Игриво насвистывая себе под нос песенку из сказки про волка и трёх поросят, Отто стоял на крыльце дома семьи Хмельницких, перед открытой дверью белёной мазанки.
Оставайся здесь, пока я обыщу дом, распорядился стоящему рядом водителю командир взвода. Увидишь девчонку, задержи её. Она нужна мне живой.
Йенс проводил взглядом скрывшегося в мазанке Отто и присел на скамейку под листьями девичьего винограда в надежде на то, что обер-лейтенант вернётся из дома с пустыми руками. Водитель сожалел о том, что его действия привели к смерти женщины и совершенно не хотел становиться свидетелем насилия над её ребёнком.
«Надеюсь, ты уже далеко отсюда, и тебе ничего не угрожает», подумал Йенс, желая девочке всего наилучшего.
Затем водитель поднял голову и принялся рассматривать висящие над ним листья виноградника, заметив в просветах между ними растущее покрывало из тёмно-серых облаков. Спустя несколько минут Отто Вайс вышел на крыльцо и выглядел весьма удовлетворённым, несмотря на отсутствие рядом ребёнка: Девочка где-то поблизости. На полу прихожей видны её влажные следы, которых не было, когда я осматривал дом в первый раз.
Затем командир взвода отхлебнул из своей фляги немного воды, спустился с крыльца и направился в сторону хлева и летней кухни. Йенс последовал за ним, заметив, как небо всё сильнее темнеет от летних грозовых туч, а поднявшийся ветер начинает по-хозяйски гнуть ветви зелёных деревьев.
Я осмотрю кухню, а ты хлев и туалет, сказал водителю Отто.
С этими словами обер-лейтенант зашёл на кухню и обратил внимание на стоящие на столе тарелки с гречневой кашей. Затем Отто осмотрел пустое помещение и поднялся по лестнице на чердак, расположенный над прилегающим к кухне хлевом. В дальней части чердака друг на друге стояло несколько деревянных ящиков, подойдя к которым, командир взвода обнаружил над ними открытое окно чердака. Отто взобрался на ящики и оказался по пояс в оконном проёме на крыше хозяйственного строения. Взору мужчины предстал огромный луг, расположенный справа от хлева и летней кухни.
Глядя на мирно пасущихся коров, Отто заметил двухэтажный дом в правой части луга и стоящую неподалёку от него деревянную пристройку. Сильный порыв ветра неожиданно ударил обер-лейтенанта в лицо, заставив мужчину вернуться на чердак, после чего Отто Вайс спустился на кухню и вышел на улицу.
Йенс! окрикнул водителя командир взвода.
Мгновение спустя водитель показался из хлева и отрицательно покачал головой.
Я нашёл ящики под открытым окном чердака, сказал Отто. Вероятно, девчонка выбралась на крышу, спрыгнула на соседский луг и укрылась в доме или прилегающем к нему коровнике.
Хотите, чтобы я отвёз вас туда? спросил Йенс.
Сделаешь это завтра утром. Если ребёнок там, мы найдём его, а сейчас мне нужно вернуться в лагерь, чтобы врач извлёк из моего плеча пулю, и я не лишился руки. Но сперва мы погрузим в машину содержимое кладовки этого дома, и по пути в лагерь я пошлю другое пехотное отделение забрать тела наших ребят.
С этими словами обер-лейтенант запер деревянную дверь кухни, повернулся к покрытому жестью настилу над входом в курятник, расстегнул пуговицы армейских брюк и щедро помочился на землю сквозь дверцу птичьего загона.
Уличные сортиры для украинских свиней, а не старших офицеров Вермахта, пояснил Отто, чувствуя на себе внимательный взгляд водителя.
Затем командир взвода застегнул пуговицы брюк и неожиданно заметил под настилом курятника пару деревянных бочек: Ты проверил эти бочки?
Их должны были осмотреть Уве и Фридрих, когда забирали кур, ответил Йенс.
Это было до того, как ребёнок покинул дом, сказал Отто. Полезай в курятник.
