Полуневменяемый от счастья, дрожа кадыком, Парахин рассказал Скрыбочкину о своей богатой находке. После чего они долго боролись, катаясь по полу, рвали друг у друга из рук тысячерублёвки и слюнили пальцы, торопливо пересчитывая купюры Ещё через некоторое время оба возбуждённые и багроволицые от недавних усилий с набитыми карманами выбрались на улицу подышать свежим воздухом.
Там, между серых домов, похожих на стёртые гнилые зубы, Скрыбочкин с Парахиным и лишились остатков сознания.
Следившие за майором агенты мафии поняли подходящий момент. Не особенно хоронясь среди городской толчеи, они подняли с тротуара майора и прапорщика, сноровисто забросили их в подъехавший автофургон и умчались прочь, в параллельную мглу конспиративной неясности.
***
Пробуждение было тёмным и почти не прибавило пространства для мыслей. Потому что пленников поместили в огромный подвал неизвестной дачи, доверху набитый бутылками с фальшивым коньяком, и нещадно поили их для исключения возможности побега. Между галлюцинациями и расстройством желудка Скрыбочкину с Парахиным удалось понять из объяснений бандитов лишь одно: Управлению безопасности предложено обменять заложников на пятьдесят миллионов долларов.
Нет, это несправедливо, я не представляю, зачем тратить на меня государственные средства! обращался иногда прапорщик Парахин к майору Скрыбочкину, тревожно теребя то пуговицы на сорочке, то ремень на брюках, а то и попросту собственные уши. Ишшо недаром в пословице говорится: позычишь у чёрта рогожу, отдать надо будет и кожу. Вот я и опасаюсь этакой взаиморасчётности с государством. У нас же с тобою слава казачья, а жизня собачья. Ну прямо никогда заранее не угадаешь, откудова может приблудиться незадача, вот же ж здрас-с-сьте вам, бабушка, в Юрьев день! Как думаешь, Сидор, выкупят нас или оставят в покое и спустят всё на тормозах?
Не дай бог, штобы выкупили, даже не говори об такой возможности, Семён, приблизительным голосом хрипел Скрыбочкин в ответ, с неохотой отстраняясь от бутылки. Или ты жалаешь, штобы у меня сердце раскололось на куски от разочарувания? Ха-ха-ха, эти бандюки не на таковского напали, от меня же не так просто избавиться! В том вся их беда недоумочная! Они меня ещё плохо знают! Да я ж теперя отсюдова ни одной ногой, штоб отакую жисть на казенную службу променять!
А шо станем делать, если дойдёт до выкупа? сверкал глазами Парахин, изгибая губы книзу тугим боевым луком.
Да ничего преждевременного делать не надобно, твёрдо удерживался в прямой колее Скрыбочкин. Тебе дай волю, дак ты и наделаешь, уж я знаю. Моё мнение простое: ни к чему нам зазря пыжиться, стараючись прыгнуть дальше своей головы. Нам ещё нихто не обчёл наперёд судьбу по картам, штоб сообщить прямое огорчение. Потому не торопись с выводами, обожди, покамест жисть не подскажет доподлинно, што зачем и хто почём.
Тоже верно. Куда нам торопиться? А ить, в принципе, и некуда. Золотая твоя голова! Всему умеешь подобрать наиправильную формулировку!
Вот и я завсегда об том говорю: тише едешь дальше будешь. А вообще, в нашей жисти самоглавное это верно схформулировать свои ближайшие задачи, тогда можно не бояться причинноследственности. И не усложняться мыслями навстречу порожнему любопытству об своём будущем.
Ото ж давай и выпьем за то самое.
За што самое?
За наш с тобою спокой!
Согласный, друже. За спокой это святое дело. Уж его мы как-нито худо-бедно заслужили. Потому што мы с тобой самые замечательно сделанные люди.
Кем сделанные?
А хрен его знает.
Разве только богом? Но шо-то я в него пока недостаточно уверовавший.
Может, и богом, предполагал Скрыбочкин, смахивая со своего лица клочья паутины. А может, ещё каким-нибудь дарвиным. Мне эта микроскопическая детальность малоинтересная. А тебе?
Та и мне вроде того же самого, готовно присоединялся к нему Парахин. Во Вселенной есть много вещей и поинтереснее.
Ото и добре, што ты всё правильно понимаешь Ладно, хватит переживать на сухомятку. Давай наконец выпьем за всё сказанное. Наливай!
