Нет, наконец, призналась я, потому что врать, да еще в присутствии матушки и епископа, пусть и мирского, было бы уж совсем некрасиво. Простите, сеньор. Мне сказали, что вы мой брат. Но ваше лицо, как и имя, мне ни о чем не говорит, сожалею
Кажется, мои слова его сильно расстроили. Он, конечно, постарался это скрыть, но у него не очень получилось.
Ничего страшного, сказал он, виновато улыбнувшись. Меня предупредили, что ты, скорее всего, не вспомнишь. По правде говоря, ты бы и так вряд ли меня узнала, ведь мы не виделись шестнадцать лет.
Мое лицо горело. Господи, кто бы знал, как стыдно мне было в этот момент! Я знаю вы скажете: мне-то как раз стыдиться нечего, ведь я не виновата в том, что все забыла. Но видеть, как этот человек цепляется за спинку кресла, как за последнюю соломинку, как бросает умоляющие взгляды то на монсеньора Салафию, то на матушку Констансу невыносимо было на это смотреть. И я устыдилась не того, что не помню его, а своего эгоизма. Я так лелеяла свои душевные раны и невозможность вспомнить, кто я есть, что даже не подумала: а каково будет моим близким видеть перед собой чужую женщину, если они вдруг меня найдут?
Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, я собралась с духом, сделала решительный шаг вперед и взяла брата за руку. Вообще-то бенедиктинка не может прикасаться к мужчинам, но на родственников это правило не распространяется.
Джулио, тихо сказала я, осмелившись, наконец, назвать его по имени. Он взглянул мне в глаза, и я увидела, что в них снова загорелась надежда. Я постараюсь вспомнить, правда. Если ты поможешь мне. Ты ведь приехал сюда за этим?
Человек из Ватикана прочистил горло.
Ну, вообще-то не только за этим, сестра Джанна, сказал он.
Что вы имеете в виду, монсеньор епископ? я с недоумением поглядела сначала на него, а потом на настоятельницу.
Сядь, дитя мое, с несвойственной ей мягкостью произнесла аббатиса. Нам нужно серьезно поговорить. Это касается твоего дара.
***
Мы поднимались по лестнице на третий этаж, в комнату, где временно остановились мой брат и невестка. Да, у меня была еще и невестка. И если бы ее не было, Джулио никогда бы меня не нашел. Но, честно говоря, я предпочла бы до конца жизни его не видеть, только бы наша встреча не произошла при таких печальных обстоятельствах. Мой брат молчал. То ли не знал, что сказать, то ли думал о своем, то ли хотел дать мне время обдумать недавний разговор в покоях матушки. Беседа вышла крайне неприятной и оставила такой осадок Знаете, иногда сестры на кухне очень торопятся, чтобы вовремя накрыть стол к трапезе, и не замечают, что вода в бойлере не успела закипеть. И когда наливают чай, на поверхности воды образуется маслянистая пленка. Она очень сильно портит вкус. Такое же вот мерзкое ощущение осталось у меня после встречи с посланником из Ватикана.
Я бы хотел, чтобы на этот раз у чуда были свидетели, сказал монсеньор епископ, даже не дав мне прийти в себя после того, как Джулио сообщил, что у моей невестки диагностировали раннее развитие болезни Альцгеймера, и разбираться с этим придется мне. Насколько я знаю, сестра Джанна обычно работает с прихожанами при закрытых дверях?
Совершенно верно, монсеньор, ответила матушка Констанса вместо меня.
Значит, никто не видел, как именно она исцеляет больных?
Сестра Джанна молится.
Но кроме нее и больного в церкви никого нет в это время?
Обычно также присутствует кто-то из членов семьи пациента, монсеньор. Но, полагаю, их свидетельства вы не примете в расчет?
Боюсь, что нет, сестра Констанса, ибо нельзя исключать, что они могут попасть под влияние
Вряд ли молитва может оказать пагубное влияние, монсеньор.
