Через какое-то время, добившись весьма посредственного результата, она подняла глаза и спросила: «Тебе не нравится?» После этой фразы, кажется, у меня упал окончательно, просто сдулся, скукожился как сморчок. Ну как ей объяснить? Может быть, я слишком много от нее ждал. К чему, в конце концов, вся эта игра в Оксану? Зря это. Плюс ко всему теперешнее мое настроение тоже зря. Надо завязывать с этой сентиментальностью, иначе можно довести себя непонятно до чего.
Немного поразмыслив, я решил, что следует все же попытаться закончить начатое, подошел к ней сзади, но опуская подробности ничего не вышло. Я был здорово разочарован, главным образом потому, что никогда раньше подобного со мной не случалось. Но, как говорят, все когда-нибудь бывает в первый раз.
Она мне сказала, что, наверное, нужно было меньше пить. Я на это ответил ей, что, пожалуй, она права, хотя подумал, что алкоголь никогда не мешал мне в таких делах, а скорее даже наоборот, и что она со своим образом мыслей вряд ли может представить настоящие причины моего «падения». Странно, но я даже не был расстроен, и скорее не потому, что это не получилось с ней, но потому, что я, кажется, понимал, почему так произошло, и если уж говорить о каком-то моем огорчении, то только в смысле как раз этого понимания. Низко, пошло и отвратительно все это. Может быть, имеет смысл снова начать пить, чтобы войти в прежний беспамятный режим? Но в таком случае что дальше?
Я поблагодарил ее за потраченное время и отпустил. Ей, кажется, было искренне жаль, что ничего не вышло. По крайней мере, об этом говорило по-собачьи жалостливое выражение ее лица, интонация и прочее. Кажется, в глубине души она искренне хотела доставить мне хотя бы какое-то удовольствие или как минимум сделать то, за что ей заплатили. Или, может быть, это проявилось только теперь, от радости по поводу того, что я все-таки не маньяк или какой-нибудь сумасшедший (впрочем, с этим еще можно поспорить). Вообще, люди на фоне исчезнувшего страха способны крайне нелепо радоваться, а на фоне этой радости делать такие глупости, о которых в обычной жизни даже не подозревают.
Она ушла, и я остался один на один с пустотой своей комнаты и наполняющим ее алкогольным угаром. Сперва я подумал о том, что надо бы помыть посуду, потому что не терплю все грязное, особенно следы попоек по утрам, но потом решил послать всю эту уборку к черту, включил телевизор, лег на кровать и стал пялиться в какое-то тупое кино бездарного или уставшего от всего режиссера. Какие-то парни зачем-то хотели убивать других парней, бегали с пистолетиками, угрожали, стреляли: в общем, делали все, что полагается делать в таких случаях. Затем у меня начало тянуть за грудиной, и я подумал, что сердце мое расстроилось из-за нелепой ситуации с этой женщиной, хотя сам я, честно говоря, даже и расстроен не был, потому что, как говорится, невелика потеря. Но что поделать сердцу не прикажешь, и я пошел глотнуть какого-нибудь успокоительного типа валерьянки, таблеток шесть, и бабушкиных капель, что-то вроде валокордина. Казалось бы, не такой я и старый, но вот с этим никогда не угадаешь. Старость, как оказалось, наступает мгновенно.
В итоге я уснул, а в воскресенье утром, часов в девять, проснулся и даже, надо сказать, чувствовал себя выспавшимся.
Глава 21
Проделывая миллион раз одно и то же, перестаешь ощущать прелесть самого действия и невольно начинаешь искать варианты, каким образом это повторяемое миллион раз действие разнообразить, даже если само оно предназначено для получения удовольствия. Если речь о выпивке начинаешь употреблять сначала более разнообразные напитки, потом более крепкие, в больших количествах. Если речь о сексе ищешь разнообразия в каких-то позах, партнерах, извращениях и прочем. Но тут рано или поздно доходишь до грани, выбора, хотя сам факт этого выбора может быть и обычно бывает неявным: стать алкоголиком или нет, стать сексуальным извращенцем или нет. Но даже алкоголизм, если поначалу в нем и есть своего рода экстрим, через короткое время уже превращается в рутину, еще более, пожалуй, мерзкую, чем бывшую до него, потому только, что из этой новой рутины выбраться совсем уже сложно. Примерно то же самое можно сказать и о близости. Стоит окунуться в мир безумств в этом направлении, то едва ли вы захотите вернуться к классическим канонам этого занятия, даже ни разу не отхлестав вашу партнершу по ее прелестной заднице.
Надо думать, прежняя моя подружка способствовала тому, что раскрылись мои наполовину садистские наклонности, и хотя до экстремального их применения я и не дошел, но все же удовольствие от использования некоторых вещей я получал определенное.
Так, утром понедельника, после этих идиотских выходных, видимо, испытывая все же неудовлетворение после случая с проституткой, я смотрел на Машу, слегка наклонившуюся над подоконником, поливая свой единственный цветок, и думал о том, что неплохо было бы стянуть джинсы, облегающие ее округлости, и наказать как следует. По крайней мере, ее задница в полной мере к этому располагала. Я подумал, что до этого обязательно дойдет, вернее сказать, в этот момент, может быть впервые за все время, я отчетливо захотел, чтобы до этого дошло. И, наверное, именно в тот момент я и принял, хотя, может быть, еще не сформулировал, решение о том, что все эти другие, паскуды, Егорка, Худоков и, может быть, остальные, кто бы там ни был, должны дружно пойти к чертям, а если понадобится, то я им в этом помогу.
Во всяком случае, при таком решении, кажется, я ничего не терял, и рисковал, пожалуй, только работой, на которую, по большому счету, мне было наплевать, но зато приобретал я как минимум возможность интересно поразвлечься с этими ребятами, и в случае успеха интересно поразвлечься с Машей. Это тоже своего рода экстрим, кажется, но несколько в другой области в области отношений, и тут сложно даже сказать, что меня привлекало больше: перспектива переспать с ней или перспектива позабавиться с этими ребятами, конечно, в другом смысле. С алкоголем у меня уже было все, в сексе многое, а с людьми куда меньше. Представляю себе рожу Егорки, едва ли не силой пихавшего свой вялый пенис Маше в рот, но не поимевшего в этом успеха, когда он получает ее фотографию с моим членом у нее во рту. Конечно, это глупости и едва ли я дойду до такого, потому что по отношению к ней это было бы очень уж некрасиво. Но, если и не в такой форме, то в другой, более мягкой, он все равно узнал бы о ее выборе в пользу меня, никудышного работника этой конторы, против него, почти что бога местного масштаба. Надо думать, его лицо сильно бы исказилось! Наверняка он захрипел бы, как старый ламповый телевизор в безуспешных поисках программы. Интересно, что бы он сделал? Какие-то дьявольские мысли стали зарождаться в моей голове, но они заставляли мой мозг и то, что в трусах, шевелиться в приятном возбуждении. И это было хорошо.
Весь идиотизм ситуации, в которой участвуют идиоты, состоит в том, что никогда не знаешь, чего от этих идиотов ожидать. Но в этом же состоит и прелесть для тех, кто любит ситуации пощекотливее.
То ли обострение наступает у них примерно в одно и то же время, то ли в нашем случае это совпадение, но мало того, что Егорка озвучил Маше свои похотливые желания, так еще Перевогин (это тот, который томно рассказывал всем про свои любовные похождения, почти облизывая ушные раковины собеседников) стал проявлять по отношению к ней признаки повышенного внимания, заботы и даже сделался поэтом.
Должно быть, приятно найти у себя на столе после обеда записку со стихами: