Мария Мусина
Во что бы то ни стало
Все возможные совпадения с конкретными людьми и обстоятельствами являются исключительно случайными.
Фамилии изменены.
Права честных граждан защищены поскольку в повесть вкралась юридическая ошибка, данное литературное произведение непригодно в качестве пособия для нарушителей закона.
ПРОЛОГ
Время действия: 19 апреля 1999 года.
Место действия: Москва, морг.
Колесики каталки, ритмично поскрипывая, скользили по присыпанному хлоркой кафелю. Йорик знал: сейчас, у двери, там, где отсутствует одна плитка, нужно будет толкнуть каталку посильнее. Чтобы не застряла.
Ну, вот что, нельзя плитку вставить? плаксиво запричитал он еще на подходе к препятствию. Что, уже нет средств всего лишь для одной плитки? Что, нанялся я тут, что ли, надрываться? И так каждый день, каждый день Всю жизнь, всю жизнь
Этот старый, почти слепой санитар всегда на что-то жаловался и всегда чувствовал себя крайне несчастным. За что его и прозвали Бедный Йорик. Таков был здешний, морговский юмор.
Йорик все же преодолел препятствие и покатил каталку дальше. Тело, накрытое белой простыней, чуть вздрагивало на неровностях пола.
Ну что их вскрывать? Нет, ну зачем вскрытые проводить, не унимался бедный Йорик, когда и так все ясно. Вон, вся грудь в кровище. Пулевое ранение, уж у меня-то глаз наметанный. Вон дамочка лежит у ней тоже пулевое. А у этого вот господина хорошего ножевое ранение. Чего тут вскрывать-то? Время тратить, государственные средства тоже. Ну, чего вот тут вскрывать, когда все ясно и без песен. Люди опытные, знающие написать заключение и не терзать больше покойничков. С них уже хватит, мирского-то нашего, хватит, хватит Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие. Все чего-то вскрывают, вскрывают. А что вскрывать-то? Все и так ясно
Йорик подтолкнул каталку ближе к двум таким же уже стоящим в полутемном холодном зале. Поочередно откинул с покойников простыни. Низко склонился, подслеповато вглядываясь в лица женщины и двух мужчин.
Ничего себе дамочка, хмыкнул, причмокивая губами, красивая. И как же тебя угораздило, красивая, а? А как же магнетизм души, как же магнетизм души?..
Бедный Йорик потянул носом: от волос покойницы все еще пахло духами.
Господи, как же я не люблю покойников, да, да, да, с гримаской крайнего неудовольствия посетовал бедный Йорик, и холода, холода здешнего, запаха формалина не переношу, нет, нет
Вспыхнул яркий свет, и Йорик в страхе отпрянул от мертвецов.
Опять? сказал вошедший человек в бледно-зеленой шапочке и такого же цвета пижаме.
За ним, переваливаясь на слоновьих ногах, тащила поднос с хирургическими инструментами пожилая толстая санитарка в белом.
Я только посмотрел, заплакал бедный Йорик, только посмотрел.
Что на них смотреть-то? неожиданно тоненьким для ее могучего тела голосом заговорила санитарка. Понимал бы что-нибудь, а то посмотрел, посмотрел
Правда что, хохотнул человек в светло-зеленой пижаме, резать их надо, резать, чего на них смотреть-то?
Я слепой почти, пуще заплакал Йорик, я не вижу ничего. Ничего не вижу, не вижу, не вижу
Сейчас посмотрим, сказала санитарка, сейчас мы все увидим. Все-все-все
Глава 1
Время действия: до 19 апреля 1999 года.
Место действия: Москва.
Ключ никак не мог попасть в замочную скважину. Сумка соскользнула с руки, пакет молока громко шмякнулся и смачно лопнул. За дверью надрывался телефон.
О, господи, задыхаясь, бормотала Юлия. Ну, пожалуйста, пожалуйста, давай, открывайся, ну же
Наконец дверь отомкнуть удалось. Юлия стремглав ворвалась в квартиру, тяжело дыша, дотянулась до телефона. Она очень боялась, что на том конце провода трубку уже положили. Слишком долго возилась с замком, слишком долго.
Алло, сказала все же с надеждой.
Здравствуйте, приятный женский голос звучал удивительно безмятежно. Особенно по сравнению с этим Юлиным смятенным «алло». Женщина на том конце провода даже удивилась немножко Юлиной тревоге. Я по поводу обмена. Вас не смущает дом с газовой колонкой?
