Нет, мне не вытравить, быстро сказала Рута, мне от кошмарного сна.
С этим тоже шутки плохи, старуха воздела скрюченный палец, эфирный уровень, понимать надо.
Не откажи, бабушка, Рута всхлипнула, пропаду я
Ну, не реви, не реви, смягчилась алхимица, помогу, чем смогу. Расплатиться-то есть чем?
Дерево у меня, Рута положила на столешницу два бруска, подумала, добавила третий.
Не люблю дерево проворчала старуха, ну, да ладно.
Попробовала каждый брусок на зуб, два отложила в сторону, один бросила в котёл. Варево тут же сменило цвет с красноватого на зелёный, потянуло чем-то затхлым, сухим.
А оно сразу поможет, спросила Рута, или нужно будет ещё раз приходить?
Зависит от того, как много выпьешь варева, как быстро деревяшки сгрызёшь, кхе-кхе.
Что, правда?
Нет, кривда, хрипло рассмеялась алхимица, шуткую я.
Над котлом уже поднимались серые и зеленоватые пузыри, лопались, разбрызгивая изумрудные искры.
Как красиво залюбовалась Рута.
Вон тот кристалл подай, сказала старуха, рядом с веником из душицы.
Этот?
Да не этот, дурёха, который в носке недовязанном!
А, поняла.
Рута протянула длинный прозрачный кристалл с четырьмя гранями, алхимица быстро прочитала над ним заклинание, бросила в котелок. Вспух большой пузырь, лопнул, разлетелся на искорки. Старуха, ловко орудуя деревянной ложкой, достала кристалл со дна, ухватила двумя пальцами, осмотрела. Из прозрачного тот стал молочно-белым, увеличился, самое меньшее, вдвое.
Вот, держи. Как применять, знаешь?
Положить под подушку, отчеканила Рута, заворачивая волшебный предмет в тряпицу, так всю ночь и спать, не вынимая.
Правильно, алхимица покивала. Сон ярким будет до необычайности, но больше уже не повторится.
Кристалл разбить потом?
А как хочешь, можешь и разбить, без разницы.
По дороге домой Рута не удержалась, заглянула на аллею хладовладов. Отсюда лучше всего был виден замок правителя, не уставала им восхищаться башни из волшебного льда сверкают, словно алмазы, а конусы крыш из синих торосов, кажется, проходят сквозь небо. Хладовлады минувших лет смотрели на замок вместе с ней: кто-то опирался на меч, кто-то держал на плече булаву, кто-то сидел на снежном медведе. Высеченные изо льда, они как нельзя лучше соответствовали своему титулу. Имён Рута не запоминала, ибо зачем? Тот для неё так и был Мечником, тот Крепышом, а этот Наездником-на-Медведе.
До сих пор не верилось, что она в столице, Тёплой Гавани. Погода теплее, это уж точно, а вот люди наоборот сложно бы здесь пришлось, если бы не Натала. Домик её, Наталы, недалеко от стены пусть крохотный, зато какой уютный! Настоящая игрушка, что ты ни говори. Поперечная перегородка делит его на две комнаты, в центре перегородки арка, и сразу от входа видишь большое окно, с листами волшебного льда в переплёте. В первой комнатке слева кухня, справа камин, на полу огнеупорная шкура какой-то гигантской ящерицы. Во второй комнатке слева кровать, справа уборная, а у окна складной столик. В первой комнатке у перегородки два комода, крючки для одежды, полки для обуви, с обратной же стороны на перегородке укреплено оружие: кинжалы, метательные ножи, даже звёздочки в четыре луча. Прикасаться к оружию Натала запретила строго-настрого, а Рута и не прикасается, ибо зачем? Таким не то что порезаться зарезаться недолго!
Закрыв дверь на все запоры, Рута освободилась от верхней одежды, прошла к столику у окна. Шторы задёрнула, артефакт устроила между баночек с притираниями. Под подушку его определила уже перед самым сном, сама ложиться не торопилась, взялась за пасьянс. Сойдётся, или нет? Круги к овалам, квадраты к звёздам, переворот звёзды к овалам, круги к квадратам, переворот Ещё карта, и ещё, и ещё сошлось! Значит, и с избавлением от кошмарного сна должно получиться, хотя много о таких артефактах страшного говорят. А видеть один и тот же кошмар на протяжении года разве не страшно? Нет уж, хватит с неё, будь что будет. Голову на подушку кладёт, будто на плаху, светильник на столике горит до утра.
