Он смотрел на меня, дожидаясь, когда я отвечу на собственный вопрос.
- Нет, не похоже. Я этого не помню. Но почему?
Мозг отказывался подчиняться мне, и это вызвало у меня досаду. Казалось бы, чего проще. Однако я помнила лишь запах Сэма, окутывающий меня со всех сторон, а потом как мама в панике металась по дому, пытаясь найти телефон.
- Ладно, выкинь это из головы, - сказал Сэм. - Это неважно.
Но мне показалось, что это очень даже важно.
Я закрыла глаза, и в памяти всплыл запах зимнего леса и ощущение тряски у кого-то на руках. Я снова открыла глаза.
- Это ты меня принес.
Сэм вскинул на меня глаза.
Я вдруг разом вспомнила все, как вспоминаешь горячечные сны.
- Но ты был в человеческом виде, - произнесла я. - Я же помню, что видела тебя волка. А чтобы донести меня, ты должен был превратиться в человека. Как ты это сделал?
Он растерянно пожал плечами.
- Не знаю, как это произошло. Когда меня подстрелили, случилось то же самое. Ведь когда ты нашла меня, я был человеком.
В груди у меня трепыхнулась робкая надежда.
- Значит, ты можешь превращаться в человека усилием воли?
- Не совсем. Так случалось всего дважды. И мне не удалось повторить это снова, ни разу, как бы я ни старался. А старался я изо всех сил, можешь мне поверить.
Сэм заглушил мотор, давая понять, что разговор закончен, и я полезла в рюкзак за шапкой. Пока он запирал машину, я ждала его на тротуаре.
Сэм обошел машину сзади и при виде меня остановился как вкопанный.
- Господи, а это что такое?
Я поправила свою шапку с помпоном.
- Это называется "шапка". Чтобы уши не мерзли.
- Господи, - повторил Сэм и, преодолев разделявшее нас расстояние, обхватил мое лицо ладонями и внимательно меня оглядел. - Какая прелесть.
Он поцеловал меня, взглянул на шапку и поцеловал меня еще раз.
Я дала себе слово, что буду хранить эту шапку всю жизнь. Сэм продолжал держать мое лицо в ладонях; я была уверена, что теперь на нас глазеет весь город. Но мне не хотелось от него отрываться, и я позволила ему поцеловать меня еще раз, на этот раз нежно-нежно, еле ощутимо, а потом он выпустил мое лицо и взял меня за руку.
Дар речи ко мне вернулся не сразу, зато губы неудержимо растянулись в улыбке.
- Ну ладно. Так куда мы идем?
Погода стояла довольно холодная, так что идти, очевидно, было недалеко; долго оставаться на улице нам было нельзя.
Пальцы Сэма переплелись с моими.
- Первым делом - в Грейс-магазин. Именно так должен поступать настоящий джентльмен.
Я прыснула, что вообще-то было совершенно мне не свойственно, и Сэм рассмеялся, потому что знал это. Я была пьяна им. Он привел меня к "Корявой полке", независимому книжному магазинчику; я уже с год сюда не наведывалась. При том, с какой скоростью я поглощала книги, это казалось глупым, но я была всего лишь школьницей, не избалованной деньгами. Я брала книги в библиотеке.
- Это ведь Грейс-магазин?
Сэм толкнул входную дверь, не дожидаясь ответа. В нос ударил восхитительный запах новеньких книг, немедленно напомнивший мне о Рождестве. Родители всегда дарили мне на Рождество книги. Мелодично дзинькнув колокольчиком, дверь магазина захлопнулась за нами, и Сэм выпустил мою руку.
- Ну, куда? Я куплю тебе какую-нибудь книгу. Я ведь знаю, тебе хочется.
Я улыбнулась и снова вдохнула этот запах. Сотни тысяч страниц, которые никто и никогда не переворачивал, дожидались меня. Стеллажи светлого дерева были плотно заставлены разноцветными корешками. На столиках возвышались стопки новинок; на их глянцевых обложках играл свет. За крохотным прилавком, где сидел, не обращая на нас ни малейшего внимания, кассир, виднелась лестница, застеленная толстым ковром цвета красного вина и ведущая в неведомые миры.
- Так бы здесь и поселилась, - вздохнула я.
Сэм с явным удовольствием взглянул на меня.
- Я помню, как смотрел на тебя, когда ты читала на своих качелях. Даже в самую отвратительную погоду. Почему ты не шла читать в дом?
Мой взгляд был прикован к бесконечным рядам книг.
- Когда читаешь на улице, все кажется более реальным. - Я закусила губу; глаза у меня разбегались. - Даже не знаю, с чего начать.
- Я кое-что тебе покажу, - сказал Сэм. Он произнес это таким тоном, что я немедленно поняла: это не просто кое-что, а нечто потрясающее, недаром он с утра хотел показать мне это. Он снова взял меня за руку и повел по магазину - мимо равнодушного кассира, вверх по тихой лестнице, которая поглощала наши шаги и не собиралась их отдавать.
