Картинка переместилась в студию. Нечаев пояснил, что в скором времени все совместные изобретения поступят в продажу и стоить они будут на порядок дешевле, благодаря объединению двух стран.
В следующих репортажах показали новые русско-китайские магнитные ракетные установки, доказывающие зрителю, что теперь общими силами можно дать отпор любому противнику, как бы невзначай вставили кадры про Объединенное Американское Государство. Отдельно показали Страны Нового Великого Халифата Германию, Францию, Польшу, и в каждой у прохожих, чаще это были женщины в ярких хиджабах, спрашивали, что они думают об объединении России и Китая, на что женщины радостно кивали и говорили, что это очень хорошо, и все должны жить в мире и согласии, как случилось в их стране, когда после объединения закончились войны и терроризм. Зазвучала знакомая маршевая музыка и камера вернулась к ведущему в студию.
Дмитрий Птица раздраженно смахнул с пультового проекционного меню иконку программы, словно назойливую муху, и выключил экран.
Обложили по полной, мрачно отметил он, медленно и неохотно жуя.
Егор, наоборот, жадно доедал. Саша озабоченно посмотрела на мужа и начала убирать со стола, обиженно бросив:
Кому спасибо? Мне спасибо! Спасибо, мамуля!
Спасибо, мамуль! быстро отреагировал Егор.
Отец встал из-за стола. подошел к небольшому стеклянному шкафу в углу и с бульканьем налил в широкий стакан коричневой маслянистой жидкости, которую тут же опрокинул в рот.
Мать почти все собрала, ждала только, когда Егор допьет чай, причмокивая и разгрызая маленькие орешки в шоколаде, которые она насыпала в вазу перед ним. Егор объелся, с трудом уже заканчивал трапезу, отдуваясь при каждом глотке, намереваясь тем не менее уничтожить побольше глазированных орешков. Мать улыбнулась и, будто спохватившись, предложила:
Ребзя! Давайте сегодня баню, а? Давно не топили!
Отец согласился и кивнул Егору готовить дрова. Тот уже выскакивал из-за стола. Он очень уважал баню, и затопить мог сам отец научил. Саша подошла к Дмитрию и обняла его сзади, ткнувшись лбом между широких лопаток.
Ну, что ты, господи, тихо сказала она. Все будет хорошо!
Муж провел ладонью по ее красивым кистям, поймал и придавил одну венку у основания указательного пальца, но венка выпрыгнула, ускользнула и вновь набухла в стороне:
Да, будет
Он мягко отодвинул ее в сторону и пошел помогать Егору.
Птичка! окликнула Саша, но Дмитрий не остановился.
Баня была раритетной. Печь топилась с улицы, небольшим любопытным окошком выглядывая из кирпичной стены. Рядом росла гигантская сосна, и сложена была аккуратная крытая поленница из обтесанных сосновых веток.
Егор, как учили, сначала подготовил дрова. Наделал мелкой щепы на широком, пушистом от древесной стружки пне аккуратно топором сточил заусенцы с треугольного полена; потом разрубил другие поленья на чурочки, не очень толстые, чтобы быстро принимались. Егор просек боковым зрением, что подошел отец, но делал вид, что не заметил, и сам все выкладывал, надеясь, что ему позволят завершить дело самостоятельно.
Дмитрий позволил, он стоял, облокотившись на душистый смоляной ствол, удовлетворенно наблюдая за деловитым сыном, который засунул в топку сначала скомканную бумагу, сверху домиком выложил тонкие длинные щепочки, на них более толстые чурочки, стараясь оставлять расстояние между ними, чтобы «кислород проходил», а сверху крест-накрест выложил толстые сучковатые поленья. Громоздкая конструкция заняла все пространство топки, и казалось, что загореться этому будет сложно. Однако Дмитрий знал, и Егор знал одной спички, поднесенной к бумажному хвостику внизу деревянного сооружения, будет достаточно.
Огонь разошелся мгновенно, Егор счастливо улыбался. Отец поощрительно похлопал его по плечу.
Когда баня была натоплена, Дмитрий с Егором пошли первыми. Мать обычно парилась одна после них и недолго не терпела сильный жар.
