***
Фреска в покоях аббатисы, ради которой Аглая приехала в Италию, действительно поражала воображение. Нигде еще Федерико не видел столько обнаженных мальчиков в самых интересных позах и такое количество яблок. Насколько он помнил, настоятельница сама выбрала дизайн интерьера, как сейчас модно говорить, и если бы все это великолепие увидел герр Фрейд, у него бы появилось очень много вопросов к праведной христианке. Впрочем, и к художнику тоже. Потому что поместить богиню Диану5 на колеснице над камином это уже личная инициатива мастера, а Диана была чуточку слишком эмансипирована для своего времени, ну, если вы понимаете
Впрочем, если отбросить фрейдизм, увидеть здесь ее изображение показалось Федерико весьма символичным. Богиня охоты в монастыре, где уже расставлены силки. Причем как с одной стороны, так и с другой. Так что, возможно, замысел Корреджо был куда глубже. Возможно, он, как и монсеньор, понимал, зачем на самом деле на земле появились монашеские ордена.
Проходите, сказала аббатиса, когда они переступили порог комнаты. Сестра Джанна будет здесь с минуты на минуту.
Сестра Констанса принимала только Федерико и сеньора Салафию. Присутствие Эльзы сочли необязательным, если не сказать бесполезным, потому что в этом спектакле ей выпало играть незавидную роль овоща.
Значит, вы и есть Джулио? спросила сестра Констанса, изучающе глядя на гостя. Она как будто приценивалась, как ювелир, которого на мякине не проведешь, все равно он отличит золото от подделки даже очень качественной. Но вот отличит ли?..
Да, сестра, ответил Федерико с точно отмеренной интонацией: щепотка волнения, капелька нетерпения и пара крупинок надежды. Украдкой он покручивал на пальце обручальное кольцо, причем с таким видом, будто в упор не замечает, что монахиня это заметила. Как по нотам!
Вы совершенно не похожи, задумчиво протянула настоятельница.
Ну, каталонец смущенно опустил взгляд. Вообще-то мы и не родственники. Я имею в виду, в юридическом смысле. У нас разные родители. Марго дочь моего отчима от первого брака.
Ясно. Значит, вы приходитесь ей сводным братом. И вы говорите, сеньор, что не видели Маргариту с пятнадцати лет? Но при этом безошибочно узнали ее по фото?
Конечно, мужчина пожал плечами и взглянул настоятельнице в глаза. Что же вы думаете, я собственную сестру не узнаю? Мы ведь были очень близки с ней. Пока она не сбежала
Сестра Констанса поморщилась, сосредоточенно облизнула губы, потом сказала, обращаясь к своим сцепленным в замок старческим рукам, покрытым пигментными пятнами:
Не поймите меня неправильно, сеньор Паретти. Я просто хочу убедиться в чистоте ваших намерений. Сестра Джанна пережила ужасные события, ее психика очень уязвима, и один Господь знает, что с ней будет, если вдруг окажется, что вы не не тот, кем себя считаете.
Она произнесла это спокойно, но с едва уловимым нажимом. Федерико понял намек, понял его и монсеньор, потому что счел нужным вмешаться.
Сестра Констанса, давайте будем откровенны. Вы считаете, что это фальсификация, так? Что этот человек выдает себя за другого из корыстных мотивов?
Нет, монсеньор Салафия, ответила аббатиса, по-прежнему не глядя на них. Я только хочу сказать, что люди под влиянием отчаяния способны на необдуманные поступки, вот и все. Мне известно о состоянии сеньоры Паретти, но
Болезнь Альцгеймера, перебил ее Федерико, сдобрив интонацию фунтом горечи. И это в двадцать девять лет! Вы представляете, каково мне сейчас? Ведь если Эльза погибнет
И он быстро отвернулся к окну, якобы пряча навернувшиеся на глаза слезы. Старая монахиня молчала.
