.. Он тоже третий базовый. "Это надорвало ее сердце".
Войти в квадрат в критической ситуации, сделать удар - такой удар, которым можно потом гордиться, - можно было бы!.. И вдруг все перевертывается.
Ночь. Шелест эвкалиптовых листьев. Когда наши успехи рикошетом бьют по нам же, когда хорошее столь тесно переплетается с плохим - это нечестно со стороны судьбы. Конечно, так устроена жизнь, но испытать подобное самому? Сердце надрывается от такого. Надрыв сердечный.
Кевин это испытал.
Глава 9
Ночь в общежитии. Темно и душно. Шумное дыхание спящих, сухой кашель, стоны одолеваемых ночными кошмарами, ужас бессонницы. Запах пота, тошнотворная вонь... Это для нас сумели организовать. Из дальнего конца доносится шум - кого-то колотит лихорадка. Один из симптомов. Кровоточащие десны, жар, вялость, потеря ориентировки. Стало быть, у него все признаки. Старается не шуметь. Ему втолковывают, что надо вызвать медиков, ехать в больницу. Он, конечно же, не хочет. А вы бы хотели на его месте? Оттуда не возвращаются. Вот что заставляет людей желать оставаться здесь. Запах; запах страха. Парень действительно плох. Кто-то включил лампочку в ванной хоть слабый свет. Все стараются не создавать шума; каждый из нас лежит на своих нарах с широко открытыми глазами и прислушивается. Появились медики. Убить бы их всех! Шепотом совещаются, затем кладут беднягу на носилки. Тот рыдает, пока его несут между рядами кроватей, где молча лежат люди, широко раскрыв глаза в темноте. Никто не знает, что сказать; наконец один находчивый выдавливает из себя: "Еще увидимся, Стив". Несколько человек подхватывают его слова. Носилки исчезают за дверьми. Стив "ушел".
Кевин поднимался по еле видной тропке, ведущей на вершину Рэттлснейк-Хилл. Сквозь разрывы в облаках пробивалось позднее солнце, столбы света наклонно падали с неба на зеленый ковер, покрывающий равнину. Эвкалиптовая куща, росшая на южной, более низкой макушке двуглавого холма, выглядела как не слишком хорошо ухоженный парк - деревья далеко отстоят друг от друга, подлеска нет, земля такая, будто тут вволю попаслись козы. В общем, ничего нет, кроме утоптанной сырой земли и нетленных опавших эвкалиптовых листьев. Нетленных - из-за фитонцидов, которыми они напитаны и которые убивают всю конкурирующую растительность. "До чего смышленые деревяшки!" - думал Кевин, ступая по мягким зеленым желудям и опавшим листьям. Вот и люди такие же существуют на свете. Они несут вред всему рядом с собой, создавая личное чистое "пространство для маневра". Да и целые страны, обладающие способностью убивать малых соседей, тоже существуют. Такова, например, Америка. А из людей - Альфредо. Высокие, красивые, стройные деревья. Корни, правда, поверхностные. Зато обладают противогрибковыми свойствами - не гниют и после смерти. Итак, все чужаки в "зоне интересов" подавлены, жизненное пространство обеспечено. Теперь это пространство надо защищать. Задать работу своей медицинской технологии. Расширяться! Всенепременно расширяться.
Каждый из нас - как дерево своей породы, - философствовал Кевин. Дорис - цитрусовое, но только не лимон - ни в коем случае! Старый Том корявый можжевельник, цепляющийся за проходящую мимо жизнь даже самыми засохшими своими веточками. Оскар - сикомор из тех, что растут в Эль-Торо. Хэнк... Ну, это - карликовая яблоня, манзанита, озадачивающее всех, созданное природой растение-бонсаи, диковинка местных холмов. А сам Кевин?.. Кустарниковый дуб - ветвистый, непрерывно линяющий; с виду разваливающийся на множество отдельных побегов, но в сердцевине своей очень и очень цельный.
Вверх по скользким корням - почувствовать гудение в мышцах ног; побродить по широкой плоской макушке, посидеть часок-другой, наблюдая закат, а потом смотреть, как земля погружается во тьму и по небу кто-то разливает чернила.
* * *
Теперь - вниз, сквозь заросли авокадо. Кевин был сейчас слишком непоседлив, чтобы идти в дом; он вытащил велосипед и покатил на нем по дорожкам у подножия холма сквозь прохладу ночи.