Ой, Анна Георгиевна, цикламены опять прислали, поглядите! Шикарные
Приподняв изящную корзинку, Раиса погрузила своё лицо в цветы.
А запах! Вот первый раз вздохнёшь она протяжно потянула носом, вроде ландыш! А второй раз вздохнёшь, розы. Долго цвести будут!
У меня дома предыдущие ещё не увяли, сказала Анна.
В прошлый раз были цикламены без письма, но теперь среди нежных стеблей виднелся конвертик.
Раиса с любопытством открыла его.
«Мои чувства к вам сделали меня эгоистом Забываю обо всех и обо всём кроме того, что она читала всё тише, а под конец растерянно подняла глаза на Пекарскую, что опять хочу увидеть вас. Максим»
Анна отобрала у неё записку, положила на столик. Такому посланию было не место на гвозде. А Рая засмущалась, как будто подслушала чужой нежный разговор.
То-то я сегодня чихала с утра! В пятницу чихать это к важному письму или к нечаянной встрече. Серьёзный мужчина В следующей корзинке руку и сердце предложит.
Раиса глуповато улыбнулась. Ей было под сорок, но она выглядела лет на десять моложе.
Пекарская потеребила записку на столике и задумчиво произнесла, обращаясь то ли к костюмерше, то ли к автору письма:
Я замужем уже была
Она вдруг тряхнула кудрями, рассмеялась.
Спасибо, больше туда не хочу! Он был тенор. Мы с ним ездили Бог знает по каким дырам. Ужасная нищета и никакой надежды! Я так оголодала, что забыла, как надо есть ну, в смысле, жевать, глотать Он кормил меня с ложечки.
Костюмерша горестно охала, слушая. У Раи было редкое свойство принимать на себя чужую печаль. Её глаза наполнялись слезами, и на лице отражалось всё, что ей говорил собеседник. Запас слёз у Раисы был неисчерпаемый на все случаи жизни.
Подождите плакать, Раечка, это было первое моё замужество! Потом тоже много всякого происходило.
Некоторые романы Пекарской были тайными, имена поклонников громкими, но Анна не собиралась рассказывать о чужих мужьях.
Повернувшись к зеркалу, она сообщила Раиному отражению:
Второй раз я заключила брак на Кавказе. Польстилась на его богатство. Вдобавок он обещал позаботиться о моей маме. Заботился, это правда Пока его не арестовали. Мама до сих пор в его доме живет. Зато я попала, как кур во щи. Ведь хозяйка из меня никудышная. Я совершенно не бытовой человек! Неустроенный.
Рая подошла к ней, взялась за спинку её стула. Взгляды женщин опять встретились в зеркале.
Анна Георгиевна, вам и не положено горшками да кастрюлями заниматься. А вот я, наоборот, всё больше по хозяйству И вы знаете, как я к вам Как я вас
Она вытерла слезинку, вторую, дальше слёзы полились обильным потоком.
В общем, если вдруг всхлипывая, сказала Рая, захотите когда-нибудь, то переезжайте ко мне. Коммунальная квартира, ничего особенного. Но я буду заботиться о вас!
Анна растерялась. Кем могла стать для неё эта простодушная женщина? Точно, не «домрабой» (так некоторые называли домашних работниц). Анна поблагодарила Раю. Уезжать из своего переулка ей не хотелось. Да и жить вместе Костюмерша утопит её в своих слезах и любви. Нет, пусть лучше просто приходит помогать по хозяйству.
Рая ещё что-то говорила, но Пекарская перестала слушать. Она ушла в себя, настраиваясь на роль, повторяя в памяти сцены и диалоги. Раисе было знакомо это её состояние, и она замолчала.
Прозвенел звонок, в грим-уборной замигала красная лампочка. Антракт заканчивался. Костюмерша проводила Пекарскую до самой сцены, чтобы ещё раз придирчиво оглядеть и мелко перекрестить вслед.
Во втором действии Полин-Пекарская читала письмо полюбившего её советского циркача и пела: на этот раз по-русски, но все ещё с американским акцентом.
Ты послушай меня, что тебе я скажу.Мы расстаться с тобою должныЧепуха! смущенно перебивал её замечательный советский мужчина, но Полин голоском сирены продолжала выводить мелодию.
Я предчувствую сердцем вторую звезду,Я боюсь этой новой звездыОн, окончательно растерявшись, опять уверял, что это недоразумение, что это он просто так написал, и пытался отобрать письмо. Он тянул к себе листок, она не отдавала. Они нечаянно разрывали его напополам и пели вместе, каждый со своим обрывком в руке: Полин начинала, он подхватывал.
Костюмерша Рая слушала их, прижавшись к кулисе, и растроганно шмыгала носом. Её глаза опять были мокры.
Ангелица моя неземная, красавица моя необыкновенная
Она всегда плакала на этом месте. Такая власть была над ней у Анны. И над остальными тоже.
Тишина в зале взорвалась.
Браво!
Огромную сцену завалили цветами. Среди зрителей был один человек он не аплодировал, не кричал и при этом не сводил глаз с Пекарской. Анна уже запомнила эти умные внимательные глаза. Мужчина и раньше приходил на её спектакли. Его лицо выделялось даже среди собравшейся в зале элиты. Кто он? Она подумала о письме, которое до сих пор лежало на столике в её гримёрной.