[2]
Рута и Барагуз в крохотной каютке, на жёстких лежанках, разделяет их узкий, в пару шагов, проход. Со стороны головы большая скрипучая дверь, со стороны ног сундучок под скарб, прикрученный к полу. Воздух тяжёлый, с вонью ржавчины, с трудом входит в горло, с трудом выходит из лёгких. Рута чувствует, что ещё немного, и задохнётся, потому поднимается, проходит сквозь дверь. Каютки охватывают кольцом трюмы, трюмы охватывают кольцом машинное отделение. На миг стены становятся для Руты прозрачными, и она видит в центре машинного отделения огромный артефакт-механизм, крутящийся огненным колесом. Так вот оно какое, сердце баржи!
Рута следует дальше, узким трапом поднимается на верхнюю палубу, пролезает сквозь люк. Четыре высоких борта, четыре шпиля-оберега по углам, с красными огоньками в навершиях. Основную часть палубы занимает груз сложенные штабелем брёвна, меньшую надстройки вроде капитанской каюты, камбуза, голем-склада.
А ты что здесь делаешь? капитан Вульм появляется словно бы из ничего, хватает за плечо.
Я недолго, лепечет Рута, я подышать
Глаза у капитана в красных прожилках, серая кожа в язвочках, волосы тоже серые, свисают сосульками. Голос же подобен грому, грохочет на самое ухо:
Надышишься, сукина дочь, ты здесь такого надышишься!..
Ещё немного, мой дорогой, и погубят её не вредные эманации, а твои вопли
Это говорит женщина, выглянувшая из голем-склада волосы острижены коротко, морщинки в уголках губ, уголках светло-зелёных глаз. А в следующий миг она уже рядом с капитаном и Рутой высокая, одета в мужское, через плечо перекинута перевязь с метательными ножами.
Отцепись, Натала, Вульм неохотно отпускает плечо Руты, не лезь не в своё дело.
Дав знак Руте, чтобы стала за спину, Натала улыбается капитану:
С твоего позволения, я о ней позабочусь.
Как знаешь, на ременной петле у Вульма большой молот-киянка, забрасывает на плечо. Моё дело предупредить.
А он прав, говорит Натала после того, как капитан скрывается за штабелем брёвен, здесь опасно.
Знаю, Рута вздыхает, но внизу так тесно, так душно
А ещё скучно, кивает Натала. Пошли, кое-что покажу.
Стоит им подойти к борту, как ночь сменяется днём, мир, до того чёрный, меняет краски: чёрной остается только река, серый берег переходит в серое же небо, на нём белый глаз Игнифера.
Сейчас будут мамонты, говорит Натала голосом Айрис, не пропусти.
Баржа с лохматыми исполинами проходит быстро, Рута смотрит во все глаза. Девочкой она мечтала увидеть хотя бы одного, хотя бы издалека! как же долго пришлось ждать, пока мечта исполнится.
Какие красивые, шепчет, вцепившись в обледеневшую кромку борта, какие могучие
Снова опускается ночь, звёзды на чёрном небе, звёзды в чёрной воде, Рута просит:
А можно Чистое озеро увидеть? Ну, пожалуйста!
Натала к чему-то прислушивается, качает головой:
Нет, пора тебе возвращаться в каюту.
Но почему?
Почему да почему скрипов, что ли, не слышишь?
Появляется Вульм снова из ниоткуда, отпихивает Наталу в сторону, грохочет своим зычным голосом:
Дай-ка я!
Вскинута киянка, удар, и Рута, не успев даже ойкнуть, проваливается на свою лежанку. Барагуз как спал, так и спит, только на другой бок перевернулся. С Рутой же после удара что-то случилось, как бы проснулась во сне: знает, что будет дальше, во всех подробностях знает. Порывается было разбудить Барагуза, предупредить, но понимает нельзя. Если нарушит ход сна, тот сломается, будто баржа, и затонет, забирая с собой. Потому Барагуза Рута не трогает, и вообще тихо сидит, лишь одну вольность себе позволяет: делает перекрытия баржи прозрачными.
Скрип-скрип, юркие рыбки скребут длинными заостренными хвостиками о днище, скрип-скрип