Наверно, ты прав, бормочу вмиг пересохшими губами. Мне лучше уйти.
Сгорая от смущения под его въедливым взглядом, пячусь к выходу, в душе проклиная студком и бабушкины пирожки.
Стой! с надрывом просит парень и, резко притянув меня к себе, упирается пальцами в бейджик, случайно перевернувшийся задом наперед.
Яна? с надеждой произносит Соколов, продолжая царапать мое перевернувшееся вверх тормашками имя, и что-то жадно выискивает взглядом в моих глазах.
Аня. Поправляю бейджик, ненароком касаясь напряженных пальцев парня. Я пришла тебе помочь. Можно?
Я смотрю, вы уже познакомились. Доктор Шестаков бодрым шагом входит в палату и, смахнув со лба выступившие капельки пота, с надеждой смотрит на Соколова. Ну как, голубчик, что-нибудь екнуло тут? Он стучит по виску указательным пальцем и с еще большим азартом наблюдает за реакцией парня.
А должно? Потеряв ко мне всякий интерес, Соколов возвращается к той самой стене, которую только что пытался разрушить.
А почему бы и нет? Девушка так настойчиво к вам прорывалась. Шестаков игриво подмигивает, а я по-идиотски хлопаю глазами. Я был уверен, что встреча с человеком из вашего прошлого пойдет вам на пользу.
Но По-быстрому подбираю челюсть и пытаюсь прояснить ситуацию: нет у нас никакого прошлого.
Не волнуйтесь, деточка! лихо прерывает меня главврач. Рано или поздно молодой человек все вспомнит.
Мы раньше пересекались? Теперь наступает очередь парня без спроса влезать в разговор. Но просто перебить Шестакова ему мало! Он снова начинает меня разглядывать, как редкий музейный экспонат.
Нет! спешу с ответом, но тут же добавляю: Точнее, да! Я
Моя дурацкая привычка говорить правду вносит в ситуацию еще большую неразбериху.
Аннушка, как выяснилось, знает про вас все! Да что это за больничная традиция перебивать! Шестаков лукаво улыбается и, подойдя к Соколову, хлопает его по плечу. Вы, оказывается, никакой не голубчик, а самый что ни на есть сокол.
Красавчик хмурится, абсолютно ничего не понимая, и встревоженно переводит взгляд с доктора на меня и обратно.
Ты знаешь, кто я? опасливо спрашивает он, с отчаянной надеждой в глазах подаваясь вперед.
Да Получается как-то неуверенно.
И?.. выдыхает парень, едва справляясь с волнением. Кто я?
Тебя зовут Илья. Соколов, осторожно сообщаю, что знаю, под монотонные кивки Шестакова.
Илья Соколов. Парень перекатывает на языке свое имя и фамилию и, схватившись за лоб, начинает неистово его тереть.
Ни хрена! рычит он. Никаких ассоциаций! Ничего!
Не все сразу, Илюша! пытается успокоить своего пациента доктор и, глядя на меня, вращает ладонью, чтобы я продолжала.
Этим летом ты поступил к нам в педагогический, правда, на учебе так и не появился.
В педагогический? Я? И снова сталкиваюсь с пристальным взглядом, непонимающим, неверящим, несогласным, но до безумия завораживающим.
Да, сглотнув, киваю. На филфак.
Это шутка? Пропуская непокорные пряди пшеничных волос сквозь пальцы, Илья скидывает с себя пухлую ладонь Шестакова и грациозной походкой с повадками дикой кошки подбирается ко мне вплотную.
Теряюсь. Задыхаюсь от близости. Но все же мотаю головой: нет.
Посмотри на меня, девочка! Он проводит руками вдоль рельефного тела, акцентируя мое растерянное внимание на своей татуировке. Какой из меня филолог? А?
Да я и сама вижу, что никакой, но факты вещь упрямая.
Вот! С напускной уверенностью протягиваю парню его же личное дело. Я понимаю, у тебя амнезия. Но это же ты?
Блондин подходит ближе и, выхватив папку, начинает жадно изучать документы.
«Соколов Илья Семенович, 18 лет, родился в деревне Дряхлово. Окончил среднюю поселковую школу с золотой медалью. Победитель районного конкурса талантов в номинации «Лучший баянист».