Они говорили обо мне так, как будто меня здесь не было. Я ощутила приступ раздражения и тут же прикрыла веки, мысленно прося Господа смирить мою гордыню. Для нас, бенедиктинок, аббатиса все равно что полководец на поле сражения. Настоятельница решает, что и как будет происходить во вверенном ей монастыре. Поэтому сейчас человек из Ватикана обращался к ней, а не ко мне.
Что ж, он удовлетворенно хлопнул в ладоши. Если она исцеляет только силой молитв, ей не составит труда прочесть их в присутствии свидетелей, я прав? Воскресенье канун Дня Всех Святых и время омерзительных языческих плясок. Почему бы нам не показать пастве хороший пример? Если чудо исцеления произойдет сразу после совершения Таинства Евхаристии, представьте, как это укрепит веру сестер и прихожан!
Сестра Констанса его энтузиазма не разделяла, в ее глазах вспыхнула тревога.
Но, монсеньор Салафия, робко возразила она. Сестра Джанна всегда настаивает, чтобы рядом никого не было. Другие люди ей мешают
Мешают молиться? Что за вздор! Господь наш Иисус молился в присутствии сотен людей, и Его это никак не смущало.
Да, но
Сестра Констанса, монсеньор епископ прищурился, взгляд его стал тяжелым, и настоятельница как будто моментально усохла в своем кресле, когда он обратился к ней нетерпящим возражений тоном. Хочу напомнить, что во время салемского процесса6 судья потребовал от одного из обвиняемых прочесть молитву публично, так как считалось, что колдуны и ведьмы не способны этого сделать, не ошибившись.
Но пастора Берроуза все равно повесили, прошептала настоятельница.
Да, увы, Салафия развел руками. Но сейчас не Средние века. И если я предоставлю Его Святейшеству видеозапись, этого будет достаточно, чтобы снять все подозрения. Но без свидетелей все равно не обойтись, вы же знаете правила.
Сестра Констанса тяжело вздохнула, сжала руки в замок и, наконец-то, обратилась ко мне:
Дитя мое, ты справишься с этой миссией?
Но это был не вопрос. Вряд ли она думала, что я стану спорить со ставленником Папы. Особенно, когда он так откровенно апеллировал к инквизиции.
Если на то будет Воля Его, матушка, покладисто ответила я, сложив руки на коленях, как школьница. Только Господь может решать, кому даровать исцеление. Но я прочту молитву в присутствии свидетелей, если так будет угодно монсеньору.
Вот и прекрасно, сказал человек из Ватикана, одобрительно посмотрев на меня.
Я же искоса взглянула на аббатису, чтобы понять, правильно ли ответила. Кажется, она была вполне удовлетворена, но что-то в ее лице заставило меня подумать, что она предпочла бы услышать отказ.
Мы остановились возле неприметной двери с номером восемь в самом конце коридора. Джулио порылся в кармане и извлек ключ.
Я запираю дверь, когда оставляю Эльзу одну, пояснил он, поймав мой удивленный взгляд. Она может не найти обратную дорогу, если выйдет из комнаты. Не хотелось бы ставить на уши весь монастырь.
Он открыл дверь, и я не смогла сдержать изумленный возглас. Раньше мне не приходилось бывать в Доме Паломника, у нас для этого есть работницы, чтобы обслуживать гостей. Но когда о нем говорили, я представляла себе скромные комнатушки, аскетичные, с минимумом мебели. Мне и в голову не могло прийти, что здесь есть роскошные апартаменты из нескольких комнат разного назначения. Мы оказались, судя по всему, в гостиной.
Джулио скромно улыбнулся.
Удивлена? Мы могли бы снять что-то поскромнее, но монсеньор Салафия настоял, что для Эльзы так будет лучше. Обстановка более привычная. Мы живем в небольшой вилле на берегу моря, я тебе ее как-нибудь покажу
Он прислушался, как будто пытался понять, в какой комнате сейчас находится жена. Но в номере было неестественно тихо. Когда рядом находится человек, даже если он спит, его присутствие ощущается так или иначе, но апартаменты казались нежилыми, хотя я чувствовала запах духов и косметики. Но как-то отдельно от человеческого тела, понимаете? Не знаю, как еще объяснить И вдруг среди мертвой тишины раздался тихий, но отчего-то пугающий стрекочущий звук.