Что придёт на замену?
Цвет моря и спокойной уверенности. Взгляд с берега, штиль, чистые предрассветные воды. Такое правление, судя по моим соображениям и расчётам, ожидает будущий Адмирал.
Мейтна осмотрел стяги, что были развешаны на стенах.
Довольно меланхолично, нот Ласка, не находите?
Постаменты. Их ещё не привезли, господин Председатель. И бюсты, тройка бюстов. Вот увидите, с ними общая перспектива избавится от тоски.
Брали советы у Церемонии?
Да, приходилось советоваться. Но! Но основную идею, господин, заложил всё-таки я.
На вас что-то не очень похоже.
Извините?
Просто вы всегда казались мне чем-то вроде математического формуляра. Обложка потрёпана, тиснение накось, края порваны
Я ценю внешнюю красоту, если вы об этом, господин.
Смотря на вас, нот Ласка, что-то мне не очень-то верится.
Ласка, отведя взгляд от Председателя, торопливо осмотрел себя. Из нижнего края кафтана торчали полинялые нитки, пуговицы свисали, на рукавах виднелись плохо отстиранные чернильные пятна.
Много работаете, я вас понимаю, Мейтна почти сразу же прервал секундную паузу. Даже больше, я вас за это не корю. Да и кто смеет, если вокруг только и разговоры, что о назначении нового Адмирала. Эта новость взбудоражила всех, включая меня, поэтому плохой внешний вид это ещё одно убедительное доказательство, что вы усердно относитесь к делу.
Не дождавшись, когда первый ноточей вернёт благодарный взгляд, Мейтна вытянул руку и прикоснулся к его плечу. Последовала пара небрежных похлопываний.
О, а вот и постаменты, господин Ласка, Мейтна указал на рабочих, что проходили под аркой, и бюсты, как раз троица бюстов.
Ласка не расслышал последних слов. Он чуть ли не бегом последовал в сторону своих подопечных. Те выглядели изрядно запыхавшимися.
Достали из чердака. Весь этаж обошли, хозяин, и оказалось, что они валяются среди книг.
Отлично, поставьте их, я погляжу. Нет-нет, бюсты держите, приказал Ласка другим подопечным, держите у себя. Чтобы примериться, нам они ни к чему.
Те рабочие, что тащили из города изготовленные на заказ ярко-красные бюсты, отошли назад. Конечно же, они не были рады, а зардевшие щёки говорили об открытом недовольстве. Кто-то, заметил Мейтна, вовсе хотел выругаться. Язык одного из рабочих почти выплюнул расхожее «нахрен», но Председатель вовремя подбежал и вмешался:
Положите на лестницу, с ними там ничего не случится, благодарных взглядов он вновь дожидаться не стал, а потому продолжил, господин Ласка так порой загорается делом, что перестаёт видеть дальше собственных рук. Не так ли, коллега?
Ноточей не нашёлся, что ответить. Все потуги выслужиться перед Председателем оборачивались какими-то странными попытками подзадорить его.
Господин, я хотел узнать вашего мнения, наконец, он придумал, как перевести тему. Дело важное. Помогите выбрать лампы для сигнальных огней.
Мейтна, пронаблюдав, как расставляют постаменты изумрудного цвета, вызывающе произнёс:
Вы про посадочные огни? Интересно, что же там затруднительного?
Нужен совет. Взгляд со стороны. Полагаться на мнение Церемонии, и только на него, будет излишне наивно.
Что ж, это имеет смысл, показывайте.
Они продвинулись к краю платформы. Переступая через свежевыкрашенные линии круга, обозначающего размеры Лидера, на котором и сядет будущий Адмирал, Мейтна и его доверенный встретили у назначенного места одного из рабочих. По виду, он занимался исключительно установкой ламп. На расслабленном лице его выступило даже некое подобие удовольствия.
Вот, как вы и просили, хозяин, синий и жёлтый.
Не синий и жёлтый, а янтарь и индиго, по своему обыкновению, ноточей вытянул шею, поднял кверху нос и чуть-чуть наклонился, рассмотрев обе находки, здесь я и призадумался, Председатель. Скажите, какой цвет вам лично больше всего по душе?
