Каталонец попытался открыть окно, но обнаружил, что старые рамы наглухо заколочены. Тогда он быстро натянул легкие бежевые брюки, белую футболку, накинул сверху пиджак и вышел во двор. Было очень свежо, и в холодном воздухе остро чувствовался запах сосен, свежего хлеба и осенних листьев, которых за ночь нападало очень много. Федерико прошел мимо пожилой женщины, сгребавшей листву с дорожки, сеньора улыбнулась и пожелала ему доброго утра. Он ответил тем же и отправился дальше, не задумываясь, куда, собственно, идет. Незаметно для себя мужчина добрел до той самой изгороди, из-за которой они вчера подглядывали за монахинями, и, не успев подумать, раздвинул завесу из виноградных листьев словно его под руку кто-то толкнул. Разумеется, в роще никого не было из базилики доносилось приглушенное пение хора, именно его Федерико слышал сквозь сон, а значит, месса еще не закончилась.
Glory to Jesus!2
Голос, раздавшийся внезапно совсем рядом, заставил его обернуться так резко, что хрустнула шея. В нескольких шагах от него стояла женщина миниатюрная, в закрытом зеленом платье, подхваченном под грудью кожаным ремешком, из-под цветастой косынки выбивались непослушные черные, как вороново крыло, кудри. Лицо загорелое и как будто обветренное такие бывают у людей, которые много времени проводят на открытом воздухе, глаза почти черные, и идеально прямая линия носа прямое свидетельство греческого происхождения. Она была без косметики, и Федерико дал бы ей лет сорок.
Любопытство сгубило кошку, сказала незнакомка, улыбаясь, отчего на щеках появились ямочки. Она говорила по-английски с небольшим акцентом, но вполне прилично для туристки. Слышали такую поговорку?
Я нет, я не это не то, что вы подумали, торопливо произнес каталонец также на английском. Его не так-то легко было вогнать в краску, но момент получился неловким. Как ни крути, неприятно, когда тебя ловят за подглядыванием, точно подростка, жадно припавшего к замочной скважине в двери женской раздевалки.
Да ладно! весело подмигнула женщина. Как говорил наш возлюбленный Иисус, «кто из вас без греха, пусть первым бросит камень». Аглая Василиадис, представилась она и протянула ему руку.
Ее ладонь была такой же загорелой, а еще очень теплой почти горячей, и, приблизившись к Аглае, кукольник ощутил хорошо знакомый запах олифы, так пахнет в художественных мастерских.
Джулио Паретти, представился он своим новым именем, отвечая на рукопожатие.
Вы не похожи на итальянца.
Я наполовину немец, наполовину каталонец. А вы из Греции, я прав?
Только не говорите, что у меня «очень греческий нос»! весело рассмеялась Аглая. Честное слово, мне это говорит каждый, кто видит меня впервые.
Но это правда, улыбнулся мужчина. Ваш профиль можно чеканить на монетах!
Гречанка вдруг стала серьезной и приложила палец к губам.
Т-с-с! произнесла она, подошла еще на шаг ближе и доверительно сообщила: Они охотятся за мной.
Кто? спросил Федерико, сбитый с толку внезапной переменой ее настроения.
Они, важно повторила женщина. Люди, которые работают на монетный двор Греции. Им нужно мое лицо!
Секунду каталонец ошеломленно смотрел на нее. А потом в глазах Аглаи заплясали веселые искорки, и она снова рассмеялась. Ее смех был таким звонким и заразительным, что и Федерико рассмеялся вместе с ней.
Надеюсь, нас не выгонят из монастыря, сказала женщина. Святой Бенедикт, знаете ли, был против веселья. Необычайно мрачный и скучный тип, вам не кажется? Смех продлевает жизнь. Не удивительно, что средневековые монахи умирали так рано, если их все время заставляли ходить с серьезной миной!
Надо полагать, кивнул кукольник. Но вы не ответили на мой вопрос.
Ах да, прошу прощения. На самом деле, я с Кипра, но живу в Салониках. Преподаю на кафедре истории и археологии в Университете Аристотеля.