***
Сумерки рассудка мягко шевелились вокруг двух пленников, точно пышношёрстый хищник, осторожно разминающий бока на охотничьей лёжке. Однако подвал пока оставался на месте, и контрафактного коньяка в нём, казалось, должно было хватить ещё надолго. Потому ни Скрыбочкин, ни Парахин не считали необходимым надолго задумываться о чём-либо, кроме себя самих, и не обращали внимания на малозначительные признаки окружающей среды. Им всего хватало, они не желали ничего лишнего, а какой тогда резон во всём остальном, способном только зряшным образом дополнительно отягощать свободомысленное сознание? Никакого. Таким образом, ситуация висела в воздухе: хотя не разваливалась, но вместе с тем никому ничего не обещала. Точки преткновения между мнимой и реальной действительностью не получалось.
Да её никто и не искал.
Когда майор Скрыбочкин и депутат Парахин ненадолго погружались в сон, их колыхали и крутили рваные, похожие на переменчивый ветер безглуздые видения. Улицы их снов были густо населены отвратительными и прекрасными зверями, птицами и даже растениями. Которые все скопом и поодиночке любили и пожирали друг друга. Зато люди в этих снах встречались в чрезвычайно малом количестве, не то и вовсе отсутствовали. Потому спать Скрыбочкину и Парахину было легко и бестревожно, тем более что во снах майор и депутат чувствовали себя свободнее, чем наяву, поскольку могли с закрытыми глазами совершать большие неожиданности, о коих не помышляли в бодрствующем состоянии. Когда же они просыпались, то для первоначального настроения принимались хором петь секретные боевые песни кубанских казаков, с которыми их пращуры, скинув одежду и оборучно выставив перед собою вострые шашки, ходили насмерть сражаться с лютыми османскими башибузуками. И всё возвращалось на круги своя: подобные руслам двух пересохших рек, Парахин и Скрыбочкин без устали впитывали в себя живительную влагу из нескончаемой череды бутылок, словно соревновались, кто из них сумеет скорее достичь половодья и с весёлым бурлением выйдет из берегов общедопустимого мира.
Карусель жизни вертела продолжавших оставаться на прежнем месте слабовразумительных подвальных узников, и плавность этого круговращения как ни воображай под разными лежачими углами не внушала иллюзий обоим: сойти с неё не представлялось возможным без какого-нибудь героического усилия. О котором даже думать не хотелось.
***
Дни напирали, теснились и плыли пустомерной чередой. Каждый из них что-то значил для мира. Трудно представить, сколько событий совершалось каждый день без участия Скрыбочкина и Парахина. Где-то рождались и умирали тысячи людей, а ещё большее число, наверное, не смогло родиться и умереть благодаря абортам, врачам и непомерным достижениям медицины; кого-то в это время пеленали, кормили грудью, шлёпали по розовой попке или с ласковым сюсюканьем-агуканьем гладили по головке; а кого-то обмывали, обряжали в припасённый для последнего пути костюм, клали в деревянную домовину и со словами прощального прискорбия торопливо забрасывали землёй, дабы скорее отправиться к поминальному столу с выпивками, закусками и тостами о трудовых достижениях усопшего. Каждый день также случались свадебные гуляния с весёлыми плясками и хоровыми народными звукоизъявлениями, разводы с угрюмыми пьянками и финальной семейной руганью, драки с поножовщиной, увечьями и протоколами для дальнейших судебных разбирательств. Ещё происходили биржевые спекуляции, розничная торговля, накопление богатств и банкротства, научные эксперименты и разнообразная общественная деятельность, рыбная ловля и охота, туристические поездки за рубеж и походы в лес за грибами и ягодами или просто для того, чтобы посидеть у костра, попеть песни под гитару, выпить водки и поесть галлюциногенных грибов. Начинались и заканчивались спортивные состязания, тянулись вереницами, наслаиваясь друг на друга, встречи-расставания, радости-печали, купли-продажи, творчество-безделье, бытовуха-производство, много хорошего и плохого. А также там и сям шли войны, проводились учебные манёвры, раздавались награды и звания с новыми звёздочками на погоны, списывались боеприпасы, продовольствие и горюче-смазочные материалы для продажи налево, строились генеральские дачи силами подневольного личного состава, летали самолёты, ездили автомобили, стучали железными колёсами по рельсам поезда, и всюду на пассажирских сиденьях, за баранками и штурвалами вибрировали в такт своим транспортным средствам миллионы людей с безвестными именами. Что касается живой природы, то и она, разумеется, не останавливалась на достигнутой черте: звери вырабатывали желудочный сок, терпеливо подкарауливая добычу в лесах, птицы взмахивали крыльями, стараясь разогнать облака в небе, рыбы шевелили плавниками, пропуская воду через бессчётное количество жаберных щелей, микробы размножались с бешеной скоростью, увеличивая массу планеты и угрожая человечеству новыми эпидемиями