Родители держали тебя, сына-поводыря, при себе из-за страха. И из-за банальной привычки жить без каких-либо тягот или забот, что обязательно последуют после твоего ухода.
И так ты, сын-поводырь, покинул родительское гнездо. Провёл все дальнейшие годы в ненависти и отчаянии, в слезах и обидах, а всё по той же причине, какую знаем мы все, вне зависимости от нашего положения и обязательств перед судьбой, обещания всегда стоят на обмане. И полный кретин тот, кто не умеет различать обман в чьих-то глазах. Особенно в глазах слепцов.
Висм обратил последние слова к собеседнику. Тот замер, через секунду опустил голову и, резко повернув её влево, послал Висму в ответ свою сдержанную улыбку:
Спасибо. Услужил как никто.
Можешь не хотя нет, благодари. Поаплодируй. Разрешаю, ради приличия.
Да пошёл ты, Тит махнул на капитана рукой и продолжил шаг.
Ха-ха, не смог переварить? Совсем тугодум, да? Висм, схватив бывшего ученика, приобнял его за плечо и встряхнул так, как только он и умел.
Зря распинался. Мне легче не стало.
Щенок, э-эй, давай без нытья. Теперь легко и не будет, Висм, не убирая задора в голосе, отпустил Тита, взялся за воротник своей куртки, и, наконец-то, ускорился. Забудь эту дурость. Раздави. Размажь. Выкинь. Простые правила теперь не работают. Особенно для того, кто выбрался. Легче теперь будет только в могиле. Ну или, раз хочешь проще, суйся в пещеру обратно.
«Вот по чему я соскучился, подумал про себя Тит, по этой скрытой истеричной обиде».
Знаешь, раздумывая о смерти Стронца, я только одного всё не могу понять, Висм отнял руку от воротника, как это было?
Что именно?
Задолго до смерти, либо за день? При скольких свидетелях? Вместе с женой или без?
Да что?
Идиота-то не играй. Ты знаешь, о чём я, Висм добавил в задорный тон малозаметную злобу.
Тит, замедлившись, пристально посмотрел на «своего старшину».
А как Стронц, по-твоему, сам получил звание Адмирала? Нота.
Не называй это нотой.
Нота, записка, завещание детали не так важны.
Важны. Для меня.
Красный каин, как и Третьего, сводил Рена с ума, продолжал Тит, и предшественник Стронца позаботился о завещании.
В этот раз не было завещания, записки тоже не было, Висм собрал кулаки за спиной и чуть обернулся, так мне, по крайней мере, доложили. Старина Стронц нашептал свое решение тебе на ухо. А уж только потом появилась записка.
Мерзкий, лживый слух.
О котором все говорят и в который многие верят.
Покажи мне пальцем, кто в него верит!
Висм, не помедлив ни на секунду, разжал правый кулак и указал на бойцов, вылезающих из своих палаток. Ни наплечников, ни кирас, ни щитов. Только лёгкие армейские куртки и камуфляжная краска, в том числе и на лицах. Тит вычислил, что оказался в половине лагеря, полностью подконтрольной Висму. «Логово его стаи, прикинул Тит, здесь они все за него». Указательный палец командира из Висмута явно привлёк из внимание. Точно по указке, каждый боец сосредоточенно оглядел будущего Адмирала, ставшего на миг для них чужаком.
Зная тебя, Висм, не удивлюсь, если это очередная проверка.
На что же? теперь у второго капитана разжался левый кулак.
На то, как я держусь. Небось, спор с Шулером подразумевал и это. Или может, с кем-то из этих парней решили меня на слабо взять?
Сомневаюсь, Тит, сомневаюсь. К этому слуху, поверь мне, мало кто относится несерьёзно.
Пальцами «старшина» высчитал двадцатку бойцов. Позади образовался живой коридор, причём постоянно сужающийся. Впереди, заканчивая разминку, с трусцы переходили на медленный, выжидательный шаг.
В Коллегии уже готовятся к моему прилёту. И сколько бы ты там ни сомневался, в них сомневаться права у тебя нет. Ты знаешь, эти суки дотошны. Дотошны. Причем непогрешимо.
Они только и делают, что бумажки марают. Откуда к ним столько доверия? А? Потрахался что ли с кем-то? С одной из этих крыс канцелярских?
Нет.
Али чернильницы лобызаешь? А? По ночам, пока никто не видит?
