Чёрт, тебя тут тока не хватало. Да короче, мы шли правосудие искать, а там эти стоят. Мы и подрались, майор нас чуть не пристрелил, а если бы трубой его не огрел, лежали бы мы там дохлые все сейчас.
Отец мой где?! Не выдерживает Бахрамова.
Тута он. Лёха отходит, Гуля врывается внутрь, смотрит по сторонам. Отца не видно, но прямо в полу есть спуск вниз. Именно туда и прыгает Гульнара.
А эт кто? Спрашивает Лёха у Нильного, когда видит Эбби.
Подружка её новая.
Ей туда нельзя.
Эбби, услышав это, не теряется, а быстро проскакивает за майорской дочкой, ныряет вниз и оказывается в помещении, где находятся четверо какой-то мужик с автоматом, связанный полицейский, мёртвый полицейский и Гульнара, плачущая навзрыд над телом отца. Это и есть пропавший майор полиции Рустам Бахрамов. Очень быстро Лёха хватает за руку Эбби, как вдруг живой полицейский вопит:
На детей перешли, суки? Девочку оставь, мразь!
А ты пасть не открывай! Кричит незнакомец с автоматом.
Гуля, беги отсюда! Беги от этих чертей!
Полицейский выглядит избитым. Его форма окропилась красным, сам он брыкается и пытается освободиться, но не то, чтобы слишком усердно. Если он увлечётся, то его, вероятно, огреют тяжёлым прикладом, а это должно быть очень больно. Зато слова он бросает самые страшные:
Рустаму надо было положить вас всех! Суки, если бы он не пожалел вас, был бы он живой!
Да он просто не успел! Лёха отвлекается от Эбби: Точно бы выстрелил! Мы вас, сволочей, знаем! Санька порешили!
Да этот ваш дебил друга моего завалил!
Он защищался небось! Вот теперь нате! Получайте! Вы нашего убили, а мы вашего! Вы нас убиваете, а мы вас! Гниды! Не мы это начали.
Так и не мы! Вы наших убиваете, а мы ваших! Эдакая мразь, вы посмотрите! Ох уж эдакая мразь! Как брешет, в лицо прямо брешет!
Они ещё долго спорят, а Гульнара заливается слезами. Тогда Эбби подходит поближе к мёртвому товарищу майору и вглядывается в это бледное лицо. Эбби достаёт полицейское удостоверение и вкладывает в карман полицейского кителя. Теперь она может уйти, но почему-то решает остаться. Эбби подождала, пока Гуля пришла в себя. Подождала, пока на заднем дворе, где было несколько земляных бугорков, закопают тело убитого, сделав ещё один. А что случилось с его напарником, этого Эбби узнать не суждено.
Они вернулись домой к Бахрамовым затемно. Гуля сама не своя, дрожит и крючится, как продрогший котёнок. Глаза у неё красные от пролитых слёз, а лицо опухшее от истерики.
Чё ты за мной таскаешься? Спрашивает Гульнара на пороге.
Темно. Мама говорила мне не гулять, когда темно.
Она тебя ищет небось.
Наверно.
Айфон нужен? В прихожей Гульнара протягивает Эбби свой телефон. Это легендарное устройство, говорят, что там всё есть. И музыка, и калькулятор, и о здоровье он заботится. На него можно снимать видео, и смотреть тоже.
А как же ты?
Мне он больше не нужен.
Почему?
Потому что сегодня я сдохну.
Зачем?
Ты очень много вопросов задаёшь. Неужели сама сдохнуть не хотела?
Эбби не отвечает. Конечно, она хотела, каждый раз, когда наступает утро и приходится идти в город, в школу. Она не может выносить всё то, что каждый день приходится ей переживать снова и снова. Чем она заслужила это? Неужели правда лишь тем, что позволила? А как она могла не позволить?
Так чё тупишь, айфон бери. Гуля вновь тыкает Эбби в лицо проклятым прямоугольником.
А у тебя там песни есть?
Есть, конечно. Нонконформистка, Гречка, а ещё много кто.
Не надо. Оставь себе.
Не хочется, чтобы Гульнара умирала, так что приходится отказаться. К тому же, она привыкла жить и вовсе без телефона, так что к чему ей теперь этот навороченный смартфон. Может, конечно, она бы и стала самой крутой в школе, если бы Эбби пришла туда с айфоном, но забирать его просто неловко. Нет, Эбби не может. Хочет, но не может. А Гуля пусть живёт. Но музыка Её послушать бы.
Странная ты. Майорская дочка пожимает плечами. Телефон отправляется на полку, а сама Гульнара стягивает свою фиолетовую толстовку, под которой только майка. Стали видны шрамы на плечах и руках, но не ровные, как от порезов, а самые странные. То какой-то ожог, то царапины, то просто синяк.
