Ты хоть понимаешь, что здесь нет ни одной моей вещи? Ни одной
Юлька вздохнула:
Ну, книги-то в кабинете точно твои.
Нет, скажи, как можно? Он что, с ума сошел?
Сомневаюсь. Сдается, у него далеко идущие планы. Может, он собирается ее у тебя выкупить? Но, честно говоря, мне все это ох как не нравится. А Галка-то! Вот зараза! Смылась! А ведь без нее здесь не обошлось.
Ты думаешь?
Ежу понятно. Посмотри, какая икебана кругом, ясно, кто старался. Сказать, сколько эта кухня стоит? Она же итальянская, из самых дорогих. Прикинь, на кой ляд одинокому мужику такая роскошь? А остальное? Сама знаешь, у нашей красавицы отменный вкус.
Неужели она способна на такую подлость?
Я тоже не думала. Ну, я ей сейчас скажу пару ласковых
Юлька, пылая гневом, вышла, но скоро вернулась с телефоном:
Не отвечает.
Они, наверное, у Мишкиной матери.
Как же! Пережидает, пока мы в себя придем. Психолог, так ее.
Но мне-то что делать?
Как что? Ты четыре года в китайской фанзе жила, теперь в этой гостинице
поживешь. А там посмотрим.
У меня ни постельного белья, ничего
Будто у меня простыней не найдется! Не для такого королевского ложа, естественно, но чем богаты
А вдруг он ночью заявится? У него же ключи.
Для этого случая на двери имеется запор, уж это стопроцентная
безопасность. И вообще, хватит киснуть. Чья это квартира, его или твоя? Поехали за вещами. И продуктов по дороге прикупить надо.
Мы уже выходили, когда зазвонил телефон; я кинулась на кухню. Кому-то срочно требовался слесарь, я посоветовала точнее набирать номер. Только на улице до меня вдруг дошло:
Юлька, «слесарь» это ведь наш Слесарев!
Вот гад, небось, наделал делов и смылся. Да ну его к черту, хватит, не бери в голову.
После обеда мы загрузили безотказную Карлу, заехали в пару магазинов за продуктами и вернулись ко мне. На этот раз мы осмотрели квартиру внимательно. Гардеробная прежняя кладовая была полна одежды, меня особенно поразило, что она висела в пластиковых чехлах, как в магазине. Порядок повсюду был идеальный: в кабинете на столе ни листочка, на кухне все разложено по банкам, морозильная камера полна пакетов.
Аккуратный, зараза, в мужике это даже противно, сказала Юлька
раздраженно. Слушай, а не принять ли нам по маленькой для успокоения? Здесь в баре целый винный магазин.
Ты что, это же чужое!
Можно начать жизнь взаймы. Не прельщает? Ладно, тогда устраивайся, а я пойду. Ой, чуть не забыла: твои документы!
Юлька вышла в коридор и вернулась с потрепанной коричневой папкой.
Звони, если что. А главное никому не открывай.
Проводив ее, я закрыла двери на все запоры и вернулась в гостиную.
***
Странная это была комната: дорогие шторы, дубовая массивная мебель под старину, кожаные кресла, диван хотя мне никогда не нравился этот стиль, общее цветовое решение следовало признать удачным. Здесь не хватало лишь тех прелестных мелочей, что делают жилплощадь домом. Как я буду жить в этой чужой квартире? Моего прошлого в этих стенах не было, Олег никогда не ступал по этому паркету, зеркало в спальне не отражало наших ночей это была бездушная квартира, квартира-ловушка, но какую жертву она подстерегала?
Неожиданно мне ужасно захотелось выпить, глотнуть чего-нибудь покрепче и забыть обо всей этой дикой ситуации. Я открыла дверцы бара, там на самом деле стояла масса разных бутылок, я взяла ближнюю мартини она была уже открыта. Конечно, брать чужое нехорошо, а так со мной обходиться это нормально? Решительно выбрав подходящий бокал, я ополоснула его и вернулась в гостиную.
Звонок прозвучал внезапно и резко, я замерла, словно застигнутая на месте преступления. Быстро убрав все на полку, я подошла к дверям. С лестничной площадки в глазок таращились два парня в кожаных куртках.
Вам кого? спросила я, не открывая.
Слесарев дома?
Нет его.
Отвори, поговорить надо.
Еще чего! Сказала же: нет его.