Тит прикусил язык. Он понимал, что ссылаясь на бюрократов, он внёс по поводу своей фигуры лишь больше сомнений. Ум военного настроен на доводы от военного. А если военный прячется за доводом штатского, значит, он не чист на руку. Настоящие доблесть и честь говорят прямо, без кучи арбитров и адвокатов, а Тит снял и возложил ответственность за свои слова именно на их плечи.
Но, несмотря ни на что, он пошёл дальше, задумав небольшую уловку:
О той девочке должно ходить не меньше слухов. Вот только ими ты решил не делиться.
Только посмей, Висм, уняв задор, уткнулся пальцем в грудь Тита.
Помнишь её, так и знал. Деревенька, кучка «Скитальцев», миссия по зачистке.
Ещё хоть слово! ладони Висма вновь собрались в кулаки.
Эй-эй, не я затеял этот дешёвый спектакль, Тит выставил руки, капитан собирался убрать их. Прекратишь нести чепуху, прекращу и я. Действуй по уму, капитан, в их глазах ты свойский парень, набор интересных историй. Неужели дашь им подумать, что у тебя есть секреты?
И уловка сработала. Палец с груди, во всяком случае, Тит сумел снять.
Они оба вспомнили, почти одновременно, что случилось у них на глазах. Что случилось с ними в тот злополучный день. Волнение на лице Висма, а на лице девочки неслышимая мольба. Неодолимый испуг! Вот! Вот что выражало третье лицо, лицо Тита. Он вспомнил. Ещё он припомнил своё шоковое состояние, когда вошёл в детскую и вдруг осознал, что поневоле стал соучастником циничного преступления. «Придётся заметать следы», первая мысль, которая его посетила за порогом прихожей. Впоследствии он постыдился своей же мысли. А Висм в тот день, сменяя волнение, с дрожью в губах принимал гримасу отчаянья. Отчаянья, перетекающего затем в эйфорию. Его трюк удался. Удался, после стольких лет! Годы подготовки, бессонные ночи в попытке воспроизвести фокус. Дурацкий заклинательный фокус. Мольбой девочки он и окрасился. Девочка, нечаянная ассистентка, в тот день с ужасом хваталась за горло, задыхаясь от боли. «Но ничего, мысленно успокаивал себя Тит, воспоминания слегка затёрлись. Ныне её маленькие глаза краснели и раздувались не так уж и жутко».
Висм отвернулся. Отойдя от Тита на метр, он разжал кулаки и незримо отдал парням приказ расходиться. Бойцы, стараясь держать близкую дистанцию, послушно попятились обратно к палаткам. Выжидать было нечего, а потому впереди с напряжённого шага переходили вновь на заурядную лёгкую трусцу.
Скажи, что ты просто проверял меня. Соври, если нужно. Мне нужен хотя бы крохотный шанс не трогать твою дурную голову.
В ответ Висм, как будто ничего и не было, лишь задорно, как и всегда, произнёс, перед этим важно вскинув над собой палец:
Ты же не всех увидел! он расправил руки, как будто готовил их к крепким объятиям. Увидел не всех, кто верит в тот мерзкий и лживый слух, вскинутый палец указал на небо, затем он опустился к верхушкам палаток, пока, в конце концов, не достиг края берета. Тот сидел на висмутианской дурной голове. Висм едва-едва не указал на себя, как тут его прервал крик с дозорной стены:
Юго-восток! Парни, юго-восток!
Лагерь замер.
Разведчики, двое! Возвращаются!
Капитан, совсем позабыв, что хотел сделать, резко перебросил взгляд за плечо. Шторки палаток, развеваемые влажным ветром, вдруг начали срываться от потока любопытных рук.
Два «Степняка»! Точно наши! Наши!
Тит последовал за потоком. Оба они вместе с Висмом вскоре последовали туда, куда направился и весь остальной лагерь. Разногласия могли подождать, и до внезапной цели оба капитана прошагали в полном молчании.
Дозорные стены разделял десяток метров. Разведчики ехали, однако разглядеть их нормально не получалось. Марево как следует затмило их, покрыло разгорячённой пеленой и слепило в один силуэт. Титу повезло лишь увидеть, как гравилёты песочного цвета начали переливаться листьями пальмы. Искусственный синий огонь поторапливал разведчиков, обрисовывал тонкие выемки на дороге и закапывал полутвёрдую, полурыхлую землю ошмётками болотной грязи с ботинок. Изнурительно долгая миссия. «Парням, верно, пришлось не сладко», рассудил Тит. То, как они держались в седле, выдавало усталость, бесконечную тягу ко сну и к жёстким перинам. И было легко обмануться, что их преследовали. Однако развеять эту догадку, парни, к сожалению, не торопились.