Не дочитав, парень с размаху захлопывает папку, и в палате воцаряется гробовая тишина. Я, кажется, не дышу. Смотрю, как играют желваки на красивом, не по-мальчишески взрослом лице, и боюсь представить, что происходит в голове Ильи в эту секунду. Шестаков тоже молчит, внимательно наблюдает за пациентом и кивает каким-то своим мыслям. Соколов (ну он же Соколов, правда?) тяжело дышит и бессмысленно смотрит в одну точку, а потом внезапно начинает сотрясаться в очередном приступе смеха.
Я еще и баянист?
Илья! впервые называю его по имени, но оно пока слишком чужое для парня. Он меня не слышит. Впрочем, вряд ли он сейчас вообще способен кого-нибудь услышать.
Ботан-филолог-баянист из Дряхлова?
Да. Внутри все сжимается от щемящей грусти и непомерной жалости: мало того что парень ничего не помнит, еще и правда оказалась ему не по душе.
Есть что-то еще? сквозь смех доносится его разочарованный грубоватый голос. Ну давай, удиви меня! Может, я чемпион по сбору картошки? Или лучший исполнитель частушек? А может, моя корова дает больше всех молока? Ну, Пуговица, чего молчишь? Разрешаю меня добить!
Илья, возьмите себя в руки! безрезультатно подает голос главврач, а мне жаль, что парень сам не дочитал свое дело до конца, тогда, быть может, так сильно не веселился бы.
Из родных у тебя только бабушка, но она осталась в деревне, а ты переехал в город и сейчас живешь в студенческом общежитии, точнее, в конце августа заселился и сразу пропал.
Мне кажется, или больничные стены дрожат в такт гомерическому хохоту парня? Впрочем, его дикий, необузданный смех смолкает так же внезапно, как и начался.
Скажи, что это дебильный розыгрыш! Отшвырнув папку в сторону, Илья пристально смотрит на меня, и наши взгляды встречаются. В его небесно-голубых глазах искрится надежда и немая мольба. Тогда неудивительно, что я забыл свою жизнь.
Четыре пропущенных от Артура и от него же тонна ворчливых смайликов в мессенджере я и забыла, что Царев ждет меня на парковке. Едва не спотыкаясь, несусь вниз по лестнице и, благодарно кивнув санитарке, спасшей меня от провала, выбегаю на улицу. И вроде должна радоваться миссия студкома выполнена, но в глазах стоят слезы, мутной пеленой искажая обзор. Казалось бы, чужой человек чужая судьба, какое мне до всего этого дело? На то пошло, у меня своих проблем выше крыши: отца снова уволили с работы, Артур дуется второй день, что предпочла задание студкома его трепетным чувствам, да и по учебе с первых дней полнейший завал. Но нет же! Растроганная неприкрытой беспомощностью этого обворожительного здоровяка-блондина думаю только о нем.
Ну наконец-то! выдыхает Артур и, не дождавшись, пока я пристегнусь, заводит мотор серебристого седана, подаренного ему отцом на двадцатилетие. Нашла ущербного?
Кого? растерянно переспрашиваю я, не зная, куда деть руки и спрятать мокрый от слез взгляд.
Кого-кого! бурчит Царев, выруливая на проспект Мира. Соколова, разумеется.
Нашла. Зажимаю ладони между коленками и отворачиваюсь к окну.
Ань, мне из тебя каждое слово клещами тянуть?! ерепенится Артур. Тебя три часа не было. Думаю, я заслужил чуть больше конкретики.
Соколов лежит в отделении токсикологии. В ту ночь, когда мы нашли Илью, его сильно отравили и ограбили. Ни денег, ни документов, но самое страшное он потерял память. Представляешь?
Да ну, гонишь!
Я серьезно, Артур. Он все понимает, различает предметы, может читать, наизусть помнит даты из истории, но понятия не имеет, кем является сам. Ни лиц, ни событий ничего!
Ого! Я думал, такое только в кино бывает.
Артур, это так страшно!
Что именно?
Однажды проснуться и полностью потерять себя.
Забей, Анька! Ты его нашла, и дело с концом! Остальное не твоя забота. Есть врачи, полиция, друзья, родные Короче, не бери в голову.
Угу Не хочу спорить и снова разочароваться в Цареве. В конце концов, каждый имеет право на свою точку зрения. Артур, давай через универ проедем.