Секрет моей «вечной молодости» в том, что я, как завскладом, всю свою жизнь занималась сугубо интеллектуальным трудом.
Как и все богини?!
Прощая ему после этого всё на свете!
Всегда и во всём с тех пор был виноват Орест. Даже если в тот злополучный день его и вовсе не было на работе.
То есть именно поэтому! строго подчёркивала Лаодика. Пустой карман Ореста, лишая его премии.
А когда Аполлон уже увольнялся для того чтобы уйти в моря, Лаодика умудрилась отправить его «в отпуск с последующим увольнением». То есть насчитав ему каким-то чудесным образом чуть ли не четыре зарплаты за последние полтора месяца работы.
Ох уж мне это женское сердце, как легко его подкупить!
Особенно, если ты и не пытался это сделать. А просто наивный балбес, которому вечные «девушки» просто хотят помочь.
И пока Орест возился в соседнем складе с каким-то устаревшим оборудованием, Аполлон нашёл и жадно схватил там рулон красного бархата, из которого затем и сшил в море себе шторки. Таская их из рейса в рейс.
Что просто завораживали матросов! Пока он буквально умолял их не покидать каюту. Раньше, чем уйдет буфетчица.
Иначе она меня тут же изнасилует! А я не хочу, чтобы Зевс покарал меня за моё непристойное поведение.
Буквально заставляя друзей играть в игру «кто кого пересидит». Рядом с Эхо.
Даже не пытаясь объяснить им через несколько дней в курилке, что у женщины за тридцать грудь вроде бы всё ещё столь же красивой формы, исполненной всё того же изящества и обещания захватить тебя новизной переживаний и непередаваемых твоим товарищам ощущений (сколько бы ни старался ты на следующий же день живописать её волнующие их очертания со всё столь же высокомерно вздёрнутыми носиками сосков), но что когда ты хватаешь за хвост удачу, словно ускользающую в небо жар-птицу, обдавая тебя румянцем на щеках, проникаешь-таки в её «святая-святых» и, целуя её, слегка касаешься одного из округлых приложений к твоему счастью, то вдруг обнаруживаешь, что оно уже слегка дрябловато. Как воздушный шарик, что провёл под потолком пару дней после дня рождения твоего племянника. Запоздало понимая, когда твои эмоции предвкушения начинают медленно оседать (как и тот шарик), что ты слегка опоздал на праздник её жизни. Её грудь теряет ту волнующую в юности упругость, как у всё ещё полной жизненных сил и самых светлых надежд девушки после раннего аборта, переломившего чужим «жизненным порывом» веточку её цветущей юности, сделав женщиной. Раз и навсегда. Буквально выпнув из «юношеской сборной»! Слегка расширив этим «пинком» её тазовые кости. Убивая её внутреннюю суть, а через это и её красоту очаровательной нимфетки. Что становится ещё более обидно, когда ты пытаешься её коснуться. Буквально. Ощутив её нежность на своих губах. И столь вероломно разочаровываешься в юношеских ошибках своей избранницы, невольно начиная относиться к ней уже более поверхностно, тут же меняя свое отношение к ней на более предвзятое. За жабры. Тем более что если после этого пережитого в юности стресса она то внезапно полнела, то опять хваталась за голову и худела, вновь «сдуваясь». То опять расслаблялась, заедая несчастье и полнела, ещё сильнее растягивая кожу. Начиная, с годами, «играть» на своём теле, как на гармошке. То расправляя «меха», то вновь сжи-маясь своей мятежной душой. Не желая признаться даже самой себе в том, как печально эти гормональные «игры» отражаются на её более нежной, чем у мужчин (которые сразу же ощущают это руками, а тем более губами) коже.
Да нормальная баба! восхищённо возмущался Рем, выслушав в курилке от Аполлона эту «поэзию» в прозе жизни.
Это зависит от того, что у тебя за нормы, спокойно отвечал Аполлон, затушив сигарету.
Да я бы на твоём месте мечтательно добавлял Каравай. Щепотку соли в беседу.
Конечно, вы бы все её будь у вас место в ложе её сердца. А пока сидите рядом и любуйтесь ею как бы издалека.
С галёрки?
