Любопытный взгляд. Никогда об этом не думала.
Воланд не русский фамилия, сообразил Свен.
Булгаков страдал от давления сталинского режима. Американский посол Бутланд уговаривал его уехать в США и олицетворял для писателя могущество и свободу. В его резиденции в Спасопесковском переулке устраивались костюмированные балы, куда звали Булгакова. Один из балов стал прообразом бала Сатаны в этом романе.
Булгако`в писал, что Америка есть дьявол? Свен пытался пригнать одну деталь к другой.
В каком-то смысле Бутланд действительно искуситель, терпеливо ответила Юлия Измайловна. Главные герои романа Мастер и Маргарита любят друг друга, и Мефистофель-Воланд забирает их к себе, наградив вечным покоем.
Дьявол не имеет взять люди в вечный покой. Дьявол имеет взять только в ад! Этот роман сделать дьявол хороший, покачал головой Свен.
Потрясающе! всплеснула руками Юлия Измайловна. Лотман писал, что национальная культура осознаёт себя, глядясь на себя в зеркало другой культуры. Свен, вы показали пальцем на то, чего мы не хотим замечать.
Так сегодня ж с утра день дебила, хихикнула Вика.
Мои ученики считают Воланда положительным героем. Ведь нам долго было всё равно, кто герой, лишь бы он был против коммунистов. Даже наш патриотизм обозначается Вечным огнём, а огонь, вырывающийся из-под земли, это же ад. И должен вызывать вопросы хотя бы у церкви.
Господи помилуй, поучаствовала мать в светской беседе и на всякий случай перекрестилась.
Горяев опоздал на сорок пять минут. Вошёл, свалил матери на руки огромный букет роз и торт величиной с деревенскую подушку. Улыбнулся, как хозяин прислуге, и буркнул:
Где руки помыть?
Мать обомлела, засуетилась, уронила букет, запричитала, а когда спровадила гостя в ванную, прошептала со священным ужасом:
Я ж его в телевизоре видела!
Вале было неприятно, что Виктор кивком поставил мать вровень с горничной на правительственной даче. Но мать сияла, ей было сложно общаться с иностранным красавцем, а здесь свой, родной, понятный, хозяин, начальник, барин, «поди на конюшню, вели, чтобы тебе выдали плетей!». Она ведь и за глаза окрестила его «сам».
Свен сдержанно улыбался, Юлия Измайловна приумолкла, Вика азартно ждала поединка ухажёров, а Шарик носился волчком, потеряв новый наглаженный бант. Виктор появился в комнате, наполнил рюмки и жестом отца, вернувшегося в семейство, объявил:
За трёх очаровательных хозяек этого дома и их подругу!
Ни «извините», ни «здрасьте», ни «меня зовут», подумала Валя, но не с раздражением, а с восхищением. Опрокинув рюмку, он кивнул Юлии Измайловне, приобнял мать, подмигнул Вике и подал руку Свену.
Оглядел стол, распорядился:
Валюш, принеси водички из-под крана. Не умею химическими тархунами водку запивать. Давай быстренько! Между первой и второй перерывчик небольшой.
Валя усмехнулась и пошла за водой, а мать согласно предложенной субординации тут же спросила:
Пельмени-то закладывать?
Ох, мы в детстве в Карелии садились втроём на кухне мама, сестра, я и лепили целую столешницу. А в один пельмень клали копейку кому попадала, тому счастье, доверительно рассказал Горяев, обращаясь к матери. В Карелии холодина, а в Швеции потеплей Гольфстрим.
Так вы из Карелии? уточнила Юлия Измайловна.
Я с Гоголевского бульвара, в Карелии отец сидел, а мама с нами поехала туда, как жена декабриста.
Соседи? удивленно вскинула брови Юлия Измайловна и как-то по-новому посмотрела на Горяева. Я с Собачьей площадки.
О, мы на Собачке всё детство возились, обрадовался Горяев, у меня там дружок жил.
Свёкор-то мой тоже в лагере помер вдруг сказала мать, хотя прежде не проговаривала этого вслух.
А Горяев, чтоб не дать открыть рта приготовившемуся вступить в беседу Свену, спросил:
Это с грибами?
Французский салат, скривилась мать.
