Да, мам, невероятно. Теперь ты мне веришь? он вымученно улыбнулся и посмотрел на графин с апельсиновым соком. Пап, пожалуйста.
Верю, дорогой, как же может быть иначе, благосклонно ответила мать и тоже приступила к трапезе. Наверное, даже к лучшему, что Джессика не смогла сегодня поужинать с нами. Не думаю, что твои манеры за столом произвели бы на нее хорошее впечатление.
Эдварда скрутило от очередной волны бессильного гнева, когда краем глаза он заметил на себе испытующий взгляд матери, что означало лишь одно: она ждала реакции.
«Нет-нет, просто ешь. Продолжай есть, и не обращай внимания. Тебе совершенно наплевать на эту Джессику. Пожалуйста, ты голоден и все твое внимание поглощают спагетти и этот омерзительный куриный соус, приготовленный именно так, как ты любишь с детства. Нет, не реагируй!»
Кто такая Джессика?
Джессика это ангел, посланный нам с небес, ответила удовлетворенная Моника и вновь принялась за еду.
Вот как. Чем же она заслужила такую характеристику? мало того, что он не мог противостоять этому натиску, Эдвард с ужасом заметил, что пытается придать своему голосу выражение заинтересованности, чтобы угодить матери.
Ну, во-первых, она очень милая, воспитанная и обходительная девушка, начала рассказывать Моника, приняв отчужденный вид, словно говорила только для того, чтобы заполнить тишину, хоть Эдвард понимал, что это не так. Надо сказать, очень милая, Моника приподняла брови. У нее образование детского психиатра неоконченное, правда, но это не суть важно. Куда важнее ее благородное стремление помогать детям, и надо сказать, что с этой задачей она справляется превосходно; куда лучше, чем все эти высококвалифицированные педагоги и психиатры приюта, в котором содержится Томас. Не так ли, Клод?
О да, тут ты совершенно права, подтвердил старший Эспер и лишь на секунду отвлекся от своих спагетти, предпочитая не принимать активного участия в столь приятной семейной беседе.
Дети любые дети, Моника вновь выразительно повела бровями, редко обманываются в людях. Если ребенка тянет к человеку, значит, что-то этот человек из себя представляет. Что-то хорошее, о чем сам он подчас может и не догадываться. Я могу не верить сплетням и слухам, но я всегда поверю ребенку, и Томми своей привязанностью к этой девушке убеждает меня в правильности моих суждений. Но главное даже не это, а то, что к шести годам он знал лишь десять слов; но спустя три недели с Джессикой его словарный запас пополнился на два слова; более того, это не просто два слова, а выражение.
Впечатляюще, ухмыльнулся Эдвард. Что же за выражение?
Вкусная трава, ответила Моника тоном, предупреждающим любые попытки отыскать в этой фразе хоть долю юмора.
Эдвард все же не смог сдержать улыбку, когда подумал о причине появления этого выражения и переспросил:
Вкусная трава?
Да, Эдвард, вкусная трава, нетерпеливо произнесла Моника, и по ее виду можно было рассудить, что она действительно считает траву вкусной.
И ты хотела, чтобы она сегодня поужинала с нами? Почему именно сегодня?
А почему бы и нет?
Эдвард неприятно лязгнул вилкой по тарелке.
Я уверена, продолжала Моника, коротко поморщившись от этого звука, что эта девушка станет другом нашей семьи. Поэтому будет очень даже неплохо, если вы познакомитесь. Или у тебя есть основания избегать этого знакомства? она вскинула настороженный взгляд на сына.
Эдвард внимательно посмотрел на мать, искренне не понимая причины столь странного вопроса.
Какие у меня могут быть для этого основания? удивленно проговорил он. Я ее даже не знаю. Но, скажу откровенно я не расстроен, что сегодня она не смогла составить нам компанию. Я рассчитывал на ужин в тесном семейном кругу, и рад, что так оно и вышло.
Моника усмехнулась.
Интересное совпадение, вдруг очнулся Клод и бросил короткие взгляды на жену и сына. Джессика уехала к родителям в Мэйвертон, а Эдвард приехал к родителям из Мэйвертона. Забавно.