Можешь даже сесть к ней сегодня совсем вплотную, чтобы Эхо почувствовала себя крайне неуютно и поскорее сошла со сцены.
Ко мне в каюту?
Дерзай!
Ведь буфетчице было уже за тридцать. И по всему её столь непринуждённому поведению было видно, что эта бывшая джазовая бэк-вокалистка (которая в молодости, а чуть позже и в ресторанах пользовалась столь бешеной популярностью как исполнитель, если верить её многочисленным «фанатским байкам» о не менее фанатичных байкерах, особенно после концертов, где она так «отжигала» с подругами не менее талантливыми певичками из своего музыкального коллектива, что вскружила столько голов своими вокальными данными, меняя микрофон за микрофоном) уже не более чем старая беговая лошадь, давно уже проигравшая свой заезд. И потому-то Эхо и чувствовала себя в «красном уголке» столь раскованно и свободно, что впереди её уже не ожидало ничего хорошего.
Кроме объятий капитана, для которого она, увы, как буфетка, согласно нерушимому судовому обычаю была теперь «походной женой». И, по ходу дела, пыталась завести себе ещё и «походного любовника». Но Аполлон так и не дал ей тогда.
Вытащить себя из рюкзака и отправиться в поход за счастьем. Тут же сплавив её, по перекату, своему другу Нарциссу. Другому молодому матросу, стоявшему за штурвалом судна, который более подходил ей тогда и по столь же одутловатой комплекции и по тому, что у него из двух ящиков, взятых в море, оставались ещё две (или даже три, как выяснилось из дальнейшего разговора) недопитых с Аполлоном «на отходе» литровых бутылок водки, припрятанных Нарциссом на день рождения. Куда Аполлон, наконец-то сообразив, что Эхо от него так и не отстанет, через неделю её и пригласил. Просто спросив его:
У тебя когда днюха?
Через неделю, а что?
А то достала уже! Хочешь Эхо? Могу подарить. На днюху!
Что?! Опять? удивился Нарцисс, расплываясь мечтательно в улыбке. Во все стороны, как скинутые за борт самонадувные плотики.
Как и месяц назад, в Корее, между летним и зимним рейсами, когда Аполлон «подогнал» ему, по дружбе, пристававшую к нему в кафе зазывалу Асию, которая была для него слишком стара, чтобы её хотеть. Ведь той было уже глубоко за тридцать. Даже, слишком глубоко.
Но не для более раскованного матроса, готового повернуть своё судно в любую гавань! Особенно столь экзотичную, как видавшая виды, но всё ещё симпатичная (а если выпить, то и красивая!) и умная кореянка с неплохой фигурой (этого у них не отнять, каюсь, даже если ты трезвенник), зазывавшая моряков днём отобедать и слегка расслабиться. А вечером
Обильно поужинать рядом с ней, потратить денег на спиртное, попеть рядом с этим сияющим золотыми зубами «солнцем» в полукруге твоих друзей караоке. А затем
Полюбоваться утром роскошным видом из окна её номера!
На глухую стену соседнего отеля. Вспомнив из прочитанного, что это: «Настоящее дерьмо, вам понравится!» Неслышно усмехнуться над этой экономисткой, принять душ, пока она ещё спала
И снова нырнуть в её глубины!
А теперь опять, допив вместе с Нарциссом и Эхо водку в его носовой каюте, оставил «молодых» ворковать. И ушел к себе. Подарив этот столь роскошный в открытом море подарок моряку на день рождения! И два её таких воздушных шарика. Со смайликами сосков. Глубоко вздохнув и перекрестившись. Мысленно дав ей пинка под зад этот уже не менее воздушный от бесконечных абортов шар. Одного взгляда на который хватало за грудки матросов. И уносило теперь одного из них в самые светлые, самые радужные дали.
Где их обоих встречал за барной стойкой из радуги сам Дали, предлагая свои фантастические коктейли из «Сальватора». Опьяняя небесным счастьем!
За что они ещё и после рейса Аполлона от всей души благодарили. И ещё около года всё никак не могли расстаться. Сходив вместе ещё пару самых романтических рейсов в другой организации. Так как обиженный до глубины души на них обоих капитан судна сделал так, что «молодым» пришлось навсегда его покинуть. Его организацию. Души.