Я закрыла деревянную дверь, но зазвонили снова, долгими требовательными звонками. Я разозлилась и вновь заглянула в глазок.
Я же сказала: оставьте меня в покое. Или милицию вызвать?
Да мы просто поговорить.
Я вас не знаю, и говорить нам не о чем. Не угомонитесь звоню в милицию.
Захлопнув внутреннюю дверь, я решительно вернулась в комнату и плюхнулась в кресло. Однако уже через пару минут поняла, что должна чем-то заняться: храбриться-то я храбрилась, но визит кожаных дуболомов меня доконал. К чему лукавить, конечно, я испугалась, хотя и не могла определить, чего именно ведь не девяностые же на дворе. В таком мерзком состоянии я не находилась уже давненько.
Так: подойди к зеркалу и внимательно в него посмотрись. Нравится то, что ты видишь? Категорически нет. Ты на глазах превращаешься в описанную классиком дрожащую тварь, причем дрожащую в самом что ни на есть прямом смысле. А что делает человека человеком? Работа. Ответ засчитывается. Вывод: займись делом или хотя бы его имитацией.
Послушно, как всегда в таких случаях, я прикинула возможные варианты и поплелась в коридор, где стояли все пять моих огромных сумок. Срочно следовало отыскать хотя бы самые необходимые вещи, поэтому я принялась переволакивать свои кофры в комнату и как раз заволокла третий, когда телефон зазвонил снова. Опять срочно и позарез требовался Слесарев.
Сколько раз можно повторять, что его нет!
А ты кто?
Разозлившись на такое неприкрытое хамство, я бросила трубку; телефон зазвонил снова я выдернула вилку из розетки, а потом села и пригорюнилась. Отчизна встречала блудную дочь вовсе не откормленным тельцом: что ни говори, мне было не по себе. Если со мной захотят пообщаться, избежать этого не удастся: постоянно сидеть дома невозможно, а на улице я беззащитна. Чтобы уйти от этих невеселых размышлений, я принялась трясти сумки, однако, отыскав необходимое, вновь затосковала: спать на коротковатом кожаном диване та еще перспектива, но один вид роскошной спальни вызывал спазмы в желудке. Менять чужие простыни Б-р-р В этом месте размышления вновь были прерваны резким звонком в дверь: на лестничной площадке стоял один из двух уже знакомых парней.
Я же сказала: оставьте меня в покое.
Не будь дурой, включи телефон, ответил он.
Искаженное линзой лицо его было мрачным. Черт бы их всех побрал, выхода, похоже не было.
Хорошо, сейчас.
Я так и сделала, а потом загрустила в кресле, уставившись на аппарат.
Вскоре он ожил, и на маленьком экране высветился незнакомый ряд цифр. Что мне оставалось? Прежний глуховатый голос произнес:
Не осложняй себе жизнь. Мне нужно с тобой поговорить. Ты поняла?
Поняла. Только не знаю
Трубка отозвалась гудками. Вот зараза! Все-таки он своего добился. Так: без психов. Вряд ли лично ты кому-нибудь интересна, разговор пойдет о Слесареве, это ясно. Так в чем же дело? Расскажи, что знаешь. А сейчас быстренько наведи порядок: все же чужие люди
Я едва успела снова запихать свои тряпочки под молнии, как в дверь опять позвонили. Бросив взгляд в зеркало, я увидела, что бледна, резко похлопала себя по щекам и открыла.
На пороге стоял здоровый темноволосый мужик лет сорока и не мигая смотрел мне в глаза. Я отступила, пропуская его в квартиру, в ту же минуту в коридоре оказались и нехилые кожаные ребятки. Без церемоний, даже не поздоровавшись, они прошли в гостиную. Глубоко вдохнув, я закрыла двери. Руки были ледяные.
В комнате они устроились как у себя дома: шеф в кресле, шестерки рядком на диване. Я села напротив. Они рвались поговорить плиз, мое дело давать правильные ответы. Некоторое время троица разглядывала меня, потом старший спросил:
Где он?
Не знаю. Честное слово.
А ты кто?
Хозяйка квартиры. Я только вчера приехала.
Старший перевел взгляд на сумки:
Вчера, говоришь?
Разговор становился бессмысленным. Я принесла сумочку и выложила перед ним билет, командировочное удостоверение и загранпаспорт. Внимательно все рассмотрев, он с интересом уставился на меня: