— Это то, что обезопасит от подобных атак магов! А откуда я знал… а вы как думаете?
Он быстро зыркнул, лицо начало белеть.
— Вы что же, — проговорил он замерзающим языком, — сами и… поставили… туда?
Я загадочно улыбнулся, телохранители бежали впереди и освобождали дорогу от любопытных, я поднимался с этажа на этаж, на последнем
догнал барон Эйц с двумя стражами очень решительного вида.
— Ваше высочество, — сказал он тревожно, — давайте я понесу! Мне это положено.
— Да совсем не тяжело, — сказал я.
— А если опасно? — возразил он. — Мало ли какую болезнь туда древние спрятали.
Я пошел по узкой лесенке на крышу, а Эйцу сказал загадочно:
— А вот барон Альбрехт не боится.
— Он уверен, — сказал он, — что это вы сами туда поставили! Сумасшедший.
— Точно, — согласился я. — Бывает, даже реалисты начинают верить в чудеса.
На крыше обзорная площадка, очень милая, плоский пол и невысокий барьер. Телохранители поднялись следом за нами и остановились у входа.
— Хотите открыть? — спросил Эйц. — Давайте я!
— Сюзерен тоже должен рисковать, — сказал я гордо и с подъемом, такое всегда хорошо говорить, когда знаешь, что опасности нет. — Мы все
одна команда, пусть и разные по весу и титулам.
— Ох, ваше высочество…
— Мое высочество, — сказал я, — милостиво не отделяет себя от верного ему народа.
Сердце тревожно колотится, советник короля сказал, что Небесной Воды хватит, чтобы защитить целый город, но мог и преувеличить. Правда,
я тоже рискую, если эта субстанция весьма легка, то поднимется кверху и даже дворец защитить не успеет. Вся надежда на то, что вода, пусть
и самая небеснейшая, все же подчиняется фундаментальным законам и устремится вниз…
Первой мыслью было шарахнуть кувшин о перила, он глиняный, а перила каменные, я ж не очень-то насчет бережности к предметам старины, но
вдруг от удара рванет или чего-то еще, так что лучше помягче, помягче, как при разговоре с народом, которого собираешься обложить
добавочным налогом.
Телохранители зашевелились, кого-то отпихивая, барон Эйц сказал, не отрывая от меня взгляда:
— Этих двух пропустить! Больше никого.
К нам поднялись Альбрехт и церемониймейстер, а в этот момент крышка кувшина в моих руках смачно чмокнула, отделяясь от горлышка, я
все-таки отшатнулся, но ничего не случилось, только наверх полезло нечто вроде теста, только полупрозрачное, как студень желтоватого цвета.
Это отвратительное желе начало стекать по стенкам сосуда. Я торопливо поставил на пол, а там оно пошло расползаться, как мерзкая слизь,
просачиваясь в щели и сползая через барьер самой башенки.
Я заметил, что плотная с виду масса на ходу истончается, превращается в густой, но почти прозрачный газ. Эйц вздохнул с облегчением,
тоже понял, что, пока доберется до земли, его уже никто не заметит при такой скорости рассеивания.
— Ваше высочество?
Я опомнился от созерцания прекрасного зрелища.
— Да, все сделано верно. Теперь будем надеяться, что защита сработает.
Он спросил тревожно:
— Надолго?
— Мне было видение, — ответил я весомо, — насчет на века.