Сроп выпучил глаза на Перевогина, как бешеная собака. Тут вся эта история, если и имела до этого момента какой-то оттенок серьезности, начала меня забавлять. Я снова вспомнил промелькнувшую у меня в голове историю про инопланетян и подумал, что, похоже, неплохо они его накачали, настроив не только против Родины, но против, скорее всего, человечества. Надо же.
Перевогин невозмутимо смотрел на перекошенное лицо Сропа, изо рта которого, казалась, вот-вот потечет слюна, и, как будто пытаясь разобрать, о чем это тот только что говорил, спросил:
Что за история про негров?
Почем мне знать? Вчера прочитал. Эксперимент какой-то. Вы, молодежь, ни черта теперь не знаете и ничем не интересуетесь.
После такого заявления общение перестало иметь перспективы продолжения и было закончено так:
Начитался дерьма какого-то.
Сам ты дерьмо.
Иди штаны постирай.
Забавный диалог двух идиотов, мораль которого сводится к затертой поговорке: хорошо там, где нас нет. Остальное демократия, коммунизм, капитализм, заговор евреев, упаси господи чушь собачья.
Заговор евреев вещь вообще невообразимая по своим масштабам, судя по всему. Мой начальник на предыдущей работе, Леонид Дмитриевич, или просто дядя Леня, как мы его называли за глаза, лет на двадцать старше меня, всерьез рассуждал на эту тему, подкрепляя свои, вернее чужие, соображения яркими, как сны безумца, фактами. Думается, евреи захватили весь мир и держат его в своих еврейских лапах, сосут кровь из всех остальных стран, наций, целых народов и каждого из нас в частности. Он настолько был озабочен этой проблемой, что любой разговор, о чем бы он ни был сначала о погоде, делах на работе или курсе доллара, обязательно сводился к евреям, их подлому заговору и нахальству мирового уровня. Иногда, хотя по сути смысла это не имеет никакого, я спрашивал что-то вроде:
Допустим, на самом деле есть какой-то заговор. Но тогда какая разница, что устроили его евреи? Не все ли равно: евреи, немцы, англичане, русские, в конце концов?
И тогда я получал всегда примерно один и тот же ответ:
Конечно, не одно и то же. Они всегда, с самого начала
И далее шли пространные рассуждения о том, как они всегда что-то делали, чего нам всем, видимо, не хотелось, опять какие-то псевдоисторические факты, какие-то чужие мысли и собственные эмоции, порожденные этими мыслями. Поразительно, как сильно наши мозги подвержены влиянию всякой дури, в прямом и переносном смысле. Даже тот факт, что еще при царе, больше чем сто лет назад, публиковались статьи об этом самом еврейском заговоре, только на пару минут способен, кажется, заставить немного разбавить чужие мысли мыслями собственными. Вопрос, о чем, по его мнению, они там сговариваются уже сто с лишним лет и договорились ли они, наверное, способен был заставить его мозг попытаться еще несколько минут судорожно поработать на пользу здравого смысла и синтезировать пару действительно собственных умозаключений. Но далее неизбежно происходило засасывание обратно в песок чужих мыслей.
Доверчивое, доверчивое поколение дяди Лени. Кажется, в прошлом была проведена колоссальная политическая работа, чтобы получить поколение людей, едва способных мыслить критически. Казалось бы, почему нельзя просто задавать вопросы? Но нет, их как будто опять затягивает в бездну доверчивости, где они могут без труда лакомиться информацией на любой вкус, принимая за чистую монету буквально все, кроме полного абсурда хотя зачастую и его тоже.
Сроп на деле такой же, как дядя Леня, доверчивый дурачок, только разочаровавшийся во всем и во всех и потому теперь уже даже не пытающийся искать лучшей чужой жизни при плохой собственной. А скажи ему завтра радио о том, что мировое сообщество договорилось устроить коммунизм во всем мире так поверит. Поверит как миленький, до такой степени, что достанет свой прогнивший партбилет, положит на самое видное место и будет смотреть на него, как на пропуск в долгожданное счастье. А потом опять разочаруется и будет ругать всех почем зря. Но у него хоть инопланетяне есть. У него, можно сказать, идеология и даже мечта. У других и такого нет.
