Глава 2
Сэм
15 °F
Они схватили девчонку, когда она качалась на качелях на заднем дворе, и потащили в лес; за ее телом в снегу тянулась неглубокая борозда, тропка из ее мира в мой. Все произошло у меня на глазах. Я не помешал этому.
То была самая длинная и холодная зима в моей жизни. День за днем под бледным, не дающим тепла солнцем. И голод, неутолимый голод, который терзал - неотступно, нещадно. В том месяце все вокруг замерло, пейзаж превратился в заледеневшую бесцветную диораму, лишенную признаков жизни. Одного из нас застрелили при попытке забраться в помойный бак на чьем-то заднем крыльце, так что все остальные не отваживались выйти из леса и медленно таяли от голода, дожидаясь возвращения тепла и наших былых тел. Пока не увидели девчонку. И не напали.
Они кружили возле нее на полусогнутых лапах, рыча и скалясь, и каждый хотел первым дорваться до добычи.
Я все видел. Я видел, как они выдирали девчонку друг у друга, возя ее по снегу, видел, как подрагивали от нетерпения их бока, видел окровавленные морды. Видел - и все-таки не остановил это.
В стае я был не на последнем месте, Бек с Полом позаботились об этом, так что мог вмешаться, однако же медлил, дрожа от холода и по щиколотки увязая в снегу. От девчонки исходил такой теплый, живой, такой человеческий запах.
"Что с ней такое? - думал я. - Если она жива, почему не сопротивляется?"
Я чуял запах крови, такой горячий и терпкий в этом застывшем мертвом мире. Салем, дрожа от нетерпения, принялся раздирать на ней одежду. Желудок мучительно свело - я и не помнил, когда ел в последний раз. Хотелось разметать волков и встать рядом с Салемом, сделать вид, что я не чую ее человеческого запаха и не слышу негромких стонов. Она казалась такой маленькой в окружении нашей стаи, наседающей на нее, жаждущей купить себе жизнь ценой ее жизни.
Рыча и скалясь, я бросился вперед. Салем заворчал в ответ, но в иерархии стаи я стоял выше его, несмотря на истощение и молодость. Пол угрожающе зарычал на меня.
Я стоял над ней, ее отсутствующий взгляд был устремлен куда-то в бескрайнюю высь. Мертвая, наверное, подумал я и носом толкнул ее ладонь. На меня пахнуло сахаром, маслом и солью, как в прошлой жизни.
А потом я увидел ее глаза.
Она была жива. И в сознании.
Девчонка посмотрела на меня в упор, заглянула мне в глаза с этой ее ужасающей прямотой.
Я отпрянул, попятился назад, меня снова начала бить дрожь - только на этот раз мое тело сотрясалось не от ярости.
Ее глаза, заглядывающие в мои. Ее кровь на моей морде.
Я разрывался на части, душой и телом.
Ее жизнь.
Моя жизнь.
Стая опасливо расступилась. Теперь на меня рычали все сразу и скалились, не желая упустить добычу. Она показалась мне самой красивой девочкой на свете, этот хрупкий окровавленный ангел на белом снегу, которого они намеревались уничтожить.
Я видел это. И видел ее, как не видел ничего прежде.
И остановил это.
Глава 3
Грейс
38 °F
Я неоднократно видела его после этого, и всякий раз в холода. Он стоял на опушке леса, который начинался за нашим двором, и, не сводя с меня своих желтых глаз, смотрел, как я насыпала корм птицам в кормушку или выносила мусор, но ни разу не приблизился. В сумерки, которые долгими миннесотскими зимами казались нескончаемыми, я до посинения сидела на промерзших качелях, пока не ощущала на себе его взгляд. Потом, когда я стала слишком большой для качелей, я спускалась с крыльца и молча придвигалась к нему, протянув руку ладонью вверх и опустив глаза, чтобы он видел - никакой опасности нет. Я пыталась говорить на его языке.
Однако сколько бы я ни ждала, как бы ни старалась приблизиться к нему, он неизменно скрывался в кустах, прежде чем я успевала преодолеть разделявшее нас расстояние.
У меня никогда не было страха перед ним. При его размерах и силе он спокойно мог бы стащить меня с качелей или свалить с ног и утащить в лес. Но его взгляд не вязался со свирепым обликом. Я вспоминала его глаза всех оттенков желтого цвета и не могла бояться. Я знала, что он не причинит мне зла. И хотела, чтобы он знал: я тоже не причиню ему зла.
Я ждала. Ждала, ждала, ждала.
И он тоже ждал, хотя я не понимала, чего именно. Казалось, меня одну тянуло к нему.
Однако он приходил снова и снова. Наблюдал, как я наблюдаю за ним. Ни разу он не подошел ближе, но ни разу и не отошел.
Так продолжалось шесть лет без изменений: сводящее с ума волчье присутствие зимой и еще более сводящее с ума отсутствие летом. Эта закономерность меня не настораживала. Я считала, что они волки. Обыкновенные волки.
