Гил устало вздохнул, выждал секунду-другую и сказал:
Понимаю, обидно и даже невозможно терять статус ведущей мировой державы, да ещё и из-за каких-то самозванцев-идеалистов3. Сказать «террористов» язык не повернулся знаете, я искренне считаю, что террористы те, кто продавал Третьей Зоне оружие, а не те, кто прекратил наконец бессмысленную жизнь этих несчастных. Но это так, к слову пришлось; возвращаясь к Вашему вопросу со святым духом Вы, пожалуй, загнули. У нас есть кое-какие соображения на этот счёт, а именно: первое время мы будем использовать часть людей, оставшихся в живых, в качестве рабочей силы. В остальном проблемы не вижу нас куда меньше, чем вас, ресурсов тоже требуется гораздо меньше; да и не собираемся мы по всей планете расселяться, боже упаси. С автоматизированным трудом проблемы материальных благ тоже не вижу; а что касается знаний именно для этого мы и оставим лучших ваших представителей в живых; и, к Вашему величайшему сожалению, не только из Первой Зоны. В качестве бонуса за их старания позволим им, так сказать, умереть естественной смертью.
Сказанное свалилось на представителя Первой Зоны как куча снега, окатив его паническим холодом неминуемого поражения. В этот раз спектакль не удался; а в голосе Гила чувствовалась такая железная неизменность, такая ледяная насмешка, что его оппонент впервые всерьёз задумался, отнесут ли его самого к числу людей, которым позволено будет «умереть естественной смертью».
Вы что, просто собираетесь уничтожить человеческую цивилизацию? бесстрастно спросил он. Но вы ведь не сможете построить идеальный мир без предыдущего опыта. Вы будете, как маленькие дети
Мы и не собираемся уничтожать цивилизацию. Все её достижения достанутся нам в том числе и искусство тем более что созданию этих достижений во многом поспособствовали наши же люди в разное время. И если уж брать предыдущий опыт, то, поверьте, не только у вас Чему Вы меня пытаетесь научить? Вы, представитель государства, в котором социальное расслоение едва ли не достигает точки, за которой разве что рабство и всё из-за того, что вы бездумно размножаетесь без конца и края.
Но ведь Вы сами вечно говорите об иерархии! отчаянный аргумент вклинился в монолог.
Вы сравниваете изменчивый социальный статус и то, что дано от природы и чувствуется на уровне сознания? Что ж, мне казалось, Вы не идиот.
Представитель Первой Зоны кожей ощущал, как всё катится к чертям. Однако контрольный выстрел ждал его впереди.
И, знаете, продолжил Гил, Вы ведь ещё больший идеалист, чем я. Вы тут вещали о каком-то совершенном мире, о балансе сил и так далее. К чему вся эта философия? Будьте проще. Я всего лишь хочу обеспечить своему виду процветание без всяких помех. Ну, а ещё вы все нам единогласно не нравитесь.
Вот это уже было окончательным поражением. Если до этого на представителя Первой Зоны будто свалилась куча снега, то теперь ему как бы выстрелило в голову вакуумным пистолетом в ушах от пронзительной тишины звенела тончайшая струна; на голову давило, а дыхание участилось вместе с ударами сердца, колотившего теперь в грудную клетку со страшной силой.
Внезапно он понял, что это конец. Казалось бы так просто, но так невероятно. Всю жизнь он привык быть хозяином положения; не было ситуации, из которой нельзя было бы выйти с помощью личных качеств, влияния, денег, наконец. А тут
В его позвоночник ледяными когтями вцепился холод. Ведь он даже не предполагал, что дело обернётся так. Успех уже стал неотъемлемой составляющей его жизни; его парализовало.
Ведь теперь всё, что ему оставалось это нажать на кнопку. Кнопку, которая уничтожит его и всех, сидящих в помещении и спасёт человечество. Кнопку, о которой он и думать до этого не хотел.
Тут в его мозг стал въедаться мерзкий, коварный жучок.
Разрешите задать вопрос?
Гил кивнул, улыбнувшись.
Я войду в число людей, которые выживут?
«Я хочу жить. Я просто хочу жить. Я не хочу умирать».
Даже если я скажу, что нет, Вам всё равно не хватит духа нажать на эту злосчастную кнопку, рассмеялся Гил.
Представитель Первой Зоны вздрогнул. На лице весьма заметно выступил холодный пот. Верно, на кнопку нажать он не сможет. И выжить теперь он тоже не сможет. Это провал. Впрочем а вдруг
А даже если бы и хватило, продолжил Гил, результат был бы нулевым, как и моя реакция на то, что Вы сейчас собираетесь мне предложить.
На этих словах он достал пистолет и стал покручивать его в руках. А вот это точно провал. Заместитель президента Первой Зоны очень хорошо был осведомлён о привычках людей Организации теперь он знал, что будет дальше.
Впрочем, думать он всё равно не мог. Он привстал с места, подняв руки вверх. Он смотрел Гилу в глаза; по лицу текли слёзы.
Умоляю Все деньги мира!!! Будете жить, как король всё что пожелаете, в любую секунду
Тут его голос сорвался; он говорил чуть ли не сквозь истерику, вряд ли слыша себя.
Мировое господство оно Ваше, безоговорочное, неотъемлемое!!! Любой человек даже мечтать об этом не может!!!
Коим я не являюсь, усмехнулся Гил.
Не убивайте меня.
Эта вырвавшаяся реплика эхом отразилась от стен большого зала.
После этого он уставился на пистолет и стал дышать часто, хватая воздух ртом, как выброшенная на поверхность рыба.
Ладно, насчёт нулевой реакции я загнул. Вы всё же забавный
У меня жена и дети, уныло вылетело последнее, отчаянное, жалкое оправдание жизни.
Слёзы у него уже высохли. Дух еле как держался в теле; глаза застилал туман, и единственным чётким предметом был пистолет и тот, предатель, вертелся на все лады.
Не переживайте, они тоже умрут, ответил Гил.
Видно было, что результат его устраивает; он приподнял пистолет и прицелился.
Представитель Первой Зоны до неузнаваемости расширил глаза, инстинктивно при этом проговорив «н-не надо».
Гил как-то по-особенному усмехнулся, и менее чем через секунду меткая пуля окончила страдания заместителя Президента и по совместительству Министра Иностранных дел Первой Зоны попаданием в лоб.4
А вот это уже был контрольный выстрел.
Глава 3. Каждому своё
Шаги отражались от сводов храма, эхом гуляя по обширному залу, казавшемуся бесконечным из-за тёмных цветов, преобладающих в помещении. Света там уже давно не было; холод струился из каждого угла, а сырость начинала бегать неприятными мурашками по спине каждого, кто туда входил. Впрочем, посетителей не было на протяжении столетий.
Стены и потолок являли собой истинное свидетельство того, что архитектор храма обладал гениальностью. Резные своды, колонны, потолок, расписанный, казалось, не менее гениальным мастером всё это навевало трепет и непередаваемое ощущение давно ушедшей эпохи.
Со скрипом отворилась дверь, и в храм вошла тёмная фигура. Застыла, осмотрелась.
«Я знал»
Вот она осторожно стала продвигаться вглубь помещения, не в силах удержаться от того, чтобы не вертеть головой, смотря по сторонам, вверх, вниз. Однако то, зачем одинокий посетитель вообще появился в этом забытом богом месте, было впереди. По крайней мере, так он надеялся. По крайней мере, так говорили чертежи.
Не хотелось компенсировать отсутствие света. Лунные лучи наполняли храм таким мягким, ненавязчивым, даже приветливым сиянием, проходя сквозь многочисленные витражи от пола до потолка, предоставляя достаточно света, чтобы видеть дорогу, но скрывая то, что таилось в глубине.
Вот один из лучей пробился особенно сильно, освещая множество мелких частиц то ли пыли, то ли тумана. Того, что находилось за ним, видно не было.
Сердце вошедшего забилось особенно часто. Не раздумывая ни секунды, он прошёл сквозь луч.