Я сказал сварливо:
— Вы и в прошлый раз меня науськивали сесть, но я видел, как вам хочется, чтобы меня разнесло в кровавые клочья!
Он чуть поклонился, опустил голову, потом поднял и посмотрел мне прямо в глаза.
— Вы угадали, ваше высочество. Я был уверен, что вас, как самозванца, убьет громом с ясного неба…
— Я не самозванец, — напомнил я. — Разве когда-то говорил, что я потомок Древних Королей?
— Вы не самозванец, — согласился он, — теперь это видит каждый, когда на трон претендуют только герцог Готфрид и сам Кейдан… а вы
воздерживаетесь. И теперь я почти верю, что когда сядете на Трон Древних Королей…
— Если сяду, — поправил я. — Но я не сяду.
— Если сядете, — повторил он, — вас не убьет.
— Почему?
— Именно потому, — проговорил он загадочно.
Я огляделся, этот зал явно совсем новенький, лет ему не больше сотни, небольшой, но торжественно и чуточку помпезно убранный, в строгих
коричневых тонах, вдоль стен идут через каждые три ярда пилоны. Есть ниши, где либо вазы с прахом героев прошлого, либо статуи рыцарей в
полный рост. Пол поверх дорогого паркета покрыт роскошным ковром, в центре зала большой продолговатый стол и дюжина легких кресел.
Все знакомо, здесь иногда провожу то совещания, то деловые пирушки, на которых обговариваем дела королевства. А вон в стене
загадочнейшая дверь, которая никуда не ведет. За ней просто стена. Каменная несущая стена дворца.
На спине буквально чувствую укоряющий взгляд церемониймейстера и удивленный — барона, закрыл дверь и вернулся к ним.
— Показалось, — объяснил я, — что там кто-то скребется.
— Наверное, Бобик, — предположил барон невинно. — Он мышей ловит?
Коротко и резко блеснул синеватый свет, пахнуло озоном, словно по залу пошла ударная волна. Я обернулся, из сияния вышла все такая же
блистательная, как раскаленный меч, женщина с роскошной гривой иссиня-черных волос, свободно падающих на голые плечи и спину, лицо
прекрасно гордое и надменное, бледная кожа, никогда не видавшая солнца, крупные черные глаза, тонкий нос, крупные губы и высокие скулы с
запавшими щеками.
Она шла, обращая внимания на всех троих не больше, чем мы замечаем муравьев, плечи развернуты и чуть отведены назад, красивая грудь
едва-едва прикрыта чем-то прозрачным, тонкая в поясе и короткое платье — все не из этой эпохи.
Проходя мимо нас, она медленно повела руки в стороны, они налились красным, словно металл на раскаленных углях, затем от них пошел
багровый свет, и заплясали короткие нервные язычки огня. Ладони превратились в оранжевые солнца, смотреть больно, однако она не двинула и
бровью, лишь медленно скрестила руки на груди и остановилась перед загадочной дверью.
Я напряг слух, жрица проговорила быстро и с напором сложное заклинание, в прошлый раз я слышал только напор звуков, теперь же запомнил
все, даже интонации, понижение и повышение тональности, позу, что-то в этом лишнее, что-то важное, но на всякий случай нужно ухватить все,
так надежнее…
Дверь исчезла, в проеме открылся зал, хотя там должно быть пустое пространство, и кто ступил бы туда, должен лететь с воплем вниз, где
и шмякнуться о хорошо уложенный булыжник.