Поднявшись наверх, я достал из сумки две бутылки коньяка. Когда я вернулся, Дина хлопотала на кухне. Бармены стояли у камина и в очередной раз прикуривали.
Это подойдет? спросил я, показывая бутылки.
О, настоящий «Отборный»? Да, вполне. Спасибо, сказал старший.
Младший также одобрил мой выбор. Они пытались одновременно выглядеть и торжественно, и благородно. Я прошел на кухню. Дина была занята приготовлением чая.
Я осторожно спросил:
Дина, дорогая, скажи, пожалуйста, где стоят стаканы?
Она молча указала на шкаф. Я достал стаканы и начал разливать коньяк.
Они долго здесь пробудут? спросила она.
Не знаю. Хочешь выпить? спросил я ее. Станет легче.
Она долго смотрела на бутылку, затем взяла ее и налила себе в стакан. Поднесла его ко рту, сделала надлежащее лицо и залпом выпила все до дна. Я налил в стаканы три большие порции и понес их гостям.
Вы чем закусываете, шоколадом или огурчиком? сказал я, входя в комнату.
Старший выбрал конфетку, а молодой вяло развел руками, показывая, что он всеяден. Я вернулся на кухню.
Дина уже успела выпить еще.
Ты посидишь с нами? спросил я.
Она покачала головой. Я подошел и положил ей руку на плечо.
Поступай так, как считаешь нужным, мягко произнес я. Просто делай что хочешь.
Я вернулся в комнату, поставил закуски на столик, рядом пластмассовую бутыль вездесущей пепси. Мужчины закряхтели, поднимая стаканы.
Пусть земля ему будет пухом, сказал я.
Мы выпили.
Старшего из барменов звали Иваном Иванычем. У него были довольно длинные вьющиеся черные волосы, зачесанные назад, и продолговатые бачки, на которых отчетливо проступала седина, а искусственные зубы казались плохо подогнанными. Типичный представитель среднего класса.
Второго звали Котиком. Лицом и телосложением он напоминал молодого футболиста: плоское лицо и плотная коренастая фигура. У него были белокурые волосы, если бы не короткая стрижка, они вполне могли бы виться. На левой руке парень носил золотой перстень, в левом ухе серьгу. Во взгляде голубых глаз отчетливо проступала голубизна их владельца. Я снова наполнил стаканы.
Я вам очень благодарен за то, что вы пришли, сказал я. И за помощь.
Не стоит благодарностей, Григорий Сергеич, ответил Иваныч, Олег был хорошим парнем.
Это точно, подтвердил Котик.
Он был одним из лучших, добавил Иваныч.
Вы с ним давно были знакомы? спросил я.
Я? начал Иваныч. Мы познакомились с Олегом еще на ипподроме: вместе работали там в кабаке. Это было пять-шесть лет назад. Подружились. Потом, примерно через год, я ушел оттуда в «Корону», потом в «Якорь», но по субботам мы виделись. Он тоже сменил место работы, но мы оба оказались недалеко от стадиона и каждую субботу в полчетвертого ездили туда. Покупали с собой пирожки и всегда опаздывали на полчаса, но все же матчей не пропускали никогда, даже когда наши надолго вылетали из первой лиги.
Да, Олег с детства любил футбол, добавил я.
Я сразу не мог поверить, когда услышал, сказал Котик. Поначалу я просто удивился, что он не вышел в ночную смену, потому что он всегда приходил вовремя, даже чуть пораньше. Но когда услышал, что произошло, то даже не понял, что говорят об Олеге. Ведь он практически не пил. Кроме того, он всегда говорил, что если и выпьет, то уж ни за что не сядет за руль. Иначе он просто не сможет расслабиться. А зачем пить, если нет расслабухи?
Я знаю, согласился я, он всегда был осторожным.
Мы немного помолчали.
Я до сих пор не могу в это поверить, еще раз повторил Котик.
Мы выпили, и я еще раз пустил бутылку по кругу.
К нему все очень хорошо относились, сказал Иваныч.
Опять воцарилось молчание.
Он рассказывал о вас много хорошего, Григорий ээ-э обратился ко мне Котик.
Просто Жорик.
Да, он всегда восхищался твоими успехами.
