Позвонила Танька и напомнила, что сегодня у них юбилей ровно полгода со дня свадьбы. В пылу своих литературных увлечений и страданий по Генке я совсем об этом забыла. Она несколько раз предлагала встретиться, но я отговаривалась занятостью и плохим самочувствием.
В общем, сегодня в девятнадцать ноль-ноль, и никаких отговорок. Что ты мне душу
мотаешь? Я же извинилась. Хочешь, чтобы я на колени перед тобой встала?
Упаси Бог. Я приду, только попозже. К семи не успею, ты уж извини.
Кое-как уладив дела с работой, я помчалась домой и приняла душ. За последние две
недели я изрядно похудела, и брюки на мне висели. Я достала черные джинсы, которые давно не носила, и попыталась в них втиснуться. Хоть и не без труда, но мне это удалось. Я достала черную блузку, напевая под нос «Блэк меджик вумен».
Больше всего хлопот доставили руки. С ногтями было все в порядке, но красноватый оттенок кожи все портил. Я работала в перчатках, но мороз свое дело делал. Я с ожесточением втирала крем, то и дело посматривая на часы, так как уже опаздывала. Купив по пути цветы и мягкую игрушку белого пушистого зверька непонятной породы, я помчалась к метро.
Когда я пришла, праздник уже набирал обороты. В просторной гостиной за накрытым столом сидело человек пятнадцать. Негромкую музыку перекрывал многоголосый гомон.
Ура! Женька пришла! Танька повисла у меня на шее, совсем, как раньше. Я
почувствовала, что лед в моей душе треснул и начал таять.
Она провела меня в комнату, представив гостям. Некоторых я помнила по свадьбе.
Потом сама отодвинула стул и усадила меня в непосредственной близости от своей персоны. Подоспело время для очередного тоста.
Здравствуй, Женечка! поприветствовал меня Макс, опускаясь на соседний стул.
До этого момента я его не замечала, видимо он куда-то выходил.
Простите, разве мы знакомы? сделала я непонимающее лицо.
Он усмехнулся:
Неужели не помните?
У меня, знаете ли, память девичья. Тут помню, тут не помню. Так бывает. Если уж
мне придется сидеть рядом с этим придурком, то я решила порезвиться за его счет.
Тогда давайте знакомиться заново. Максим Оглоблин, бизнесмен, представился он.
Можно просто Макс. Так меня все друзья называют.
Я еле сдержалась, чтобы не прыснуть.
Вам очень подходит эта фамилия, с самым серьезным видом заявила я.
А кто вы, прекрасная незнакомка?
Евгения Томашевская, торгую пирожками у метро.
Макс развеселился:
И где именно?
На Владимирской.
Обязательно отведаю ваших пирожков.
Я не на шутку перепугалась. Только его мне не хватало!
Мы бизнесменов не обслуживаем. У нас льготный товар, предназначенный для
малоимущих.
Мы препирались подобным образом, не забывая поднимать бокалы и закусывать. Две девушки в накрахмаленных передниках обслуживали гостей. Хорошо быть богатым!
Я вижу, вы помирились? встряла в наш разговор Танька.
С кем?
С Максом.
Не понимаю, о чем это ты.
Она пожала плечами и отошла к гостям, столпившимся у навороченного
проигрывателя. Вскоре раздался ее голос:
Женька, ты не помнишь, как там у Бальмонта «Мы говорим на разных языках»?
Я разозлилась. Что это ей вздумалось привлекать ко мне внимание? Но я все-таки
продекламировала:
Мы говорим на разных языках.
Я свет весны, а ты усталый холод.
Я златоцвет, который вечно молод,
А ты песок на мертвых берегах.
То ли от злости, то ли потому, что это стихотворение мне действительно очень нравилось, но получилось выразительно. Послышались аплодисменты и требования продолжения.
Прекрасна даль вскипающего моря,
Его простор играющий широк.
Но берег мертв. Измыт волной песок.
Свистит, хрустит с гремучей влагой споря.
Я дочитала стихотворение до конца, сорвав очередную порцию аплодисментов. Танька о чем-то пошушукалась с гостями, и ее муж, Андрей, обратился ко мне: «Женя, почитай свои стихи!» Меня будто пружина выбросила со стула:
Вы с ума сошли! После Бальмонта! и на негнущихся ногах я вышла из комнаты.
