Это мечехвосты, а где они, там завсегда и крупная гадина. Вот и она: на глубине под баржей проплывает нечто, похожее на очень большое бревно, спереди и сзади полные игольчатых зубов пасти, тело покрывает чёрная чешуя. Вынырнув позади баржи, гадина поднимается над водой, словно змея, стоящая на хвосте, издаёт свист, от которого режет уши.
Разрази меня гром, амфисбен! кричит Вульм, да какой здоровущий-то, стерва!
Гадина отплывает, становится, ухватившись пастью за пасть, колесом, колесо мчится на баржу Удар!
Натала, сыть рыбья, где големы? капитан не менее страшен, чем чудовище.
Оснащаю! доносится со стороны склада.
Коломёты им всем, коломёты! Иной снастью эту тварь не проймёшь!
Не дура, сама поняла!
Из капитанской каюты тем временем появляются стражи-алхимики: Кунг и Дурной Глаз. Лица у них похожие плоские; Кунга отличает большая белая борода, заплетенная в две косицы, Дурного Глаза чёрное бельмо.
Поторопитесь, господа чароделы, гремит Вульм, потопит нас эта зверюга!
Кунг становится с одного угла баржи, Дурной Глаз с другого; у Глаза простой ледяной жезл, у Кунга посох с круглым навершием, сплетённым из проволоки, в котором, как в тюремной клетке, мечется огонёк. Алхимики выкрикивают заклинания, и на водную гладь опускается огненный ковёр, его прошивают ледяные копья. Разъярённый, амфисбен наносит удар такой силы, что баржа кренится, часть брёвен переваливается за борт.
Вот же нечисть! размахивает молотом капитан, язва гнойная!
Натала выводит големов-стражей, расставляет по левому и правому борту. Как обычно, по двое: один стрелять, другой заряжать.
Что случилось? внизу, в каютке, Барагуз просыпается, трясёт головой.
Я не знаю Рута отводит глаза.
Два угловых стержня тем временем уже потухли, с левой стороны баржа потеряла защиту. Амфисбен тут же вгрызается в боковой борт, другую пасть перекидывает на палубу. Проглочен один голем, другой, затем и капитан, бросившийся на гадину с киянкой. Алхимики бьют совместным заклинанием огненной сферой, исторгающей ледяные стрелы, сбивают тварь с баржи.
Он вернётся, говорит Кунг, ибо вкусил крови. Нужно восстановить стержни, иначе погибнем.
Я пуст, отзывается Дурной Глаз, утирая тыльной стороной ладони кровь из-под носа.
У меня сил достанет, но лишь на один, Кунг смотрит на огонёк в навершии посоха.
Есть два латентных среди пассажиров, помнишь?
А это выход Кунг оглаживает бороду. Свою же силу сохраню для боевого заклинания.
Наверх их выводит Натала: Барагуз озирается, как загнанный зверь, Рута идёт к своему стержню спокойно. Алхимики берут крупицы заключённой в них силы, разжигают пламя охранных чар.
Что бы ни случилось, не сходите с места, предупреждает Кунг, вы теперь и есть стержни.
Амфисбен появляется с того угла, где Барагуз, поднимается над баржей, клацает зубами. Кунг рядом, делает над навершием посоха пассы, приговаривает:
Сейчас, я сейчас
Барагуз, однако же, не выдерживает срывается с места, бежит.
Стой! Натала пытается его удержать, но отброшена, откинута сильным толчком.
Один из големов разворачивается, стреляет, кол меняет в полёте направление, догоняет человека, пробивает насквозь. Барагуза бросает на борт, какое-то время он за него держится, затем переваливается.
Рута тоже пробита колом, колом боли. Сама не понимает как, но держит два стержня сразу, а они пьют её, пьют.
Ты должна выстоять, голос Дурного Глаза над самым ухом, должна
Кунг тем временем заканчивает заклинание, бросает огненный шар. Амфисбен выдерживает и его, но панцирь защитных чар наконец-то растрескался, лопнул. Первый же посланный Наталой кол пронзает гадину насквозь, вылетает с другой стороны.
Так тебе, сучий потрох! ликует женщина, и ещё получай!
Руте уже не больно, только холодно, закрывает глаза
И просыпается. Суёт руку под подушку, достаёт четырёхгранный кристалл тот угольно-чёрный, уменьшился вдвое.