Олег всегда говорил такое людям обо мне, а может быть, он и на самом деле так думал.
Идиотизм какой-то! продолжал Иваныч. Знаешь человека почти шесть лет, и все это время он кажется тебе спокойным и уравновешенным, как сфинкс. Он в рот не берет ничего крепче чая, хотя у него под руками выпивки море разливанное, и вот именно этот человек неизвестно где накачивается, съезжает с моста и оказывается в трех метрах под водой. Это несправедливо! В это невозможно поверить! А наш мудила-шеф мало того, что в жопу пьяный колесит по городу, сбивает четырех человек, пускает под откос встречный «москвичок» с целой семьей и под, конец врезается в столб. Когда его выволакивают, он не вяжет ни уха ни рыла, а на следующий день выписывается из больницы не только без единой царапины, но и даже, по-моему, без мало-мальски серьезного штрафа Он горестно всплеснул руками, быстро отхлебнул из стакана и сказал в заключение: Это могло случиться с кем угодно, только не с Олегом. Он был лучшим из нас.
В глазах Иваныча блеснули слезы. Он взял сигарету и стал лихорадочно искать спички. Я подлил ему еще и поднес зажигалку.
Спасибо, пробормотал он глухим голосом.
Трудно было понять, истинное ли чувство или выпивка вызвали в Иваныче эту повышенную чувствительность. Так или иначе, но в этот момент, полагаю, он полностью верил в искренность своих слов.
Какое-то время все молчали. Наконец я решился:
Вам не приходила в голову мысль, что он мог сделать это умышленно?
Они оба уставились на меня.
Как это? сказал Котик. Ты хочешь сказать, что это самоубийство?
Я не стал отвечать. Котик посмотрел в другую сторону, а когда я снова увидел его лицо, то заметил на нем отблеск саркастической улыбки.
Нет! сказал он. Олег? Самоубийство? Что ты!
Я продолжал смотреть на него. Он явно скептически отнесся к этой идее.
Не понимаю, зачем?
Вот это мне и хотелось бы знать, заметил я.
Вряд ли, сказал Котик. Олег был он был не из паникеров, он мог найти выход из любого положения. К тому же у него не было повода для такого поступка. Я бы знал об этом. Последний год мы виделись каждый день на работе, его волнение не укрылось бы от меня.
Но оно могло оставаться незаметным? предположил я.
Да нет же, он вообще был всегда очень ровным. Даже настроение его никогда не менялось.
А когда ты видел его в последний раз, каким он был? спросил я.
В воскресенье. Точно таким же, как всегда. Вовремя пришел, много работал. Ничего особенного
Иваныч налил себе изрядную порцию.
Все, что он делал, продолжал Котик, он делал, как всегда. Да и сам он был как всегда.
А ты не думаешь, что вдруг что-то могло случиться между тем моментом, когда вы расстались, и моментом, когда он начал пить?
Я не знаю. Наверное, что-то было. Но тогда это должно было быть нечто ужасное. Это действительно так?
Пока не знаю, ответил я.
Но ты, наверное, узнал бы, если бы что-то было?
Не знаю, повторил я.
Иваныч уже наливал себе следующую порцию. Он явно выключился из разговора несколькими стаканами раньше.
Черт, хороший был парень. Один из лучших пробурчал он.
Да откуда вы знаете, каким он был?! Вы, старые козлы! пронзительно выкрикнула Дина.
Она появилась в дверях со стаканом в руке. За ее спиной я увидел бутылку, которую оставил на кухне. Она была выпита почти до дна. Дина стояла в расстегнутом платье и рыдала.
Откуда вам знать! крикнула она еще раз, но уже не так пронзительно. Вот тебе или тебе? Особенно тебе? Она повернулась ко мне лицом. Да никто из вас не знает, а я знаю. Он был моим отцом!
Последнюю фразу она кричала на пределе своих голосовых возможностей и, выпулив последние слова, запустила в Иваныча стаканом Я был уверен, что конкретно она ни в кого не метила. Стакан попал Иванычу в плечо и залил рукав пиджака. Тот вскочил со своего кресла. Котик тоже поднялся со стаканом в руке. Я подошел к девушке.
Дина, дорогая, послушай
Уходи, не трогай меня. Она пыталась держать себя в руках.
Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь