Ты меня поражаешь, Зоя! У тебя же медицинское образование! Пусть начальное.
Среднее!
Пусть среднее.
И что? Филипп Алексеевич, вы так говорите, как будто руку не повредили, когда девочку ловили. Это вы меня поражаете! Было же. Все это случилось!
Ну, да, потупился Филипп.
Вот именно.
Но мы же врачи! с пафосом выговорил доктор.
И что?
Мы представители естественной науки!
А мне мои преподаватели рассказывали, что каждый организм уникален, съязвила Зоя.
И что? не понял Филипп.
А то. У кого-то есть интуиция, у кого-то нет. Что здесь удивительного?
Ты так считаешь? Филипп ошарашенно смотрел на Зою.
«Какой же он все-таки наивный», подумала медсестра.
Филиппу снился морской берег, чайки над легкой рябью бирюзовой воды. Горячий песок обжигал ступни. И все же Филипп преодолел эту желтую, жаркую полоску, отделяющую душную тень от спасительной, нежной влаги. До прекрасной прохладной воды оставался один шаг, когда шелест крыльев раздался за спиной. Филипп обернулся. И ничего. Пустота. Как же так? Ведь он только что шел по песку, а значит, он был, песок. И берег, и тень дерева. Куда все подевалось?
В коридоре приглушенные голоса и возня. «Вот она, явь». За окном темно. «Неужели проспал целый день?» Неловко повернулся, оперся на перевязанную руку.
Дверь распахнулась.
Филипп Алексеевич, я ему говорю: вы спите, в комнату влетела тетя Рая, а он
Дело, не терпящее отлагательства, пробасил Кузьмин, мы же договаривались.
Филипп с трудом поднялся.
Человек болеет, человек на бюллетени! зачастила тетя Рая. Не имеете никакого права
Кто? Я не имею? Кузьмин развернул стул, оседлал его, сложил руки на спинке и замер, рассматривая Филиппа.
Филипп Алексеевич, развела руками тетя Рая, ну и наглость!
Все в порядке. Мы действительно договаривались.
Если что я здесь! грозно возвестила санитарка.
Охрана зверь! усмехнулся Кузьмин, когда они с Филиппом остались одни в комнате. А теперь рассказывай! Отпираться бесполезняк.
Какой бесполезняк? не понял Филипп.
Бесповоротный. Я записи наружного наблюдения видел.
Какого наблюдения?
Ты не проснулся еще, брателла? Вашего больничного наружного наблюдения. И по дороге еще что-нибудь найду, не волновайся. Колись давай, как вы у моего дома оказались?
Краткое содержание чеховской «Палаты 6» развернулось перед Филиппом во всей своей неприглядной неотвратимости. Нельзя этому человеку, этому следователю Кузьмину правду рассказывать. На принудительное лечение упечет. А коллеги мудро констатируют: острый психоз индуцированного генеза.
Филипп понуро молчал.
Повторяю вопрос, жестко выговорил Кузьмин, как вы оказались возле дома номер пять по Весенней улице?
Филипп молчал. Кузьмин упорно его рассматривал и так голову поворачивая, и эдак.
Крики, топот в коридоре.
Зоя распахнула дверь:
Филипп Алексеевич, у нас пожар!
Во дворе Авдей пытался загасить высоко взметнувшееся пламя в бочке.
Сумасшедший дом, пробормотал следователь и потянул Воздвиженского к себе, договорить надо, без нас справятся.
Зоя вопросительно посмотрела на Филиппа. Тот пожал плечами: фокус не удался.
Филипп Алексеевич, выкрикнула Зоя решительно, вам на перевязку надо. Срочно!
Извините, Филипп попытался освободиться от крепкой хватки Кузьмина.
Кстати, к вам тоже вопросы имеются, следователь бесцеремонно ткнул пальцем в Зою.
Та кивнула, не оборачиваясь, увлекая Филиппа дальше от флигеля отделения. Когда флигель скрылся за деревьями, Зоя остановилась:
Почему вы не хотите рассказать все как было, Филипп Алексеевич? Не отстанет ведь все равно.
Что рассказать? вспылил в отчаянии Филипп. Как мы по велению сумасшедшей побежали неизвестно куда? Зоя, ты в своем уме?