Глядя на капающую с дверцы птичьего загона мочу, водитель брезгливо замер в нерешительности, на что обер-лейтенант отодвинул металлическую защёлку и любезно распахнул перед Йенсом дверцу курятника.
Скрепя сердце водитель прошёл мимо Отто Вайса, согнулся в три погибели и зашёл под настил, стараясь не наступить на залитую мочой командира взвода землю, в то время как тот вытащил из кармана своего военного кителя пачку сигарет и закурил.
Затем Йенс повернулся к бочкам и от неожиданности разогнул спину, больно ударившись головой о твёрдую крышу настила, после чего тут же согнулся обратно и принялся растирать ладонью ушибленный затылок. Перед ошеломлённым мужчиной в глубине одной из бочек сидела пятилетняя девочка и крепко держала в руках белую курицу.
С выпрыгивающим из груди сердцем Варенька молча взирала на Йенса, будучи готова до последней капли крови сражаться с плохими дядями за спасение любимой Бусинки.
Осторожнее там, усмехнулся Отто, выдыхая изо рта сигаретный дым.
Пока обер-лейтенант потешался над молодым водителем, застигнутый врасплох своей находкой Йенс неподвижно застыл на месте.
Ты живой там? поинтересовался Отто, видя в курятнике лишь неуклюже расставленные в стороны ноги водителя.
Живой, ответил Йенс, понимая, что должен сделать сейчас, возможно, самый главный выбор в своей жизни: обречь на неминуемую смерть невинного ребёнка, выдав девочку командиру взвода, или же попытаться спасти её, рискуя жизнью.
Ну что там? нетерпеливо спросил Отто, сделав очередную затяжку.
В следующее мгновение водитель закрыл глаза, увидев перед собой лица молодой жены и двухлетней дочери. Семья Йенса Мюллера находилась в полной безопасности в Германии, в то время как лишившаяся матери украинская девочка пряталась в бочке с соломой, обнимая единственную оставшуюся у неё курицу.
Ощущая глубокую тоску по дому, водитель виновато обронил на землю две слезы и мысленно попросил у девочки прощение за то, что принял решение не подвергать риску свою жизнь во имя возвращения к любимой жене и дочери. Когда Йенс уже был готов открыть глаза и дать обер-лейтенанту положительный ответ об обнаружении ребёнка, лица родных неожиданно сменились в сознании водителя образом убитой по его вине женщины. Мать девочки выбралась из окна своего дома и шла по лужайке к соседскому забору, желая увести за собой раненого ею в плечо Отто. Женщина уповала на милосердие держащего её на мушке Йенса, который вместо того, чтобы позволить ей уйти, вынес ей смертный приговор, нажав на клаксон грузовика.
Далее сознание перенесло водителя к телу лежащей у соседского забора женщины, на лице которой Йенс заметил влажные следы от слёз. Будучи отцом, мужчина лишь теперь осознал, что перед смертью мать девочки плакала не о себе, а об оставленной ею дочери. Слёзы на лице убитой женщины продолжали стекать по её щекам в воображении водителя, заставляя его чувствовать близость этих слёз с его собственными, которые выражали страх Йенса более никогда не увидеть жену и дочь.
Отличие слёз обоих родителей заключалось лишь в том, что погибшая женщина уже не могла помочь своему ребёнку, в то время как мужчина ещё мог стать спасительной преградой между сидящей в бочке девочкой и жаждущим её смерти «мясником Отто».
Водитель наконец взял себя в руки и выдохнул из груди последние остатки сомнений.
В бочках лишь пропахшая куриным дерьмом солома, открыв глаза, ответил Йенс командиру взвода, чем заставил последнего разразиться хохотом.
Затем водитель показал девочке приставленный к губам палец, повернулся к открытой дверце курятника и засунул два пальца в горло. Содержимое желудка Йенса не замедлило вывалиться у выхода из птичьего загона, едва не запачкав начищенные до блеска сапоги Отто Вайса.