Трудно сказать, почему моя дружба с Волком так и осталась в зародыше. Наверное, кто-то из нас вообще не расположен к закадычной дружбе. Закадычных мало. Кроме нас с Харьковским, в группе больше нет такой парочки. Для сильной дружбы требуются какие-то качества, которые имеет далеко не каждый.
На мускулистом плече Хайлова лежит шаловливая ручка Насти Дранченко. Она улыбается во все свои неровные, но здоровые зубы, строит глазки. Ей, конечно, в поселке Мирном никто не говорил, что с такими зубками можно и пореже улыбаться, как и не учил ее никто там строить глазки. Это у нее от природы. Настя вообще девка раскрепощенная и плывет по жизни над всеми условностями. И это в ней мне больше всего нравится. А сейчас она улыбается, потому что светит солнышко и щекочет ей реснички и она просто играет со мной. И в этом она вся руками хватает одного, смотрит на другого, разговаривает с третьим, а думает черт знает о чем.
В настоящее время Настя ушла из моего объектива. Я практически не вижу ее. Знаю только, что распустилась в корягу и вовсю эксплуатирует свою породистую выносливую лошадку. Лучшее, чего бы хотелось ей пожелать, скорее выйти замуж и нарожать детей. Но, видимо, это случится не скоро. Потому что мальчики, с которыми я иногда ее встречал, были уже в том возрасте, когда о женитьбе только вспоминают.
Миша Тарасенко. Бульба. Воинское звание в группе майор. Начальник штаба. Но, в отличие от всяких потомственных и фамильных адмиралов, он начал свой боевой путь с рядового, прошел все фронты и сражения. Единственное, чем не был крещен, алкоголем и табаком. Так что, можно сказать, пока он еще не тонул и не горел. Зато занимался футболом, штангой, легкой атлетикой, боксом, велогонками и даже рукоблудием. В чем однажды его обвинила Бацилловна и о чем мне по великому секрету поведал Чахир-зек. Впрочем, обвинение, я бы сказал, далеко не корректное для медработника. Она всего лишь увидела, что он спал на животе, причем на собственном.
Но для меня Бульба это прежде всего реликтовый тип, вымирающая порода людей. Это человек из Красной книги. Если Бульба что-то рассказал, то тебе уже не надо напрягаться и вычислять процент достоверности, как у Харьковского. Бульба никогда не врет, он никогда не подводит, на него можно положиться, с ним можно в разведку. Он умный и не трус, как Жека. Даже не подлец, каковым в определенной степени я мог бы назвать каждого, включая себя. К тому же он симпатичный парень! Только одними его бровями можно водить табуны женщин. А ведь еще и усы!.. Я уж молчу о его атлетической и точеной фигуре, в сравнении с которой сам Стародубов выглядит набивным матрасом.
Не пойму я глупых девок Впрочем, что девки! Я и сам становлюсь в тупик, если задумаюсь, почему не он, а Харьковский мне больше друг. Неужели по сущности своей я ближе к Харьковскому?
Русь моя, дай ответ! Нет ответа.
А самому размышлять некогда. Вот уж Северский сверлит меня хитрым глазом из-под косого чуба. И улыбается, котище. Совсем беззаботно улыбается. Сейчас такой улыбки у него уже нет. Кажется, в кого-то влюбился подлец. Ходит как потерянный.
А вообще-то я всегда ожидал, что этот бабник способен на большие чувства. Есть в нем что-то мое. И вижу я его насквозь, не то что Амбала узколобого. И то, что сейчас он втюрился по самые уши, я определил по одному верному признаку в нем скончался похабник. Упокой, Господи, эту грешную часть его души!
Если сейчас при нем зайдет речь о бабах конкретных или о юбках вообще, с него можно писать икону символ невозмутимой выстраданной мудрости.
Бедняга. Я бы ему посочувствовал, если бы не был так рад за него.
Северок единственный в группе, у кого грудь обильно поросла волосами. Может, это и есть признак врожденной страсти, как утверждают некоторые.
Прощай, Северок! Вряд ли мы когда уже столкнемся. Возможно, и о судьбе твоей не услышу больше. Только кажется мне, что судьба эта не будет проста, коль начинается она с такой болезненной любви. Да поможет тебе бог!
А меня уже отвлекает Буркалов-Ушатый, наш адмирал. Повис, как раненый, на Северском и Мендюхане и кричит: «Леха, смотри на меня! Скажи, каков я?»
Ну что сказать тебе, Буркалов, что сказать тебе, Ушатый?
Не будешь ты никогда настоящим адмиралом. Да и в армию тебя вообще не возьмут! Женишься ты, как говорит Харьковский, с наступлением срока. Женишься на какой-нибудь девчушке, которая приглянется твоей мамочке. И, может быть, даже раскрутишься на парочку детишек. А нет так поможет какой-нибудь сердобольный сосед.
Не знаю, Ушатый. Я вижу, что ты ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобой познакомились еще в школе, в девятом классе. А люди обязательно должны меняться, хотя бы настолько, насколько с возрастом меняется их тело. А ты даже не завел себе привычки ежедневно чистить зубы. И вот эта твоя устойчивость делает тебя предсказуемым. Вот я и предсказал. Извини уж.