Знаете что, обиделась Зоя, тогда валите все на меня. Это я вас попросила срочно со мной пойти. С меня спросу никакого.
А это мысль! обрадовался доктор, скажем, что просто пошли гулять.
Да, пошли проветриться. День тяжелый был. Что, не имеем права?
Филипп и Зоя все же дошли до главного корпуса и даже к хирургу Шумейко заглянули для конспирации.
О! Шумейко радостно распростер объятия. Герои! Вас уже наградили? Вас для этой цели какой-то хамоватый следователь разыскивал. А что вы там делали-то, возле зеленого дома?
Мы все под колпаком, понуро заметил Филипп, следят денно и нощно. Шагу нельзя ступить без присмотра.
В ординаторской психиатрического отделения тетя Рая поила следователя Кузьмина чаем.
Успокоительный, приговаривала, для наших птенчиков собираю. Пейте! Работа у вас тяжелая, нервная
О! Явились! Кузьмин увидел доктора с медсестрой, насупился и отодвинул чашку с чаем. Что успели придумать?
В смысле? спросил Филипп.
Птенчики мои, Кузьмин покосился на тетю Раю, вы слишком суетитесь: пожар, перевязка срочная А давайте я вас не буду пытать каленым железом?
Давайте! со вздохом облегчения кивнул Филипп.
Тогда рассказывайте, Кузьмин сложил на груди руки и уставился на доктора и медсестру, прожигая их взглядом.
Видите ли, проворковала Зоя, простите, как вас по имени-отчеству? Марат Денисович? Марат Денисович, был очень тяжелый день. Мы с Филиппом Алексеевичем решили немного погулять
Ага, кивнул Кузьмин, выскочили в белых халатах и припустили, не разбирая дороги, ну-ну. Следователю, как доктору, врать нельзя, бесполезно врать следователю.
Послушайте, Марат Денисович, начал было Филипп, какая, в сущности, разница, как мы оказались возле дома, как вы говорите, пять по Весенней улице?
Кузьмин хмыкнул:
Ну, предположим, никакой.
Так и не мешайте работать! отрезала Зоя. Вы тормозите лечебный процесс!
Не будете, стало быть, говорить, цокнул языком Кузьмин.
Мы вам все уже сказали, Филипп посмотрел прямо в глаза следователю.
Доктор, подала из-за двери голос тетя Рая, там больному плохо.
И распахнула дверь ординаторской, монументально воцарившись в проеме.
Кузьмин усмехнулся:
Мушкетеры прямо. Из сумасшедшего дома. Один за всех и все за одного. Круговая порука!
Раиса Петровна, иду, Филипп пропустил мимо ушей сарказм следователя.
Тот примирительно протянул руку:
Я, собственно, спасибо зашел сказать.
Филипп осторожно пожал протянутую руку.
А почему вы не спрашиваете, за что спасибо? вдруг вышел из себя Кузьмин.
За что?
Слушай, парень, я к тебе по-человечески, а ты, Кузьмин махнул рукой и, громко топая, вышел.
Филипп устало выдохнул.
Поздно ночью на почту «капнуло» письмо от профессора Аркадьева. Это было даже не письмо целый фолиант с десятками отсканированных страниц истории болезни Овчинниковой Е.П.
Филипп рассыпался в благодарностях профессору, попытался было читать текст, но буквы плыли перед глазами, никак не желая складываться в осмысленные предложения. «Работоспособность на нуле, горько констатировал Филипп, и это еще только начало самостоятельной практики. Не справлюсь я здесь в одиночку».
А утром было уже не до истории болезни неведомой Овчинниковой. Из отделения токсикологии перевели молодую девушку. Таблеток наглоталась. Ее откачали после неудавшегося самоубийства и теперь поместили в психиатрическое отделение. В принципе рутинное исполнение инструкции Минздрава всем самоубийцам требуется освидетельствование психиатра, раз у человека нарушен базовый инстинкт инстинкт самосохранения. Однако девушка была в тяжелом, угнетенном состоянии, которое ясно просматривалось даже после транквилизаторов. На контакт не шла, лежала, отвернувшись к стене. Доктор Воздвиженский целый час пытался ее разговорить все безуспешно. С тяжелым сердцем назначил медикаментозное лечение.
Ничего, освоится, шепнула Зоя, я с ней еще поговорю. Несчастная любовь наверняка.