А где сейчас ваш сын? спросила Ольга Арнольдовна. Что-то давно его не видно.
Служит он. На спецоперации сейчас, Надежда внезапно засуетилась, вытирая навернувшиеся слезы.
Вика только собралась подбодрить и успокоить Надю, уверить ее, что с ее сыном все будет хорошо, как в дверь вошел новый посетитель, Захар Иванович. Он кинул быстрый взгляд в сторону Ольги Арнольдовны, и тут же отвел его. Ольга Арнольдовна напряглась и вытянулась, как струна. Это не ускользнуло от внимания Вики, и она озадаченно промолчала.
Захар Иванович, проходи, садись, защебетала Надя, и ее щечки зарделись румянцем. Вот тарелочка, вилочка. Угощайся.
Ольга Арнольдовна поднялась со своего места и, сославшись на срочные неотложные дела, про которые она совсем забыла и сейчас внезапно вспомнила, поспешно вышла. Захар Иванович проводил ее долгим взглядом. Вике стало любопытно, почему Ольга Арнольдовна так на него среагировала, поэтому решила остаться и понаблюдать за ним.
А давайте я пока посуду помою, а вы за Захаром Ивановичем поухаживаете, предложила Вика Наде, и та с радостью согласилась.
Вика вышла в кухоньку, оставив незакрытой межкомнатную дверь, и принялась за посуду, стараясь не шуметь и внимательно прислушиваться, о чем говорили Надя и Захар Иванович. Но они говорили тихо, и до Вики долетали лишь обрывки разговора.
навестить повидаться Надя о чем-то спрашивала разрешения у Захара Ивановича.
волнения противопоказано может привести не рекомендовано возражал Захар Иванович.
без изменений? уточняла Надежда. попробовать за рубежом?
нецелесообразно наши специалисты в области аналогичного уровня Захар Иванович находился дальше от входа, и его почти не было слышно.
консилиум столько лет возможна ли динамика Надя явно настаивала на чем-то, на что Захар Иванович ответил что-то совсем нечленораздельное.
Надя вздохнула, помолчала, а потом продолжила уже обычным голосом, не понижая его до полушепота:
Хоть гостинчик соберу, передашь?
Не думаю, что это хорошая идея. Захар Иванович тоже «увеличил громкость». Да и прошлое не стоит ворошить. Пусть остается как есть. Ни к чему все эти воспоминания и волнения. Надежда, ты лучше вот что, Захар Иванович переменил тему. Ты ведь хорошо со всеми общаешься, обсудите с бабоньками кандидатуру нового председателя.
А чего тут обсуждать, тут и обсуждать нечего, всплеснула руками Надя. Тебя, Захар Иванович, и нужно выдвигать. Ты вон как о своем участке заботишься, если за весь наш поселок также возьмешься, то мы совсем как в раю будем жить!
Ну чего ты, в самом деле, заскромничал Захар Иванович. Ты поспрашивай, поинтересуйся, может, у людей свои кандидатуры имеются. Может, кто-то сам хочет инициативу проявить и выдвинуться.
Да кому выдвигаться-то?! упорствовала Надежда. Ты сам подумай: здесь мужская рука в управлении нужна. А у нас мужиков раз, два и обчелся. Да и те, кто работает с утра до ночи, кто пенсионер. Не Ивана же выдвигать!
Это, в любом случае, не нам с тобой решать, как люди выберут так и будет, подытожил Захар Иванович. А ты с бабоньками поговори все-таки. И еще. Объявление нужно написать, чтобы в выходные все пришли на собрание, председателя будем выбирать, пусть готовят кандидатуры. Напишешь?
Надежда согласилась, а Захар Иванович, попрощавшись, ушел. Вика решала в уме, о чем расспросить Надю в первую очередь о предстоящих выборах или аккуратно выведать то, о чем они шептались. Но не успела задать ни одного вопроса, так как пришла Роза, распространяя вокруг себя нежный аромат дорогого парфюма.
Ой, устала, откинувшись на спинку стула сообщила Роза. Уроки вокала беру. Оказывается, это так выматывает.
Зачем? В певицы хочешь податься? спросила Надежда, поджав губы и выставляя на стол чистые приборы.
Вика поняла, что несмотря на свою открытую доверчивость и простоту, Надежда тоже недолюбливает Розу.
