Все будет хорошо, мой мальчик, держись, Итан гладит его по брюху, а в глазах застыла боль от увиденного, от того, что он ничего не может сделать. Он не в силах забрать муки своего пушистого товарища. Я рядом, тебя спасут. Пожалуйста, держись Если с тобой что-нибудь случится, я не переживу.
Хелен невольно прикусывает губу, чтоб сдержать слёзы, собравшиеся в уголках глаз. Ее поражает сильная связь и крепкая любовь между ними, и она не представляла, что Аккольти способен на чистые и безвозмездные чувства.
Грассо перевязывает бинтом шею Бруно и мельком бросает взгляд на поникшего Итана. На нем нет лица Он не замечает, что Хелен поглядывает на него с такими же стеклянными глазами.
Все будет хорошо, она шепотом поддерживает Итана, но, казалось, тот ничего не слышит. Мазь подействовала наполовину, рана некритична. Но Бруно надо восстановиться.
Что? переспрашивает он и, наконец, смотрит на неё.
Ему нужно восстановиться
Он переводит затуманенные глаза на Бруно, наклоняется к нему и обнимает, словно крыльями ангела-хранителя. Разве есть что-то страшнее чувства, что ты не в силах облегчить страдания невинного?
Нам нужно сделать привал. Без него я никуда не пойду.
Сердце Хелен внезапно заболело сильнее. Итан перед ней впервые видится другим: способным сопереживать, беззащитным и бессильным там, где тонкий барьер между смертью и жизнью.
Эта жизнь волка пахнет темнотой и железом крови.
Хелен воздушно прикасается к спине Итана руками, запятнанными алыми следами.
Все будет хорошо повторяет. И чувствует, как под ладонью напрягается его спина. Да, сделаем привал
Бруно прикрывает глаза, а Аккольти слушает, как бьется маленькое сердце. Волк ушки повесил и носиком тычет Итану в щёку. И Хелен отворачивается, чтобы скрыть красные белки глаз, ибо ещё никогда-никогда не сострадала колкому и надменному знакомому из прошлого тому самому, способному на убийство. Жизнь сама подкинула такую возможность.
Глава 3. Спорим?
Хелен замерла в нескольких метрах от Итана, обхватив себя за плечи и нырнув в потаенные недра своей души. Взгляд застыл на полной Луне, а в темных зрачках отражался грязно-белый шар спутника. Сейчас она рассуждает о том, что произошло часом ранее. И ужасается своей реакции и смене настроения в адрес преступника! Ее опутали милость и переживание за человека, совершившего непростительный поступок. Но парадокс в том, что Итан, по новому взгляду Хелен, не похож на бесчувственного подонка, который в силах отнять чужую жизнь без единого моргания. По крайней мере, ей хотелось так думать. Итан перестал быть в ее глазах монстром. Как минимум, потому что он показал сострадание к животному. Тогда в чем его секрет? Где этот корень правды?
Хелен точно услышала свое желание узнать ответы на вопросы, но как-нибудь позже.
Все же, необратимое деяние числится в грехах Аккольти, и он по-прежнему остается для Хелен опасным криминалистом, с которым она вынуждена продолжить путь после привала.
Удар в ребро и острая шутка жизни.
Дровишки падают в общую кучу. Норовят вспыхнуть огнём и согреть трёх путников в нетронутом лесу. Грохот поленьев выбивают Хелен из томной грусти и рассуждений. Она оборачивается на звук за спиной, и тепло костра гладит ее щеки и кончик носа.
Ты ты как? спрашивает она.
Получается с запинкой, ведь Хелен увидела, что Итан хмурее грозовой тучи. Он подкидывает дрова в пламя, как робот, и, казалось, мир перестал для него существовать.
С каких пор тебя это волнует? Аккольти присаживается на поваленный ствол дерева и растворяет взгляд где-то в толще огня.
Хелен следит за каждым еле заметным движением его глаз, а Итан, видимо, и этого не замечает. Молчание пропускается через треск дров в костре, а рыжее сияние окрашивает их лица и мордочку дремавшего Бруно в приятный персиковый оттенок.
Я подумала, что тебе нужна поддержка отвечает она уже тише и все также стоит на месте.