Глава 4
Сэм
90 °F
В тот день, когда я чуть не заговорил с Грейс, стояла такая жара, какой не бывало еще на моей памяти. Даже в книжном магазине, несмотря на кондиционер, раскаленный воздух проникал в дверь и волнами вливался сквозь большие венецианские окна. Я сидел за прилавком на табурете и всеми порами впитывал лето, как будто мог удержать в себе каждую его каплю. Часы текли за часами, яркое солнце вызолачивало корешки книг на полках и нагревало покрытые типографской краской бумажные страницы до такой степени, что в воздухе висел запах непрочитанных слов.
Все это я любил, когда был человеком.
Я читал, когда дверь с негромким позвякиванием отворилась и в магазин, впустив за собой волну одуряющего жара, впорхнула стайка девушек. Судя по их звонкому смеху, в моей помощи они не нуждались, так что я не стал отрываться от чтения, предоставив им бродить вдоль стеллажей и болтать обо всем на свете, кроме книг.
Пожалуй, я и думать забыл бы о посетительницах, если бы не заметил краешком глаза, как одна из них собрала свои темно-русые волосы и стянула их в длинный хвост. Само по себе действие ничего не значило, но от ее движения меня обдало легким ароматом. Запах было знакомый. Я мгновенно его узнал.
Это была она. Больше некому.
Я уткнулся в книгу и отважился бросить взгляд в сторону девушек. Две другие продолжали оживленно болтать, кивая на бумажную птицу, которую я подвесил к потолку в отделе детской литературы. Та девушка в разговоре не участвовала, держалась чуть в стороне от подруг и разглядывала книги. Я увидел ее лицо и в его выражении уловил сходство с собой. Она переводила взгляд с полки на полку в поисках предлога для бегства.
Я тысячу раз прокручивал в уме самые разнообразные вариации этой сцены, но теперь, когда желанный миг наконец настал, совершенно растерялся.
Здесь она казалась такой... реальной. Когда у себя во дворе она читала книгу или делала домашнее задание, это было совсем не то. Там разделявшее нас расстояние становилось непреодолимой пропастью; у меня были все основания держаться от нее подальше. Здесь, в книжном магазине, она оказалась так близко от меня, что дух захватывало. Ничто не мешало мне заговорить с ней.
Ее взгляд обратился на меня, и я поспешил отвести глаза, уткнувшись в книгу. Мое лицо было ей не знакомо, но глаза она узнала бы. Не могла не узнать.
Пусть она уйдет, взмолился я про себя, тогда я снова смогу дышать.
Пусть она купит книгу, взмолился я про себя, тогда мне волей-неволей придется заговорить с ней.
- Грейс, - позвала одна из девушек, - иди сюда. Смотри, что я нашла. "Как поступить в колледж вашей мечты. Формула успеха". Здорово.
Она склонилась над полкой и стала рассматривать пособия для подготовки к вступительным экзаменам в колледж, и я медленно перевел дух, глядя на ее озаренную солнцем длинную спину. Судя по наклону плеч, интерес ее был продиктован исключительно вежливостью; когда ей показывали очередную книгу, она кивала, но мысли ее, казалось, были заняты чем-то другим. Солнечный свет, льющийся сквозь витрины, играл на ее выбившихся из хвоста волосах, превращая каждую волосинку в мерцающую золотую нить. Она еле заметно кивала головой в такт музыке, играющей где-то на верхнем этаже.
- Привет.
Я вздрогнул от неожиданности. Передо мной стояла девушка. Не Грейс. Другая, темноволосая и загорелая. На плече у нее висела громоздкая фотокамера, а взгляд ее был прикован к моим глазам. Она ничего не сказала, но я понял, о чем она думает. Увидев цвет моих глаз, люди обычно принимались исподтишка поглядывать на меня или откровенно таращиться; эта, по крайней мере, вела себя честно.
- Не возражаете, если я вас сфотографирую? - спросила она.
Я задумался в поисках отговорки.
- У некоторых первобытных племен есть верование, что тот, кто их фотографирует, похищает их душу. По-моему, это очень разумно, так что прошу прощения, но никаких фотографий. - Я с извиняющимся видом пожал плечами. - Если хотите, можете поснимать магазин.
У прилавка выросла третья девушка: густые светло-каштановые волосы, россыпь веснушек и такое количество энергии, что я немедленно почувствовал себя утомленным.
- Глазки строишь, Оливия? У нас нет на это времени. Вот, мы это возьмем.
Я взял у нее "Формулу успеха", а сам украдкой покосился на Грейс.
- Девятнадцать долларов девяносто девять центов.
Сердце у меня колотилось как безумное.
- За книжку в мягкой обложке? - вскинула брови веснушчатая, однако же протянула мне двадцатку. - Сдачи не надо.
Мы не держали жестянку для мелочи, но я положил монетку в один цент на прилавок рядом с кассой и стал медленно упаковывать книгу, в надежде на то, что Грейс подойдет посмотреть, в чем причина такой заминки.
Однако она осталась стоять в отделе биографий.