Надо же! Так вы профессор? Дайте угадаю медиевист?
А вот и не угадали! Я антиковед.
И что же вы делаете здесь? удивился Федерико. Неужели на территории аббатства раскопали языческое капище?
Ну, капище здесь, возможно, и было, Аглая пожала плечами и медленно пошла вперед, шурша сухими листьями. Каталонец двинулся за ней, отставая на полшага. Во всяком случае, я бы не удивилась. Знаете, многие христианские монастыри покоятся на фундаментах древних культовых сооружений. Но нет, я здесь не за этим. Меня интересуют фрески Корреджо3, одна из них, самая первая его известная работа, находится в Сан-Паоло.
Но Корреджо жил в эпоху Ренессанса, заметил каталонец.
Верно. Тем не менее, он нередко обращался к языческим мотивам. Монография, над которой я работаю, посвящена как раз этой теме трансформация образов античной мифологии в христианском искусстве эпохи Возрождения.
Звучит интригующе.
В самом деле? гречанка обернулась и взглянула на него испытующе, словно ожидала какого-то подвоха. Но Федерико остался невозмутим.
Я неплохо разбираюсь в искусстве, сказал он без тени самодовольства. Но не могу сказать, что мне нравится Корреджо. Согласитесь, Дева Мария с голыми ногами это немного чересчур даже для нашего времени4.
Да вы пуританин! Аглая сокрушенно покачала головой, однако во взгляде ее светился живой интерес. Но, честно говоря, я приятно удивлена. Немного найдется людей, с которыми можно вот так вот запросто поговорить о работах Антонио Аллегри. Большинству его имя вообще ни о чем не говорит. Рафаэля еще худо-бедно знают, но на более глубокие познания рассчитывать обычно не приходится. Кто вы по профессии? Искусствовед?
Не совсем, я
Но договорить мужчина не успел, потому что в этот момент во дворе появилась Эльза. Как всегда, элегантная, в длинном белом платье и кружевной пелерине. Солнце уже успело подняться из-за горизонта и светило ей в спину, отчего казалось, будто ее фигура излучает мягкое сияние. Она напоминала Мадонну с фрески в Сикстинской капелле, и невозможно было не заметить разительный контраст между ней и Аглаей такой простой, земной и непосредственной.
Я везде тебя искала, amor mío, сказала Эльза по-испански, приблизившись к ним.
Прости, любимая. Нужно было оставить записку, но я не думал, что уйду надолго, виновато откликнулся Федерико, тоже переходя на родной язык, а потом снова сказал по-английски, обращаясь к новой знакомой. Сеньора Василиадис, разрешите представить вам мою супругу Эльзу.
Гречанка выглядела немного смущенной и все-таки протянула руку со словами:
Можно просто Аглая, рада знакомству.
Но Галатея осталась неподвижна и даже ничего не сказала, отчего та смутилась еще сильнее, быстро опустила руку и вытерла ладонь о подол платья, будто испачкалась в чем-то.
Ну что ж, мне, наверное, пора сказала она, сделав несколько шагов назад. Было приятно пообщаться, сеньор Паретти.
Взаимно, сеньора Василиадис, искренне ответил Федерико. Аглая ему понравилось. В ней что-то было, что-то такое, что нечасто встречается у современных женщин. Не интеллект, умных мастер повидал достаточно просто она была такой такой легкой.
Гречанка остановилась.
Вообще-то все еще синьорина, если вам интересно, улыбнулась она. Чао! Увидимся!
И, махнув рукой на прощание, Аглая пружинистым шагом направилась в сторону трапезной. Подходило время завтрака. Они провожали ее взглядом, пока женщина не скрылась за деревьями.
Кто она такая? спросила Эльза ровным голосом, но в ее спокойной интонации угадывалась скрытая злость.
Профессор из Университета в Салониках. Изучает Корреджо.
Она мне не нравится.
Федерико вздохнул и взглянул в холодные глаза Галатеи, с горечью подумав о том, что его Эльза никогда бы так не сказала об этой женщине.