Итан горько хмыкает и бросает тонкий сучок в костёр.
На дух меня не переносила, а тут решила проявить великодушие?
Хелен сжимает пальчики на плече, когда игла вопроса колет в центр сердца. Она не отвечает ему, отходит на несколько шагов в сторону и садится спиной так, чтобы дистанция между ними не мешала ей успокоиться и не принимать неблагодарные слова на свой счёт. Смыкает ноги, роняет руки на них и глубоко дышит, будто пытается почувствовать плотность воздуха, а Итан между тем все же кидает быстрый взгляд на неё, но не решается исправить неловкость.
Бедняга Бруно спит у ног хозяина, примостив влажный нос возле его ботинка и легонько шевеля им, когда тот поглаживает его за ухом. Улучшений в здоровье не наблюдалось, и всемогущая мазь полностью не залечила ранение волка, но обезболила поражение. Анис хорошо выводил заразу и снимал неприятные ощущения.
Согреться не хочешь? внезапно интересуется Итан, нарушив тишину между ними.
Казалось, от неожиданности Хелен вздрагивает Однако не отвечает сразу. Нет.
Ты тоже
Что я тоже? он смотрит ей в спину из-под ресниц, локтями опираясь на ноги.
Ты тоже меня на дух не переносил и теперь решил проявить Нет Сделать одолжение? ее отклик не смахивает на сердитость. Скорее, на оттенок насмешливости.
Теперь он притих и не прокомментировал, а Хелен жутко любопытно увидеть, что он там делает, с какой степенью кислоты лица сидит.
Сказать нечего? Да? продолжает она и оборачивается к нему, рукой упираясь в корягу, на которой сидит.
Мимолетно встречается с его глазами, которые он через секунду вновь опускает к костру. Закрытые кнопочки глаз Бруно заметно дрожат, что не ускользает от Хелен. Она делает решающий вдох и пытается сохранять самообладание, ведь понимает, что Аккольти тоже нелегко. Надо как-то не давать ему раскисать, пренебрегая его ехидством, ведь путь по лесу еще долгий и непроглядный.
Нет, мне и здесь тепло Хелен отвечает на вопрос, заданный им ранее.
Затем отворачивается, сильно жмурится и распахивает глаза, рассматривая, как зрение создаёт белые бегающие круги.
Я просто не привык к поддержке, вдруг признается Итан, будто оправдывается за непроизвольную грубость. И так тихо, что расслышать сложно. Тем более от тебя. Я здесь один почти пять лет, семь месяцев из которых с Бруно.
Каждый человек несет ответственность за совершенные поступки: тем или иным способом, но судьба наказывает, из неё двусмысленный ответ вылетел намного равнодушнее. А еще ощущались крупинки презрения.
Много ты понимаешь, ухмыляется он, отрывая от сучка иголку и пуская ее в костёр.
Его нерушимое спокойствие к таким серьезным вещам возмущает, и Хелен вскакивает с места, скрещивая руки. Подходя к нему, отбивается:
Конечно понимаю! Что ещё можно сказать про твоё положение? Напортачил расплачивайся свободой, глупо сейчас пенять на плохую жизнь.
Но слова не долетают до Итана, будто он специально отмахивает их тряпкой.
Садись.
Звучит не указ, а просьба. Аккольти, не глядя в лицо, вышвыривает ее из состояния «Сейчас я тебя затопчу аргументами». И перемена его непредсказуемого настроения удивляет: Хелен медленно опускает руки и хлопает глазами, как полоумная.
Очередная твоя задумка? Хочешь снова унизить? Она кривит лицо, а в этот миг из черноты леса доносится вой неизвестного животного.
Хелен, как ошпаренная, разворачивается к источнику шума и пятится назад с орешками вместо глаз. От страха плюхается вблизи Аккольти и вновь не улавливает, насколько близко. Дьявол!
Нет, не унизить. Здесь просто голодные звери, он казался спокойнее водной глади.
Грассо осознает себя, когда слышит его голос, после чего немедленно отсаживается на приличное расстояние, будто рядом с ним выкачивают кислород, а приближаться к натренированной фигуре опасно.