Мы оказались в небольшом помещении на втором этаже, раза в два с лишним меньше торгового зала внизу, обнесенном перилами, чтобы никто не свалился на первый этаж.
- Я проработал здесь одно лето. Садись и жди.
Сэм подвел меня к продавленному бордовому диванчику, который занимал большую часть пространства. Я стащила шапку, села, завороженная его властным тоном, и, пока он искал что-то на полках, беззастенчиво разглядывала его задницу. Не подозревая о моем пристальном к себе внимании, он присел и провел пальцами по корешкам книг, как будто они были его старыми друзьями. Я любовалась его плечами, склоненной набок головой, его напряженной рукой, которой он для устойчивости оперся на пол, широко расставив пальцы. Наконец он нашел то, что искал, и вернулся к диванчику.
- Закрой глаза, - велел он и, не дожидаясь, когда я подчинюсь, прикрыл мне глаза ладонью.
Я почувствовала, как прогнулись под тяжестью его тела диванные подушки, когда он присел рядом, услышала немыслимо громкий звук открываемой обложки, шорох переворачиваемых страниц.
Потом его дыхание защекотало мне ухо, и он еле слышно начал читать:
Я в мире совсем одинок, но все ж не совсем,
не весьма,
чтобы каждый мне час был как Бог.
Я в мире и мал, и ничтожен, но все ж не совсем,
не весьма,
чтобы лечь Твоим промыслом, Боже,
во мглу ума.
Вольно мне быть вольным, я Воле позволю
деяньем
стать без помех...
Он умолк, и довольно долгое время тишину нарушало лишь его чуть сбивчивое дыхание, потом он продолжил:
когда же и время замрет, беременное ожиданьем,
быть хочу среди тех,
кто тайн Твоих господин,
или - один.
Хочу быть подобьем Твоим, во весь рост Тебя
несть,
о, дай не ослепнуть - от вечности глаз
не отвесть,
образ Твой удержать, не сгибаясь, не падая.
Весна среди сада я.
И мне не склониться вовеки.
Ибо там я не с Богом, где я согбен.
Я повернулась на его голос, не открывая глаз, и он коснулся моих губ своими, потом на миг отстранился, положил книгу на пол и обнял меня.
Губы у него были холодные и терпкие, обжигающие, как зимняя мята, но его руки, бережно прижимающие меня к себе, сулили впереди долгую череду дней, лето и вечность. У меня закружилась голова, как будто не хватало воздуха, словно кто-то крал его каждый раз, едва я делала вдох. Сэм слегка откинулся на спинку дивана, притянул меня к себе и принялся целовать, так осторожно и бережно, как будто вместо губ у меня были лепестки роз и он боялся смять их.
Не знаю, как долго мы молча целовались на диванчике, пока Сэм не заметил, что я плачу. Я почувствовала, как он застыл в нерешительности, ощутив во рту привкус соли, и только тогда понял, что этот вкус означает.
- Грейс, ты что... плачешь?
Я ничего не ответила, потому что это лишь сделало бы более реальной причину моих слез. Сэм большим пальцем утер их, потом натянул на запястье рукав и промокнул мокрые дорожки на моих щеках.
- Грейс, что случилось? Я что-то не так сделал?
Его желтые глаза с тревогой оглядели мое лицо, пытаясь определить причину, и я покачала головой. Внизу застрекотала касса. Казалось, это происходит где-то неимоверно далеко.
- Нет, - выдавила я наконец и утерла глаза, пока опять не полились слезы. - Нет, ты все сделал так. Просто...
Я не могла этого произнести. Не могла.
Сэм договорил за меня:
- Этот год для меня последний.
Я больно прикусила губу и смахнула еще одну слезинку.
- Я не готова. И никогда не буду готова.
Он ничего не ответил. Наверное, отвечать было нечего. Он просто снова обнял меня, только на этот раз притянул к себе так, что моя щека оказалась у его груди, и погладил по затылку, неуклюже, но ласково. Я закрыла глаза и прислушивалась к стуку его сердца, пока мое собственное не забилось ему в такт. В конце концов он прижался щекой к моей макушке и прошептал:
- У нас с тобой слишком мало времени, чтобы горевать.
_____
Когда мы вышли из магазина, солнце светило во всю мощь, и я потрясенно осознала, сколько времени успело пройти. Под ложечкой у меня немедленно засосало от голода.
- Я хочу есть, - заявила я. - И без промедления. А не то усохну, и тебя замучает совесть.
- Не сомневаюсь. - Сэм забрал у меня пакет с купленными книгами и двинулся к "бронко", чтобы забросить их в багажник, но вдруг остановился как вкопанный, глядя на что-то позади меня. - Черт. Только этого нам не хватало.