И голландцы? это особенно зацепило внимание Данжюса, чей слух после лондонских приключений был чутким к любому упоминанию о выходцах из Соединённых провинций.
А что с ними не так? заподозрив неладное, тут же спросил дЭффиа, это ведь не с кем-то из голландцев повздорил генерал?
Почти, глухо произнёс Данжюс и занялся остатками сыра.
Вот оно что! по-своему понял его ответ маркиз и замолчал, предоставив другу решать, посвящать ли его в подробности дела.
В дверь снова постучали, и дЭффиа, забыв о таинственном голландце, резво выскочил из-за стола, чтобы открыть.
На этот раз камердинер привёл с собой четверых слуг. Двое из них приволокли кадку для купания, а ещё двое тащили ведра с горячей водой, от которой поднимался густой пар.
Ну что ж, я приму ванную и начну утро как полагается! объявил дЭффиа. Вы останетесь или займётесь решением ваших дел, дружище?
Я, пожалуй, встречусь ещё кое с кем, уклонился от прямого ответа Леон, на что маркиз понимающе усмехнулся и протянул на прощание руку:
Если вам понадобится обновить свой гардероб, вы можете воспользоваться услугами мэтра Савари, с особенным намёком посоветовал он и как ни в чём не бывало, не дожидаясь ухода друга, принялся снимать с себя нижнее бельё, прежде чем залезть в кадку с водой.
Да, но посылать гонца в Париж это так долго, Леон сделал вид, будто бы не понял его, и остановился на пороге.
Он здесь. Приехал в числе первых и занял целый особняк. На Каштановой улице это недалеко отсюда. Такой импозантный домина в три этажа. Он оккупировал особняк под мастерскую, а всех подмастерьев расселил в этой гостинице. Вы легко отыщете его особняк: на окнах голубые ставни, и там ещё такое высокое крыльцо с колоннами. Этот дом невозможно спутать ни с каким другим во всём городе! А если у вас есть кредит у мэтра Гатто, то не мешкая посылайте за галантереей к нему.
О, вы меня очень выручили, маркиз! Я ваш должник! радуясь хорошим новостям, Данжюс захотел даже обнять друга и кинулся к нему, но маркиз деликатно отстранился.
Что вы! Это пустяки. Но если захотите оказать любезность, то не оставляйте меня одного. Тут же скука смертная, Леон! Вы видели, какую птицу я привёл вчера вечером из голубятни, что находится внизу? И это за неимением достойных развлечений!
Всё понял! рассмеялся Данжюс. Я вернусь спасать вас от скуки, как только разрешу кое-какие вопросы. Мне необходимо послать письмо к моему поверенному.
За кредитом? глаза дЭффиа блеснули, я был бы тоже не прочь поправить мои денежные дела. Я из-за скуки успел изрядно поиздержаться за игрой в карты.
Вам просто не везёт, старина, серьёзно пожурил его Леон. Обещайте мне, что больше не сядете за карточный стол без меня. Мы поправим ваши дела. А сейчас я отправляюсь решать вопросы обновления гардероба и пополнения кредита!
Глава 6. Недоброе утро для графа де Гиша
Март 1661г. Кале. Особняк сьера Дювина
Все заверения докторов в ответ на чрезмерно завышенные ожидания герцога де Грамона, что хандра и апатия, охватившие его старшего сына, графа де Гиша, по возвращении во Францию, развеются сами собой, благодаря поездке в Кале, не оправдались. Равно как и те надежды, которые они возлагали на благотворное влияние морского воздуха и праздного времяпрепровождения. Уже вторую неделю после прибытия в Кале де Гиш безвылазно провёл в отведённых для него комнатах в особняке сьера Дювина, члена магистрата и одного из главных устроителей праздничных мероприятий по случаю прибытия принцессы Генриетты. Напрасно уважаемый господин Дювин день и ночь придумывал новые развлечения для молодого графа, затевая званые вечера и приглашая в особняк самых именитых людей из местной знати, а также всех молодых дворян, прибывших из Парижа. Де Гиш не снизошёл до того, чтобы хотя бы на единый миг показаться гостям в салоне, и вовсе не покидал пределы своих комнат. Он даже не соизволил откликнуться на настойчивые приглашения мадам Дювин присоединиться к вошедшим в моду обедам в саду на свежем воздухе. На его решение отдалиться от всего света не повлияли даже призывы его друзей дворян из свиты герцога Орлеанского провести вечер за карточной игрой в салоне городского театра, который за время приготовлений к свадебным торжествам превратился из провинциального заведения средней руки в самое модное и посещаемое место в Кале. Граф де Гиш сделался самым знаменитым затворником. Теперь дни напролёт то по одному, а то и компанией к нему заглядывали друзья, пугая гостеприимных Дювинов неуправляемой разнузданностью и полным пренебрежением к правилам приличия.
Всё бы так и продолжалось, если бы в одно прекрасное утро де Гиш не вспомнил о давнем желании показаться на церемонии встречи принцессы в новом наряде, сшить который он собирался по собственному эскизу, в котором воплотил свою фантазию и впечатления от увиденного в путешествиях по Восточной Европе.
Ещё раз, Жак! Ещё раз повторите то, что вы сказали.
Вежливый тон и голос молодого человека не предполагали грозу, которая вот-вот могла разразиться над головой бедного камердинера. Но прекрасно знакомый с эксцентричным нравом своего господина, Жак ожидал наихудшего. Ссутулившись, он вжал голову в плечи, мысленно приготовившись к потоку речи, на три четверти состоящей из громогласных проклятий. Стараясь сохранять внешнее спокойствие, он тихо, но отчётливо повторил всё сказанное от начала и до конца:
Ваше сиятельство, в мастерской мне передали, что, во-первых, мэтр Савари не имеет возможности приехать к вам для снятия мерок, поскольку он ангажирован для выполнения важного заказа. Во-вторых, он не может поручить это дело своим помощникам, поскольку полученный им заказ колоссальный настолько, что работа над ним занимает всё время, какое только осталось до прибытия принцессы Генриетты. И, в-третьих
Что? Что значит, в-третьих? Есть что-то ещё, чем вы можете испортить мне настроение? сверкнул на него яростным взором де Гиш.
И ещё, господин граф, голос камердинера дрогнул, а на побледневшем лице залегли глубокие бороздки морщин, самое худшее. Тот материал, образец которого вам прислал мэтр Гатто Та материя
Ну что, чёрт побери? Что с ней? поторопил его граф.
Её больше нет в наличии, ваше сиятельство.
Что? де Гиш поднялся из глубокого кресла, стоящего в самом тёмном углу комнаты, и ступил в полосу света, падающего от окна. В чёрных глазах сверкали искорки гнева и одновременно интереса, словно он был заинтригован этим новым фактом, а чувственные, красиво очерченные губы растянулись в усмешке.
Граф подошёл к слуге и, заглянув в низко склонённое лицо, заговорил проникновенным, почти ласковым голосом:
Я не ослышался, Жак? Вы сказали, что больше нет в наличии той самой ткани, которую мне пытались сбыть за бесценок, лишь бы я купил её у этого прохвоста Гатто?
Да, ваше сиятельство, сглотнув, шёпотом ответил слуга.
И куда же подевался целый отрез ткани, которого, по словам того же мэтра Гатто, должно было хватить не только на новый костюм для меня самого, но и на обновки для всех пажей и лакеев в свите герцога Орлеанского?
Его нет, ответил Жак, но под давлением мрачного взгляда графа, откашлялся, прочищая горло, и уже громче добавил:
Неделю назад всю эту ткань выкупили.
И кто же? Кто посмел перекупить у меня ткань?
Я не уверен, господин граф, но замявшись, Жак воровато посмотрел в сторону окна туда, где виднелось неказистое здание трактира, служившего гостиницей для путешествующих через Кале купцов, а в данное время для прибывающих из Парижа придворных.
Так и кто же это? лицо де Гиша даже просияло в улыбке от предвкушения ссоры с незадачливым простаком, который посмел перекупить предложенную ему ткань.