[3]
На площади Правосудия не протолкнуться очередная казнь. Руту Розамунда сюда привела, жужжит на ухо:
Ох, и лютый новый хладовлад, ох, и лютый! Остроги, говорят, теперь и в мерзлоте будут, и у Хребта даже, представляешь?
Под крики и улюлюканье на эшафот выводят трёх арестантов, смотреть на них страшно: заросшие, грязные, с пустыми глазами.
Слушайте, слушайте! звонкий голос глашатая. Банда Лукана, пираты ничтожные, пантеону противные, да казнены будут! Вероломные барж расхитители, тридцати трёх починков погубители, убийцы и кровопийцы
Толпа ярится, но умолкает, стоит на эшафот подняться палачу. На голове у того острый колпак, в руке кистень с шипастым ледяным шаром. Свита, послушная его приказу, приковывает преступников к столбам, те безучастны, будто уже мертвы.
Ставлю, что первым среднего приколошматит! выкрикивает долговязый парень, едва не заехав локтем Руте в нос.
Нет, первым того, что справа, ставлю на него! вопит кто-то с другой стороны.
На удар игольчатого шара, и хряск, и брызги крови Рута уже не смотрит не на что там смотреть.
Пойдём отсюда, бросает Розе, с меня достаточно.
Нет-нет, ты что, никуда я не пойду, отмахивается та, самое же интересное!
Ну, нет, так нет Рута начинает высвобождаться из крепких объятий толпы. Та отпускать не хочет тянет назад, теснит, но куда там! Здесь вывернулась, здесь заломила руку, а здесь и приложила слегка А там бочком, бочком, и уже не на площади юркнула в переулок.
Эй, держите, доносится сзади, рыжую эту держите лягнула меня!..
Ага, карман держите шире, мурлыкнула себе под нос.
У Руты хорошая школа: таверна «Красные сапожки»; танцует там семь дней в декаду, как и Роза, и другие девушки. Моряки, они же народ горячий, не зазеваешься. А зазеваешься, так вмиг на каком-нибудь судёнышке очнёшься, пускаемой по кругу, как бутылка рома.
У меня сцена, а не дом терпимости, не устаёт напоминать Виргил, хозяин таверны, да только кто его слушает.
Руте и самой не уберечься бы, если б не покровительство Наталы. Её суровый нрав по всей округе знают, связываться дураков нет. Натала в «Красные сапожки» и определила, узнав, что в Тёплой Гавани у Руты никого.
Первое время у меня поживёшь и не перечь! Ты, детка, всех нас спасла, а я, заруби на рыжем своём носике, долгов не забываю.
Рута только кивает, робея под суровым взглядом.
Осталось решить, куда тебя пристроить Ну-ка, повернись, руки подними Угу, вполне, вполне Танцевать любишь?
Да
Вот танцевать и будешь, Виргил с радостью примет. Уж я позабочусь, чтоб с радостью, и никак иначе.
Впрочем, одними танцами дело не ограничивалось: поклонниками Рута обзавелась быстро, с несколькими из них связь была на чуточку больше, чем просто дружеской. О жизни до побега она пыталась забыть, вырвать из себя одно с лёгкостью вырывалось, другое сидело крепко. Тарнум не только не забывался, ещё и сниться начал; во сне ничего не говорил, просто стоял и смотрел. Поступила Рута проверенным способом: пошла к алхимице, попросила кристалл. Так же избавилась от сна о родительском доме с его уютной печью, сложенной из блоков волшебного льда. То ли дело замок хладовлада-правителя, из тех же блоков сложенный, вот его бы не отказалась и во сне видеть каждую ночь.
К аллее хладовладов Рута и направлялась, но что-то кольнуло, и развернулась, к домику Наталы бросилась. Не обмануло предчувствие: застала хозяйку дома, перебирающей ножи.
А, вот и ты, сказала Натала, как раз попрощаться хотела.
Что-то случилось? спросила Рута.
Да, есть немножко, в ножны на наруче отправился трёхгранный стилет, насторожили хладовлада некоторые мои дела. Стало быть, небольшое морское путешествие не помешает.
На мгновение Рута застыла, закусила губу, затем выпалила:
Возьми с собой!..
С чего бы?