Забавно, вздохнула его супруга. Это весьма трогательно: каждые две недели (тут Моника откровенно приврала) она навещает родителей, и я уверена, что она даже помогает им деньгами.
Эдварду захотелось злорадно расхохотаться, так как он прекрасно понял оба намека: на его невнимание и его неблагодарность.
Она из Мэйвертона? тут же спросил он во избежание хоть кратковременного молчания, которое его мать могла бы расценить как размышления над ее словами.
Да, но вряд ли вы пересекались. По крайней мере, она тебя никогда не видела, Моника кивнула в сторону семейного фото, висевшего на стене гостиной рядом с иконой Христа.
А почему в Арстад переехала?
Эдвард задержал взгляд на лице Иисуса, а мысленно представлял, какой могла быть внешность девушки, о которой шла речь.
«Мать, конечно, любит делать упор на благочестии, благородстве и кротости, но красоту она чувствует и понимает. И сильных людей тоже уважает. Потому, вряд ли там что-то неприметное и приземленное, скорее гордое, самоуверенное и привлекательное. Неприметное и приземленное мать может пожалеть, но на ужин точно не пригласит. Томми не в счет, конечно».
Несколько лет назад умерла ее бабушка и оставила ей в наследство квартиру на северном берегу, на улице Фридриха Шиллера. Я, кстати, почему спросила, что у тебя могут быть основания избегать знакомства со столь милой девушкой. Может, у тебя кто-нибудь есть? Ты с кем-то встречаешься? в очередной раз Моника старательно избежала заинтересованности в тоне.
Нет, мама, что ты? Я бы тебе сразу сказал. Нет, у меня слишком мало времени для романтизма, все мои мысли сейчас занимает учеба.
Моника поджала губы, и Эдварду показалось, что на лице ее промелькнула тревога.
Конечно, милый. Учеба сейчас важнее, сказала она. Но все-таки, тебе уже двадцать три, ты красив, умен и обеспечен и все же
Сынок, обязательно попробуй картофельный салат, встрепенулся Клод и протянул сыну пиалу с салатом, он просто восхитителен.
Моника замолчала, казалось, даже довольная тем, что супруг ее перебил. Но Эдвард по реакции отца понял, что данная тема уже не раз поднималась в его отсутствие.
«Интересно впервые Эдвард почувствовал удовольствие от этого семейного общения. Допускаешь ли ты, что я могу скрывать от тебя подробности своей личной жизни? Или же тебе выгоднее считать меня неудачником?»
У меня еще все впереди, мама, ответил Эдвард, накладывая себе салат. Моя судьба никуда от меня не убежит, он коротко улыбнулся в адрес матери.
Я знаю, дорогой, Моника тоже постаралась улыбнуться, но Эдвард видел, что не вполне развеял ее сомнения. Она многозначительно взглянула на мужа, тот нервно поерзал на стуле и вновь попытался разрядить обстановку:
Ну, а как с учебой, Эдди? Чем ты собственно будешь заниматься в немецком консульстве?
Как и ранее со спагетти, Эдвард теперь проявлял завидное усердие с салатом, чтобы скрыть улыбку, яростно просившуюся на его лицо. Эдварда позабавило, что вообще было упомянуто о его обучении столь незначительной теме по сравнению с успехами Томаса, прелестями новой воспитательницы и его личной жизнью.
Все нормально, пап. Практика это еще не карьера, поэтому буду делать все, что скажут. Опыт для меня сейчас куда важнее, чем преждевременные амбиции. Вообще, я очень рассчитываю на эти три месяца думаю, именно за это время я окончательно выберу свой путь.
На этом разговор об обучении и светлом перспективном будущем был исчерпан. Спустя две минуты молчания, Эдвард вдруг почувствовал, как в воздухе гостиной витает напряжение. Не отрываясь от салата, он искоса посмотрел на мать, потом на отца и понял, что не ошибся: между ними шел оживленный диалог одними взглядами, и во взглядах этих особенно в отцовском, Эдвард прочитал нерешительность, через которую нужно было во что бы ни стало перешагнуть.