Честно сказать, я не вижу здесь подходящего цвета.
А какой цвет вам кажется подходящим?
Цвет крови.
Но, господин, прошу прощения, вы ведь говорили говорили
Что говорил?
Чтобы ни одна деталь в композиции не напоминала о правлении бывшего Адмирала.
А кроме этого, Ласка, вы можете сказать, почему я не могу выбрать этот цвет? Вы вообще помните, кого мы тут принимаем?
Конечно конечно помню, господин, он сглотнул, понимая, что вскоре Председатель перейдёт на «ты», великого преемника крови, мне это известно, господин Председатель, но позвольте
поспорить? Не позволяю. Вы так и не аргументировали, почему я не могу выбрать кровь.
В красном нет смысла. То есть то есть он многогранен, настолько многогранен, что теряется в смыслах. Он тупиковый. Адмиралу нужна передышка, что-то должно отвлечь его от кровавых разбоев.
В красный вложена сила, не только кровь Ордена.
А ещё упадок Первого, Второго и Третьего.
Погодите, к чему это вы?
Жизни основателей Ордена оборвались на красном, Ласка произнёс последнее на выдохе. Дайте я поясню. Обращаясь к истории, хорошо ли вы помните, как и в окружении чего обрывались их жизни?
К стенке загонять не нужно, нот Ласка. Давайте к сути.
Хорошо-хорошо, я поясню. Если вы позволите, начнём вовсе издалека с гибели основателя Ордена с Первого. Известно, что Первого пронзило копьё, которое он надломил перед тем, как упасть. И в то время, пока он давал напутствия своему преемнику, из груди его вылезал наконечник. По множественным стихам и поверьям, ветер гнал над наконечником закатные искры, а под наконечником была завязана красная ленточка короткая, с двумя язычками, она-то и была пропитана ядом. Первый схватился за грудь и, не успев ужаснуться, истошно закашлял. Лёгкие его стали быстро чернеть, а язык каменел, не давая ему закончить. Он застонал, но продолжил напутствия. Напутствия, как описал в своём трактате Второй, были для Первого важнее лопающихся костей, сосудов и плевры. Второй сильно обжёг ладонь, пока пытался утянуть ненавистную за язычки. В конце концов он вырвал её, вырвал ленточку, а после поднял к закатным испепеляющим искрам. Те прикоснулись к красному шёлку, прошлись по язычкам, но вместо того, чтобы сжечь их, сами обратились в пепел. Красная ленточка в итоге улетела, не оставив на себе ни следа своих злодеяний.
Преемник. Если говорить о Втором, то он обрывал жизнь на руках Отвергнувшего, в руках того, кто не верил в трактат. Покушение он устроил бесхитростное, на обряде инициации. В ответственный момент он вытянул руку, дождался, когда по его ладони проведут надрез, и выхватил ритуальный кинжал. Дюжину ударов получил Второй, пока в спину предателя не полетели удары в ответ. Но Второй свалился с ног раньше. Отвергнувший инстинктивно выставил руки и смягчил падение того, кого только что ревностно протыкал. Их робы в объятьях запутались. Стоит уточнить, оба они встречали смерть в робах послушников крови. А это, как вы догадываетесь, господин Председатель, были робы красного цвета. Красная парча, ушитая чёрными черепами.
Мейтна понимал, к чему всё идёт, однако прерывать коллегу не стал.
Что ж, Третий. Третьему повезло прожить более долгую жизнь. Едва ли трагичную, если бы не одно «но» красный каин. Эту заразу, хоть и в малых количествах, он принимал на завтрак, обед и ужин. Поговаривают, что и при написании Свода он не гнушался класть под язык по половине пилюли за раз, дабы придать уверенности своим безоговорочным принципам. И новобранцев это пугает. Пугает безверие. Пугает настолько откровенный цинизм одного из основателей Ордена по отношению к своему главному делу жизни. Понятно, что воину важен чистый образ. Образ, за которым можно пойти и не думать, что он отбрасывает тень. А красный каин, если даже увести за скобки мою оценку, отбросил их тысячи.