А у нас к празднику всегда был оливье. Сначала делали его с говядиной, потом перешли на докторскую колбасу, сообщил Горяев, словно это было важно.
Так ведь хотела сделать! Паршивки не дали! пожаловалась мать, вступив в игру «вот приедет барин, барин нас рассудит».
Салат «Оливье» в России означает, что в доме всё в порядке, осуждающе перевёл Горяев глаза на Валю.
Оливье? Это есть франсе, наконец влез Свен, понимая, что его теснят незнакомым оружием.
В России есть «индекс оливье» для расчёта уровня инфляции цен на продукты, пояснил Горяев. Как «индекс бигмака» в Америке. Валя сказала, у вас рыбный бизнес.
Это есть оборудование для переработка рыба, кивнул Свен.
Как-нибудь обсудим. Не зря же вы в общем море нашу рыбу ловите, заметил Виктор и снова, не дав Свену возразить, предложил: Пьём за дружбу народов!
И когда выпили, снова щёлкнул Свена по носу:
И школа у вас какая-то невнятная, без отметок. Растите экспериментальное поколение. Что будет со страной, когда оно вырастет?
Фигасе, без отметок! аж подскочила Вика.
Шведы имеют принцип никто не есть первый. Все должен быть скромный. Дети имеют проблемы от плохие отметки.
Так ведь никакой конкуренции. Как они потом пробьют себе место под солнцем? спросил Виктор.
В Швеции есть место под солнцем для все люди. Есть политика равные права, поучительно заметил Свен.
Мы в это тоже долго играли и наигрались. Теперь у нас политика неравных прав и неравных возможностей, усмехнулся Горяев. И нам очень нравится.
Нравится тем, кто делать коррупция, рассчитался за унижение Свен. В Москва нищий люди на улице. Беспризорный дети. Политик имеют много деньги.
Политики не накормят народ, прежде чем произойдут структурные преобразования, а они идут в час по чайной ложке, нахмурился Горяев. Россия, как говорят арабы, спит в меду.
В Швеция члены Рейхстаг не имеют привилегия. Не имеют квартира, не имеют специальный машина. Имеют один зарплата. Был скандал «Тоблерон»! Свен разговаривал так, словно все начинали утро со шведских газет.
«Тоблерон»? наморщил лоб Виктор. Шоколад?
Это есть шоколад. Лидер партия не смог иметь пост премьер. Она купил с кредит-карта партия шоколад «Тоблерон», одежда и памперс для свой маленький ребёнка! Свен загибал пальцы. Она вернул деньги на карта партия, но она потерял пост премьер-министр. В Швеция не путать кредит-карта партия и кредит-карта семья.
Гонишь! перебила Вика. За шоколадку и памперсы?
Этот был скандал «Тоблерон», в Швеция нельзя сделать пресса за деньги, продолжил Свен, нервно постукивая пустой рюмкой по столу. Швеция имеет другой стандарт для справедливость.
И давно она имеет другой стандарт? мрачно усмехнулся Горяев. С тех пор, как нажилась на продаже фашистам железной руды с рудников Кируны и перепродаже им нефтепродуктов? Или с тех пор, как предоставила им железные дороги для солдат и военной техники?
Мать выронила вилку и испуганным эхом повторила:
Для солдат и военной техники?
Швеция держала нейтралитет, защищая свою экономику, уточнила Юлия Измайловна.
Так и фашистская Германия залила материк кровью, защищая свою экономику! отбил мячик Горяев. А шведский король, женатый на немке, поздравлял Гитлера письмом с победами над СССР и «большевистской чумой»!
Это есть старый история, замахал руками Свен. Теперь Швеция не имеет амбиция. В шведский армия изучать русский. Россия есть наш сосед. Большой бедный сосед с агрессия! Я делать бизнес, но русский партнёр не имеет показать свои деньги. И вместо суд имеет бандит с пистолет!
Про суд не спорю. Как говорил поэт: «Чем столетье интересней для историка, тем для современника печальней» погасил его пафос Горяев. Что-то наши дамы загрустили.
А я вот пельмени в кипяток побросаю, встрепенулась мать, поняв его замечание как команду.
Шведы имеют знать: работа это хорошо. Честный это хорошо. Мы есть лютеране.