Кто это тебя так?
Я сама. Мне так легче. Вот тут шрам от батареи, например, а этот от того, что снег и соль смешала. Представляешь, какая реакция может быть?
Почему не лезвием?
Чтобы папа не догадался. Так случайно будто бы всё получилось. Гульнара исчезает в тесной кухне и возвращается с баночкой какого-то напитка в стекле: Дюшес будешь?
Давай.
Напиток Эбби не понравился. Мамин морс гораздо приятнее и вкуснее, не заставляет морщиться. А этот «дюшес» какой-то недружелюбный вовсе. Не будет она его больше пить. Зато Бахрамова выпивает всё залпом, а затем уходит в ванную. Оттуда становится слышно, как урчит вода. Юная Эбби ходит следом и видит, как Гуля сидит на краю и просто смотрит в стену стеклянными, будто бы неживыми глазами.
Давно хотела. Говорит она в пустоту. Правда, давно, но боялась, что папа расстроится. Теперь зато можно.
А мама твоя где?
Три года назад её убили. А кто сделал, так и не нашли. Отец говорил, что бунтовщики, а Нильный, что полиция. А мне так похер было, кто убил, важно лишь то, что у меня мамы больше не было, понимаешь?
Гульнара вновь плачет, но в этот раз беззвучно. На неё больно смотреть. Но ничего нельзя поделать, Эбби, к сожалению, не умеет воскрешать мёртвых. Гуля прощупывает воду в ванне, та тёплая. Гульнара вздыхает и стягивает бритву с шеи, а второй рукой неожиданно толкает Эбби в коридор и тут же захлопывает дверь. Мелкая удивляется и начинает стучать со всех сил, ломиться внутрь:
Гуля, стой! Гуля! Гуля!
Гуля не отвечает. Тогда приходится думать. Маленькая Эбби дверь точно не выломает, приходится искать какое-нибудь иное решение. Эбби выскакивает на лестничную клетку, начинает звонить во все квартиры подряд, но ей никто не открывает. Эбби бежит вниз, а потом скорее к школе. Там полицейские! Она добирается очень быстро, примыкает к запертому входу в одышке и стучит, но там темно и через стекло никого не видно. С трудом лишь удаётся рассмотреть силуэт Петровича, который сложил голову на стол и лежит неподвижно. Грудная клетка его то вздымается, то опускается, но криков о помощи он не слышит, как бы Эбби не надрывала глотку. Она вдруг замечает водку на столе и понимает, что докричаться Петровича не получится. Нужно срочно придумать что-то другое. Тогда Эбби бежит в абсолютно противоположную сторону, несясь так быстро, как только позволяют ей ноги. Она постоянно спотыкается, один раз даже падает, прямо в том месте, где вспахан асфальт. Больно, но ушибленная коленка вообще ничего не значит. Важнее лишь драгоценные секунды, которые просто пропали. А ведь жизнь Гульнары сейчас зависит от того, успеет ли Эбби добраться! А она, выдохнувшись и запыхавшись, добегает наконец до той самой синей ржавой двери и начинает молотить в неё изо всех сил:
Позовите Нильного!
Да чё ты там орёшь, народ спит ведь уже. Морда опять выглядывает, в темноте её очень тяжело разобрать. Она смотрит, но понять можно, что морщится:
А ты кто такая?
Я Гули подруга! Ей срочно помощь нужна!
Чёрт бы побрал эту Гулю. Дверь перед лицом Эбби резко закрывается с оглушительным металлическим хлопком. Становится бесконечно обидно. Неужели никому нет дела? Почему же, как воевать, то все, а как помочь умирающему, так никого здесь нет?
Эбби стоит одна, в темноте, напротив двери, которая закрылась перед её лицом. Обида никуда не уходит, остаётся с ней. В голове никак не может прижиться тот факт, что только одной Эбби не плевать на судьбу человека. Мысли, обуревающие её, вливают в вены страдалицы отраву более губительную, чем яд самой лютой горячки. Но делать нечего, хватит мёрзнуть на открытом воздухе. Эбби отправляется домой к Бахрамовым, шоркая ногами и чувствуя собственную беспомощность. Когда доходит до нужного дома и поднимается на нужный этаж, то замечает, что прихожая квартиры гораздо более пустая, чем прежде. Тут до Эбби доходит она забыла закрыть дверь, так что всё самое ценное из квартиры товарища майора просто украли. Айфон тоже куда-то испарился, как и брошенная на полу толстовка. Это место теперь навивает одиночество. А дверь в ванную как была закрытой, так и осталась. Эбби пытается её открыть, дёргает ручку несколько раз, та дрожит, но не поддаётся.