А чем черт не шутит? засмеялась Роза, а Надя потихоньку перекрестилась, как бы отгоняя упоминание нечистого в день поминовения усопшего. Я ведь блог веду. И если я разбавлю свои сюжеты музыкальными паузами, это только обогатит контент. Да и вообще, человек должен быть разносторонне развит, заключила она и принялась за еду. Так, это мне можно. А это с чем? С грибами? Попробую немного.
Здесь такое дело, начала Надежда. Председателя нового нужно избирать. В выходные соберемся. Я вот Захара Ивановича предлагаю выдвинуть.
Ой, только не его! поспешила возразить Роза и чуть не поперхнулась. Такой же старпер как эта Валентина Дмитриевна, тоже по старинке все будет делать.
Во-первых, он младше ее лет на двадцать. Надя едва сдерживала негодование. Никакой он не старпер. Во-вторых, он очень хозяйственный. И кстати, открыт всем новаторским предложениям. Я его, между прочим, много лет знаю и могу за него поручиться. Ну а в-третьих, постыдилась бы, Роза, вспоминать Валентину Дмитриевну неподобающим образом. Ты же на ее поминки пришла!
А что я такого сказала? округлила глаза Роза. Просто называю вещи своими именами. Что, скажете нет у нас проблем что ли? Все коммуникации старые, еще со времен царя Гороха, того и гляди в труху превратятся. Все какое-то несовременное, неухоженное, заброшенное. А ведь местный ландшафт можно так обыграть! Не хуже, чем в Европе будет. И общественные беседки поставить. Йогой по утрам заниматься. Чаепития устраивать, ярмарки в конце концов осенью у всех излишки урожая бывают. Да полно всего можно придумать! А мы тут живем, как серые мыши.
Упоминание о мышах подтолкнуло Вику мысленно встать на сторону Розы. А ведь действительно, она права. Мышей морят не вовремя, трубы ржавые, провода допотопные, забор по периметру поселка местами покосился. И общественной жизни никакой каждый сам за себя.
Надежда, напротив, была категорически не согласна и сейчас едва сдерживала себя, чтобы не схлестнуться с Розой. Но ссоре не суждено было разогнаться, так как вошла заплаканная Маша и с порога сообщила:
Федор Григорьевич умер.
Надежда тут же забыла о споре с Розой и бросилась на встречу Маше, чтобы проводить ее к столу. Она аккуратно усадила ее, достала флакончик валерианки и накапала в стакан.
На-ка выпей. На тебе лица нет, Надя заботливо гладила ее по плечу. Что поделаешь, все там будем. Ему уж за девяносто перевалило.
Девяносто пять, кивнула Маша. Мы думали, что столетний юбилей справим ему. Крепкий был. А тут как слег, так и не пришел больше в себя. Уж как в больнице над ним ни старались, ветеран все-таки, а только ничего не помогло.
Ты поплачь, не держи в себе, приговаривала Надя.
Как сейчас помню: накануне бодрый и веселый был, во дворе шебуршал, возился в сарае с инструментами, Маша не сдерживала слез. Вечером пошел к Валентине Дмитриевне чаевничать. Вернулся от нее вроде тоже нормальный, сразу спать пошел. А с утра занемог. Я еды ему оставила, да мы с Иваном по делам пошли. Прихожу, а он совсем поплохел, скорую пришлось вызывать.
Вику словно током дернуло. «Погоди-ка, а ведь его увезли в больницу в тот день, когда мы с Ольгой Арнольдовной нашли Валентину Дмитриевну. Ну точно! Я же Машу встретила тогда, она врачей пошла встречать, думала она. Валентину Дмитриевну как раз только увезли. А что, если они отравились? Только Валентина Дмитриевна сразу умерла, а Федор Григорьевич еще немного прожил». От таких мыслей Вике стало не по себе. Она четко вспомнила картинку разлитого варенья на столе Валентины Дмитриевны, небольшие следы, ведущие к подоконнику, и перепачканного чем-то малиновым кота.
Маша понемногу успокоилась, они с Надеждой стали обсуждать предстоящие хлопоты. Роза время от времени вклинивалась в разговор со своими предложениями. А Вику сейчас волновало только два вопроса: когда в последний раз травили мышей и откуда у Ольги Арнольдовны взялись сумки. Задавать первый вопрос прямо сейчас она сочла неуместным и оставила его для более удобного случая. А вот со вторым решила не медлить, поэтому, распрощавшись со всеми, направилась прямиком к своей соседке.