Смотря какой дом и где, придерживая дыхание, уточнила Юля.
Десять минут от метро Таганская, как само собой разумеющееся, произнес голос в телефонной трубке.
Юля встрепенулась:
Что за квартира?
Пятый этаж восьмиэтажного кирпичного дома. Пятьдесят четыре метра общая площадь. Комнаты девятнадцать и пятнадцать. Кухня семь с половиной. Балкон. С Андроньевской площади виден этот дом.
Юля подошла к окну. С высоты ее восьмого этажа площадь, некоторое время носившая имя революционера Прямикова, и серая церковь на ней выглядели маленькими, уютными и немного нереальными, словно макет в музее. Андроньевский монастырь был правее и из Юлиного окна не просматривался. А дальше, на той стороне площади, торчал розоватого кирпича дом. Сколько раз Юля сетовала на то, что этот дом заслоняет ей полный вид на Красную площадь: «Либо взорвать, либо переселиться в этот дом». «Никто нам там квартиру не предложит», отвечал на это Алеша, и Юля с ним минорно, но легко соглашалась. Конечно, не предложат. Это было бы слишком хорошо, так хорошо, как не бывает.
Так мы можем переглядываться, стараясь не выдать своего волнения, сказала Юля, у меня шестнадцатиэтажная бело-салатовая башня по другую сторону площади.
Да-да, я вас тоже вижу
«В конце концов, подумала Юля, рано или поздно должны же мои усилия увенчаться успехом».
Замечательно, вежливо-холодно подытожила она, в принципе нам подходит. Но надо смотреть.
Разумеется!
Сегодня вечером Муж придет с работы Вам удобно сегодня вечером? Меня зовут Юлия.
Елена.
Очень приятно.
И мне, Юля, очень приятно познакомиться. Вы с кем съезжаетесь?
С мужем.
А я с мужем размениваюсь. С бывшим мужем, задумчиво сказала Лена. Кто-то теряет, кто-то находит. Когда-то мы тоже сменивались. Теперь вот размениваемся. Что поделаешь? Диалектика
Вы еще встретите свое счастье, Юля отреагировала машинально, дежурным утешением, непременно встретите
Да, и тогда снова будет обмен, горько рассмеялась Лена.
И Юле стало неловко за свою бездушность. Когда у тебя в семейной жизни все хорошо, очень легко стать самодовольной, черствой и перестать чувствовать боль других людей.
Лена, простите меня, я, наверное, слишком бодро сказала, но ведь и в самом деле, отчаиваться не стоит. В конце концов, развод это еще не конец жизни. Наоборот, начинается новый этап. Может быть, он будет даже лучше, чем предыдущий.
О, Юля, наверняка лучше, вздохнула Лена, и в этом смысле я полна оптимизма. Потому что хуже уже некуда. Да. Если бы вы видели моего мужа Вернее, нет, впечатление-то он может произвести. С виду-то он вполне ничего, сохранный. А вот если бы вы с ним имели несчастье пожить вместе Вы бы мне сейчас не сочувствовали, а радовались за меня.
Пьет, догадалась Юля.
Хуже.
Голубой, ахнула Юля.
Юля, Юля, вижу, вы совсем еще наивны и неопытны. Если бы мой муж был голубым, я бы с ним дружила. Если бы он был алкоголиком или наркоманом, я бы его лечила, и поддерживала, и сочувствовала бы ему. Хо, с ними еще жить можно, с алкоголиками и наркоманами. Подозреваю, что и с голубыми тоже. Но мой бывший муж, Юлия, не алкоголик и не наркоман. К сожалению. Все гораздо трагичнее и нелепее. Он маменькин сынок. А это не лечится вообще, потому что это не диагноз даже, а черт-те что.
Да, могу себе представить, пролепетала Юля.
Так что все хорошо. Надоело, правда, разводиться. Это у меня не первый муж-то. Ну, ничего.
Надо верить в то, что все будет хорошо, обязательно
Конечно, Юля, конечно. И спасибо вам на добром слове. Так вы придете сегодня посмотреть квартиру?..
Юля положила трубку и подумала: хорошо все же, что у нее уже есть Алеша и не надо кого-то искать и пристально смотреть в будущее вдруг там, в будущем-то, все же не найдется близкого человека, и вновь и вновь придется распалять холодеющий оптимизм и снова напряженно вглядываться в будущее с надеждой. Утомительно.