Церковь последнее место, куда я мог обратиться, когда врачи сказали, что ничего нельзя сделать, заговорил он снова, теперь уже глухо. И кто мог подумать, что именно в этот день в наш приход приедет делегация из Ватикана, что я встречу монсеньора Салафию, и он укажет мне путь к спасению? Я понятия не имел, кто такая сестра Джанна, пока мне не показали ее фото. И это была она моя Марго, моя бедная, пропавшая много лет назад Маргарита!
На его плечо опустилась сухая ладонь. Монсеньор тоже хорошо знал свою роль. Невинный жест утешения дожмет суровую бенедиктинку, ведь в лице представителя папского двора гостя утешал сам понтифик.
Пути Господни неисповедимы, веско произнес «чертов епископ». Вы согласны со мной, сестра Констанса?
Воистину! с жаром ответила та.
Ну да, а что еще она могла бы сказать? Пути Господни пожалуй, самый безжалостный аргумент в мире. И совсем не важно, что с тобой происходит: поставили тебе Альцгеймера в неполные тридцать; или ты поверил очередному великому гуру и переписал на него все имущество, а теперь ночуешь в домике из картонных коробок; или какой-то полоумный кукольник убил всю твою семью, подругу и бойфренда. «Пути Господни неисповедимы!» скажут тебе добрые христиане, глубокомысленно ткнув пальцем в небо. А они ведь, и правда, тычут пальцем в небо, потому что им-то откуда знать, по чьей воле все это произошло? А уж как любит эту фразу монсеньор! Свалить все на Бога самое милое дело, это ведь как коматозника пинать, он тебе все равно не ответит.
Стук в дверь отвлек Федерико от философских мыслей.
Входи, дитя мое! сказала аббатиса.
Сестра Джанна вошла.
***
Больше всего я боялась, что мой организм выкинет какой-нибудь фокус. Ну там, обморок или истерика мало ли, что может случиться от потрясения. Я неделю прокручивала в голове эту встречу, и, с одной стороны, мне жуть как хотелось увидеть брата, а с другой я умирала от страха. Так что в покои аббатисы вошла на негнущихся ногах, и лицо у меня, наверное, было такое, будто ко мне не брат приехал, а передвижной зоопарк с тиграми, и мне нужно их покормить.
Гости поднялись мне навстречу. И кто из них Джулио, догадаться было нетрудно, ведь ему вряд ли было за шестьдесят, как тому, второму сеньору в черном. «Господи, вот он!» эта мысль прошмыгнула в голове, как мышь через кухню, и тут же спряталась в норке. Не зная, что говорить, я уставилась на старика и упорно смотрела только на него.
Дитя мое, это монсеньор Альберто Салафия доверенное лицо Его Святейшества, услышала я голос аббатисы, раздавшийся из-за их спин. Саму матушку Констансу я в этот момент не видела.
Монсеньор, я почтительно склонила голову и быстро взглянула на его руку, ища глазами епископский перстень, к которому мне следовало приложиться, встав на колени. Меня не удивил тот факт, что он без облачения, в случае неформальных визитов такое допускалось. Но на его руке были только часы, недешевые, кстати.
У меня нет духовного сана, сестра Джанна, улыбнулся человек из Ватикана, поймав мой взгляд. Так что обойдемся без формальностей.
О, выдохнула я, монсеньор мирской епископ?
Да, можно и так сказать.
Мирской епископ это, строго говоря, человек, не имеющий к клиру вообще никакого отношения. Скорее всего, Альберто Салафия принадлежал к какому-то древнему знатному роду. Таких людей иногда приближали к папскому двору. В наше время их назвали бы спонсорами. Но почетный титул «монсеньор» говорил о том, что этот человек сделал для Церкви нечто большее. Хотя, пожалуй, тут все зависит от суммы пожертвования.
Маргарита, неуверенно произнес его молодой спутник, и теперь уже я не могла его игнорировать, пришлось все-таки на него посмотреть. Человек из Ватикана тактично отошел в сторону, чтобы не мешать счастливому воссоединению семьи. Ты не узнаешь меня?
Он был старше меня, лет на пять-шесть, наверное. И совершенно не похож на итальянца. Вот и все, что я могла о нем сказать. Отчаяние накрыло меня с головой. Надежда на инсайт не оправдалась.