Макс увязался следом.
Придушу Таньку! злобно шипела я.
Не стоит так расстраиваться. Она не хотела ничего плохого. Давай лучше потанцуем.
Я машинально последовала за ним. Как глупо все получилось! Я, как истеричка,
выскочила из комнаты. И Танька хороша! Захотела, чтобы я перед этой публикой свою душу выворачивала! Проклятая снобка! вдруг дошло до меня. Она решила всем показать, что ее лучшая подруга не просто торговка пирожками, а поэтесса. Вроде, как Бродский, который кочегаром работал. Я даже чертыхнулась про себя.
Ну, хватит кипеть! сказал Макс. Оказывается, мы уже танцевали. Объясни,
наконец, за что ты так на меня обиделась? Я ведь предлагал тебе встретиться, если твоя девичья память это сохранила, но ты так меня отбрила!
И правильно сделала.
Но почему злишься?
А ты не понимаешь?
Нет.
Я решила объясниться начистоту. В конце концов, не поступать же так, как Генка.
Ты попался мне под руку не в лучшую минуту, со скучающим видом начала я. Мне было очень плохо, обидно, одиноко, и я выпила лишнего. То, что у нас произошло, совсем для меня не типично. Хочешь верь, хочешь нет, твое дело. Ну ладно, случилось, и случилось. Ничего не попишешь. Но зачем ты, как прыщавый подросток, побежал хвастаться своей легкой победой, да еще перед кем перед моей лучшей подругой, еще иронизировал при этом. Так мужчины не поступают!
Он изумленно таращился на меня:
Да откуда взялся этот бред?
Мне Танька все рассказала, мы даже поссорились.
Он был готов вслед за мной придушить Таньку.
Я сказал, что проводил тебя до дому. А если и иронизировал, то только над собой, так как получил от ворот поворот.
Он выглядел удивленным и даже обескураженным. Я решила прояснить ситуацию до конца:
Она мне потом сказала, что кое-что сама дофантазировала. Но, как говорится, то ли
он украл, то ли у него украли, но неприятный осадок остался.
Макс только фыркнул в ответ. Наконец, нам с Танькой удалось уединиться в другой комнате.
Женька, ты сегодня просто супер! Я тебя никогда такой не видела. Отлично
выглядишь и держишься непринужденно. Я ее перебила:
Зачем тебе понадобилось привлекать ко мне всеобщее внимание? Ты же обещала
Это случайно вышло, оправдывалась она. Виктор с Наташей поспорили, и он
говорит: «Мы с тобой будто на разных языках говорим», я и вспомнила Бальмонта, но только первую строчку. Ты так выразительно прочитала, ну я и ляпнула, что ты и сама стихи пишешь.
Что-то ты в последнее время слишком много ляпаешь, проворчала я. Похоже,
замужество отрицательно сказалось на твоих умственных способностях.
Танька хихикнула и признала, что это так и есть. Мы самозабвенно болтали, обмениваясь последними новостями, совсем как раньше. Я уже собралась ей рассказать о том, что завтра выйдет в свет мой детективный рассказ, но нас прервали. Заглянул Танькин муж и сказал, что назрел очень важный тост.
До стола мне не дали дойти. Передо мной возникла большая и толстая фигура приятеля Андрея.
Разрешите пригласить поэтессу на танец?
Я стала озираться по сторонам.
Кого вы хотите пригласить? невинно спросила я.
Да вас, Женя!
Меня можно. А то я подумала, кого
А разве вы не поэтесса? спросил он, неуклюже переступая с ноги на ногу, что
должно было означать медленный танец.
Ну, если можно назвать человека композитором на том основании, что он пропел
пару куплетов, то и меня вполне можно назвать поэтессой.
Он как-то смешно хихикнул и представился:
Роман Ракитин.
Евгения Томашевская, ответствовала я, в очередной раз порадовавшись, что меня
зовут именно так, а не Изольда Бутылкина, например.
Проходивший мимо Макс ткнул в бок моего партнера:
Рома, ты чего к моей девушке прицепился?
Товарищ бредит, высокомерно заявила я и повернулась к Максу спиной.
А ты забавная, сказал Роман.