Для этого и вызвался. Тем более, от моих разведчиков поступили довольно противоречивые сведения, Шутник аккуратно приложил два пальца к своему бедокуру. Костяшка домино трофей, полученный в руки от боевого товарища, когда тот лежал при смерти.
Что ты имеешь в виду? Что они говорят? Висм поддался вперёд, заинтересованно подняв бровь.
Они возят к себе в штабы архивные записи, книги, дневники, рулоны карт. Приводят местных, переговариваются с ними, после чего отпускают. В одном из грузовиков, который мои ребята успели перехватить, нашлась целая куча записей про месторождения пиата.
Галлюциногена?
Да! Но вслед за этим в куче лежали планы зданий, фото местных пещер, рисунки созвездий, а потом заново записи про месторождения. Такое чувство, будто они пудрят нам мозги.
Не исключай этот факт, Шутник, мы больно долго их раскалываем. Может статься, что они просто тянут время, дабы отвлечь наше внимание от другой базы, на другой планете.
Шутник насупился. Его пальцы, положенные на домино, нарисовали предполагаемый маршрут перехваченного грузовика. Тут в разговор вступил Тит:
А что их конвои возили до этого?
Бойцов и оружие. Иногда метийцев, Шутник оборвал пересчёт, ничего особенного.
Это было при первых вылазках разведчиков?
Да, верно.
А потом местных всё больше начали замещать бумаги, да? Тит заговорил в убыстренном темпе.
В точку, капитан. А что?
Не догадываешься? Они готовятся к отлёту.
Никак нет. Не прошло и трёх месяцев, как они прибыли на планету.
А сколько, по-твоему, нужно чуме, чтобы поразить город?
Шутник от неожиданности осёкся:
Неделя. Может, дни.
А что нужно крысе, поразившей город чумой?
Ответа Тит и не требовал, он просто продолжил излагать свои домыслы:
Вначале сепы просто распределяли состав, переговаривались с аборигенами. А те, в свою очередь, подсказывали им, где лучше расположиться и развести лагеря. И пока вы благополучно просиживали штаны, они удачно раскидали людей и начали искать те данные, за которыми прилетели. И они закончили поиски, если верить отчётам твоих разведчиков, Шутник, Тит навострил на него взгляд. Чтобы перевезти собранное в одну основную базу на юге, если верить уже отчётам твоим, Шестёрка. Взгляд перешёл к первому висмутианскому гвардейцу.
Тот на свету показался ниже, в мускулатуре он как будто подбавил. Вот только не убавилось злости, с которой Шестёрка осматривал навострённое лицо командира. «Ты»кать в него имел право только один командир.
Тит, а, Тит. Думал, ты разучился. Но нет, тявкаешь так же настырно, подбадривающе похлопав по плечу первого гвардейца, тем самым успокоив его, Висм подошёл к своему ровеснику по званию.
Ты позвал Нимфею в надежде увеличить охват разведки, разузнать побольше, чем они промышляют и к чему готовятся, титанец, выставив ладонь, не сбавлял темп речи.
И как не позвать, если ублюдки намерились найти оружие против Республики? Узнаем, что их планы пустышка, сразу же отпустим тебя. Узнаем, что они добились прогресса, предложим будущему Адмиралу первым взять в руки это оружие.
Ты ждёшь аккуратной атаки, но напасть аккуратно уже не получится. Времени, подозреваю, у нас не осталось. Как они спешат, говорит о том, что они добились прогресса. Так что атакуем в течение недели, пока они не успели прогреть двигатели.
Доклад над игральными кубиками погас. Он больше не требовался. Бедокур, словно магнит, через мгновение притянулся к ладони. Шестёрка недовольно фыркнул, но потом увидел, как его соратник, прячась в тени, нарисовал картой невидимую линию от уха до уха на затылке командира. Ухмылка появилась на лицах обоих. А в конце, когда Висм повернул Тита к выходу, Шутник присоединился к ним. Он щёлкнул по домино, подкинув его на дружественные лагеря на стратегической карте. Костяшка неожиданно упала ребром. Неожиданно, но привычно гвардейцам до боли. Тихонько Шутник поддел костяшку, и та опрокинулась на нужную половину лагеря. Пять точек на одной стороне и три на другой. Все точки выстроились в перекрестье. Выстроились в значимый символ, обозначающий, что скоро воля гвардейцев преисполнится волей одного из командующих.