Сроп ушел, оставив нас вдвоем с Перевогиным.
Глава 25
Маша пришла через полчаса, с видом, выражающим в первую очередь недоумение, а потом уже все остальное, если это остальное вообще было, села на свое место и, по-видимому, не желая говорить по существу в присутствии Перевогина, направила на него вопросительный взгляд.
Он, немного смутившись, промямлил:
Как дела?
Она сухо ответила:
Нормально.
Он спросил:
Точно нормально?
Она ответила:
Точно.
И в таком духе прозвучало еще какое-то количество шаблонных фраз, прежде чем диалог был исчерпан. В итоге он отдал ей цветы, открытку со своим очередным шедевром и ушел.
Ну вот, хоть кто-то обо мне заботится и делает приятное, сказала она и немного погодя добавила: Егорка какой-то странный.
Собственно, странность Егорки заключалась в следующем. Дела в нашей конторе уже какое-то время шли неважно: не слишком уж плохо, но и не особенно хорошо. Конкуренты, то ли имея более современные подходы, то ли не имея «специалистов» типа Егорки, Сропа и Перевогина (что, в сущности, одно и то же), оказались значительно успешнее нас. Егорку, как одного из высоких руководителей, еще более высокие руководители назначили разобраться в проблеме и найти решение. Таким образом у Егорки, имевшего еще в пятницу только одну проблему как склонить к близости Машу, теперь, в понедельник, было уже две проблемы, и вторая из них как улучшить положение дел в конторе. При этом вторая проблема занимала настолько обширное пространство внутри его черепа, что мысли о первой сперва даже слегка притупились. Однако затем, поразмыслив, он, будучи серьезным руководителем, достойным своего времени, нашел, как ему показалось, гениальный выход: соединить решение двух проблем, убить одним выстрелом двух зайцев и получить сразу два результата. И, надо сказать, это весьма его возбуждало: в первом случае интеллектуально, а во втором физически, но в обоих как доминантную особь, которая в награду за свое превосходство получает право спариться с самкой.
В итоге он позвал Машу и дал ей поручение, безобразно простое, но расчетливое и коварное: разобраться в сложившейся ситуации, обнаружить проблему и предложить решение. Пока мы общались втроем я, Сроп и Перевогин, они с Машей обсуждали положение дел и эту новую задачу, хотя, как она сказала, разговор их, несмотря на то что был достаточно продолжительным, оказался пустым. Егор Алевтинович крутился как уж на сковородке, с одной стороны, изображая из себя величайшего специалиста (разумеется, не говоря прямо, но всячески давая это понять), и с другой стороны, не сообщая ничего конкретного о нынешнем положении вещей. Подозреваю, что он, как перевозбужденный примат, прыгал вокруг предмета своего вожделения, рассматривая его со всех сторон, пуская слюни и предвкушая.
Напоследок, когда она уже выходила из его кабинета, он спросил:
Ну а все же, как насчет того моего предложения?
Маша обернулась и посмотрела на него, не находя что ответить.
Тогда он, ехидно ухмыляясь, продолжил:
Если не хочешь здесь, называй любое место и время, я приеду.
Она ушла.
Представляю, как он остался сидеть в своем кресле, с играющей на лице своей противной улыбкой.
Я предложил Маше помощь, понимая, конечно же, что дело это безнадежное, и уже начиная мысленно готовиться к возможному исходу. Прогоняя от себя похабные мысли об их с Егоркой соитии, я, будучи по своей природе ничем не лучше, создавал другие такие же мысли соития нашего с ней, и, надо признаться, меня эти мысли возбуждали не меньше, чем этого примата. Я уже начал предвкушать, когда же это произойдет.