Внутри бани сосной были выложены предбанник с мягким диваном и двумя деревянными скамейками, и небольшая парилка на три полки с электрическим нагревателем и каменкой вокруг широкой блестящей стальной трубы. Справа от предбанника, Дмитрий соорудил душевую и вмуровал в пол широкую бочку с хладоэлементом для создания «родниковой» воды на окупывание.
Егор, раздевшись и, нацепив на себя толстую войлоковую шапку-ушанку, разместился на второй полке, прижав коленки к щекам. Мальчик старался дышать неглубоко и часто жар стоял уже достаточный, градусов сто. Отец зашел в парную с деревянным ковшом с водой и поддал на камни, после чего забрался на третью полку и лег на живот, подостлав руки под голову. Мгновенно по лбу, спине и голеням Егора струйками потек пот, вперемешку с банной воздушной влагой. Со лба стекало до бровей, а затем в стороны, щекотно пробираясь по скулам на шею. Дышать носом стало невозможно мокрый кипяченый жар цеплялся к волоскам в ноздрях и обжигал слизистую, заставляя открывать рот для возможности вдоха. Егор разрумянился, но терпел. Тоже, как и отец, повернулся и лег на живот, надеясь в домике, сделанном из ладошек спрятать обожжённый нос, но вытерпев не более пяти минут, тихонько попросился:
Пап, можно?
Дмитрий, не поднимая головы, глухо отозвался:
Можно!
Егор выскочил из парилки, скинул шапку и прыгнул в бочку, балдея от накатившего спасительного холода. Несколько секунд он по шею сидел в ледяной воде, представляя, что он подводный батискаф, со «скрипом», как робот, поворачивал торчащую из воды голову-подзорную трубу. Затем умылся, стараясь фыркать и отплевываться, как отец, пригладил мокрой ладонью вихры и вернулся в парилку. Отец лежал в той же позе, он поднял голову на Егора и сказал:
Поддай.
Егор послушно выскочил, черпаком набрал из бочки воды и вернувшись, равномерно полил мышиного цвета камни, которые тут же начали недовольно шипеть и снова наполнять тяжелым паром все пространство. Егор опять сел на вторую полку, он не мог пока залезать на третью, там было место отца, да и жарко становилось как в аду, но всё равно, вторая не первая, которая совсем для лохов, кто баню не понимает!
Егору хотелось поговорить:
Папа, ты почему против китайцев? Чего они плохого сделают?
Отец вроде как не пошевелился, но желваки, Егор увидел, заходили, как шестеренки.
Дмитрий приподнял голову с темными, чуть курчавыми волосами, превратившимися от пара в соленые пакли, посмотрел на Егора и тихо сказал:
Не знаю точно сам, почему. Чую. Понимаешь? Они здесь не родились, они навредят.
Кому? испуганно спросил Егор.
Да всему, просто и коротко ответил отец.
На следующий день был выходной, и Егор опять уговорил отца на рыбалку. Рыбалкой они, по сути, называли поездку по озеру на катере, ни тот, ни другой за рыбой особо не гнались, а вот покататься по байкальским просторам, пусть недалеко от берега, изведать новые места, небольшие бухты, островки, понаблюдать за «морским дном» на прозрачных неглубоких участках это для обоих было заманчивым. Дмитрий решил двинуться в сторону Свято-Никольского храма, где в последние годы можно было встретить немногочисленные семейства байкальской нерпы.
Потратив около часа на путь, они подошли к небольшой бухте. Дмитрий издалека увидел новую, непонятную полосу на озере, которая по мере их приближения становилась всё чётче и в итоге оказалась бархатной белой пленкой, покрывавшей всю поверхность воды вплоть до берега. Дмитрий хмурился, он знал, что в двух километрах отсюда уже год функционировал новый пластиковый завод. Это было одно из самых крупных производств в Иркутской области. Завод принадлежал МанДану и снабжал дешевым пластиком почти всю страну. Также где-то поблизости работали еще две его фабрики по пищевой линии, на обеих производили какую-то полуфабрикатную высоковитаминизированную еду из нефтепродуктов завальцованные питательные бруски отправляли куда-то, не то в армию, не то в другие страны, местные такую дрянь есть точно не стали бы.