Рассказывай, что посоветовал тебе Стронц напоследок, прихватив титанца за плечи, висмутианин хорошенько встряхнул его, по-бойцовски, как он умел.
Не скатить Орден до цепной суки.
Чьей? Республиканской?
Не только.
Боялся, что мы погрязнем в наёмнической беготне?
Да, сильнее всего. Даже когда потерял рассудок.
Значит, он и правда трясся за своё наследие, Висм закончил фразу в задумчивости.
Настолько трясся, что кричал о нём, лёжа в своих испражнениях. Но я его не виню.
Никто не винит, просто старику порой следовало бы повнимательней относиться к себе.
Жена не позволила. Обхаживала со всех сторон, да так настойчиво, что в последние дни за него отдавала приказы.
От половины из них ты наверняка плевался.
Ещё бы. Хорошо, что работа вполсилы её тоже устраивала. Верить в свои указанья она почти не собиралась.
Висм задумчиво вздёрнул нос и немного замедлился:
Уже ощутил что-нибудь? Тяжесть в желудке? Страх? Эйфорию?
Ты о назначении? Тит, заметив промедление капитана, слегка обернулся и сократил шаг. Всё, что я пока успел ощутить, раздражение.
А-ха, в заду, наверное, уже и места для языков не осталось. Смотри, не давай им спуска, а то ещё подумают, что ты и не слишком-то против.
Честно, мне хочется кому-нибудь вмазать. Просто подойти и демонстративно начистить рожу. На их удачу, достаётся пока только стенам в каюте. Но, если эти дармоеды продолжат в таком же ключе, думаю, у меня не останется выбора. Кто-нибудь из них сменит прописку. Каюта у меня большая, а мальчика для битья как раз не хватает.
Теперь, наверное, любой остолоп, привыкший драить полы, случайно пересекается с тобой на дню по семь раз и всячески намекает, что он способен на большее. Угадал?
И каждый из них оправдывает это тем, что якобы раньше, при прошлом командире, им попросту не давали шанса.
М-да, теперь я понимаю, о чём думал сын-поводырь, когда узнал правду о своих родителях.
Что, и на такой случай у тебя байка припасена?
Этой байке тысячу лет.
Ну, сам знаешь, я столько не жил. И от мамы в детстве не слышал. Уберегла, почему-то.
Ну представь: одинокая удалённая пещера. Ты дал клятву перед своими родителями, что не бросишь их. Они слепы и отец, и мать и их единственной надеждой является их зрячий сын. Зрячий ты растёшь с родителями всю жизнь: поддерживаешь костёр, охотишься, кормишь, помогаешь выбраться на прогулку и ищешь растения, избавляющие от любых недугов. Каждый день, каждый рассвет слепые родители будят тебя и просят описать им, как наутро пробуждаются холмы, как лучи солнца пробегают по верхушкам и кронам деревьев и как быстро они касаются подножья ваших тихих покоев. Мать заставляет тебя пересказывать каждую мелочь, каждый миг, до момента, пока солнце не заглядывает вглубь пещеры и не прикасается к отцовским белёсым глазам. Когда-то, обещают они оба, судьба смилуется, и солнце вылечит их. Сквозь лучи оно подарит им зрение, и тогда ты, наконец, станешь свободен, чтобы успеть пожить своей жизнью. Но ты так и продолжаешь жить в пещере. Ты прожил полвека, а родители так и молят, чтобы ты рассказывал им о полноправном приходе солнца. Ты заботишься о слепцах до самой их смерти, и в последний миг замечаешь, как их глаза двигаются с той же живостью, с которой они двигаются у тебя. Ты задаёшь им вопрос: «Когда же их успело излечить солнце?». А они отвечают, что с того же самого дня, как ты родился.
Как только твои родители сумели поднести судьбе дар, в виде тебя, судьба тут же простила их за все прегрешения, в которых она их винила.