке, пообдирались лавируя между упавших деревьев, выбрали место и переправились через речку. С этого момента дела наши изрядно поправились. С каким-то намеком стало высовываться даже солнце, и Ксения сняла куртку, что было хорошей приметой к чудесной погоде. Поляны вновь разгладились, подобрели. Унылая еще растительность была не против нашего прохода, а дальность обзора гарантировала, что я не наступлю на медведя, как это уже раз было. Он дрых, а я ничего не видел в упор в этой траве. Стало попадаться все больше Лилии Глена. Все это меня радовало, но где же черемша?
«Тута я!» вдруг услышал я знакомый голос, и повернув голову на возглас увидел родную, с красными мазками у основания листиков. Молодая поросль радостно рвалась ко мне, а я ее. Я рыдал, но резал ножом ее плоть. Черемша оказалась редчайшим растением на этом направлении, а редкое растение Лилия Глена было распространенней, чем крапива в Долине Туристов. Где она, походная справедливость? Черемши оказалось два больших бутона, и больше я ее не встречу на всем протяжении похода, это чтобы два раза не вставать.
Мы ели черемшу с Ксенией не отходя от источника ее. Я с удовольствием, а женщина с морщинкой «Кислая и гадкая». Столь необходимые элементы наконец-то попали куда нужно, и процесс восстановления, незримо, но уверенно и точно пошел с удвоенной силой. Черемша это сила.
Начав движение мы почти сразу наткнулись на явные признаки дороги. Давно заброшенной, но по всему было видно, когда то овеществленной. Почва под ней была более плотной, хорошо читались бортины и направление дороги. Мы прошли по ней метров двести, и она потерялась. Ожившие было наши надежды затухли как костер без харчевания. Вновь целина приречной растительности, не очень затруднительной без растительности, но не дорога. В это время река привлекла настолько наше внимание, что мы дружно, и не прибегая к коммуникативным навыкам, повернулись в сторону мощного шума. Все говорило о чем то.
Приличный для здешних мест порог красиво рвался на свободу. Мы пофотались на его фоне, зачем не знаю, не спрашивайте. И тут же обратили внимание на плотные зачатки Лилии Глена, здесь она начинала доминировать над другими, но пока только начинала..что же еще будет впереди? А главное с этой точки она перестала быть дезъюнктивным ареалом. Сплошная линия вдоль реки тянулась на многие километры захватывая целые поляны. Ничего подобного на Сахалине я не видел и не слышал. Сплошные поляны заросшие Лилией Глена наблюдались только на Кунашире, а для Сахалина такое явление не было нигде описано. Поэтому можно утверждать, что мы с Ксенией совершили не только преступление (случайно наступая на отдельные экземпляры), но и большое фитооткрытие. Здесь тоже нужно сильно подумать, в честь кого из нас назвать эту местность.
Поглядывая на глянцевые листья Лилии, ступали мы вдоль реки, которая вечно нас хотела отжать в свои воды, а бамбук периодически подключался к этому святому для тайги делу, и мы с трудом балансировали на краю.
Я подозвал Ксению, которая уже пробежала вперед газелью прыгнув через очередное поваленное. «Ты заметила?», «Нет» ответила попутчица. «Веточка подрублена на бревне». Мы оба уставились на зарубку. Она была довольно свежая, не сегодняшняя, но и не прошлогодняя. «Люди» без озвучки стало понятно. Вот что они делали здесь? Мучались мы недолго. Пни сочащиеся соком, именно такая открытка предстала перед нашими глазами. И тут же посыпались другие признаки неестественного характера. Нечто натянутое на палке с вонючим припахом, какая-то железка, и наконец, венец. Большая будка втиснутая в 250-летнюю ель, где-то на высоте трехэтажного дома. Постепенно загадка распуталась. Засадный домик высоко на дереве, к которому, на другой стороне вели сложные ступени, в виде набитых досок. Напротив, расчистив заранее сектор от деревьев, метрах в 50 была выложена привада. Коровья шкура хитрым образом закрепленная, кроме того в железной фигне тоже было что-то съедобное и от того вонючее. Фигня была надежна закрыта от проникновения и закреплена цепью к земле. Все говорило о том, что из леса усиленно выманивали медведя, и что процесс был безуспешен. Никаких даже близких следов медведя. Хотя по ходу движения мы встречали следы медведя, даже довольно свежие экскременты. Но тут, либо медведь был уже битым и умным, либо по странному совпадению, в сиих квадратных километрах их не оказалось. А у медведя очень острый нюх. В семь раз сильней, чем у собаки. Видимо все дело в поумневших медведях.
Пройдя еще 300 метров, каким то чертом нас потянуло подняться на терраску заросшую темнохвойными. И тут же открылось. Огромная изба стояла меж деревьев. Мы удивились и ринулись осматривать ее. Зимовье было просто огромным, если сравнивать со всеми мне известными. Кроме того стоял туалет, чего я не встречал нигде, и собачья конура! Что было уже невероятным излишеством. Газовый баллон лежал под койкой, масса инструмента и бытовых проборов, уходящий в землю слив, раковина в доме! Два больших окна! Естественно в стекле и прочее, что не соответствовало гордому званию зимовье. Закрыт замок был обычно, как и положено в тайге, на какую-нибудь хрень. В этом случае это была скрепа, которыми крепят бревна, когда ставят сруб. «Ключ» -гвоздодер заботливо был прилажен справа от двери на гвоздях. Данный вид запора чисто против зверей. Предсказуемо мы вскрыли жилье. Это больше было похоже на дачу, и то, далеко не каждый может похвастать подобной дачей. По всему выходило, что на себе этого не принесешь. Или по зимнику, или это еще предстояло выяснить.
Мы рыскали туда сюда по участку, отмечая все детали где спуск к речке, где большая сушилка, а где эксперимент по разжиганию «финской свечки». Но вот мы заметили спилы деревьев у самой земли, а это значит, что дорожка чернотропная под квадроцикл. Пошли по следам и поняли, что дорога делает полукруг, обходит по пологой резкие подъемы на террасу и спускается в речку, чтобы затеряться на том берегу. Все разнюхали и захотели есть. Требуется высказаться, что все эти приключения прошли за два с небольшим часа с момента выхода экспедиции с точки ночевки. Мы взвесили почему нужно обедать сейчас, и пришли к выводу, что обедать нужно сейчас. Поворовав местные дрова мы впервые поели за столом с божественной черемшой. Была она сильно ядреной, только с грядки ведь.
После обеда не произошло грома с неба, ожидаемо мы пошли вниз по Старой Утке. Заходили по той небольшой дуге, что наездили квадрики. Вот хоть убей меня, но они были здесь в конце осени. Возможно заезжали на снегоходах зимой, но вот чтобы на квадроциклах, это не в этом сезоне. След виден был очень слабо, едва ли не интуитивно. И вскоре мы расстались, он поехал за речку, а мы полезли в сопку, в ельники, так не хотелось мочить ноги после обеда. Была мечта обойти прижим по высотуре заставленной с черной хвоей деревьями, и где-то за ближним горизонтом выйти на раскатанные тонким блином поляны. Так и шли. Вскоре уперлись в глубоченную промоину сделанную каким-то ретивым ручьев, в буквальном смысле спустились на жопе на дно, и опустив руки вяло отдались реке на волю ее, что выразилось в поколенном купании и переходе на другую сторону. Вдоль реки были замечены пропилы под размер квадрата квадрика.