..
– Думаешь, эта девица, вернувшись, вынесет тебе благодарность за хорошую работу и позволит хотя бы вечерок отдохнуть? – продолжал искушать Майло. – Как же, жди разинув рот. Она скажет, что на достигнутом не нужно успокаиваться, и сейчас же тебя вновь запряжет. Разве не так.
Я прищелкнул языком.
А ведь красиво, стервец, излагает. И даже возразить нечего. Прямо в цель кроет.
– Значит, ты предлагаешь устроить небольшой запой?
– Предлагаю. А ты уже на это согласен. Я по лицу вижу.
Была не была...
Я взглянул на хозяина гостиницы, казалось, окаменевшего за стойкой, и промолвил:
– Хорошо, давай устроим загул. Но только не здесь. Не стоит ронять свой авторитет там, где живешь.
– Резонно, – согласился старый соблазнитель. – Да и нет тут той обстановки... Вот я знаю один подвальчик. Пошли?
– Пошли.
Стараясь сохранять солидный вид, мы встали из‑за стола и неторопливо вышли на улицу. Здесь Майло быстренько огляделся, словно пытаясь обнаружить некие неведомые мне приметы, отмечающие фарватер к месту загула, и, видимо, их нашел, поскольку довольно шустро направился в ближайший переулочек. Я последовал за ним.
Две улицы и три переулка спустя мы оказались в действительно неплохом подвальчике, стены которого были обтянуты паутиной гигантского паука. Владелец подвальчика имел восемь ног, толстое брюшко и передвигался по своему заведению так шустро, что мне показалось, что он владеет умением телепортаций.
Едва зайдя в подвальчик, мы в мгновение ока оказались за овальным столиком, а еще мгновение спустя перед нами уже стояло по высокому бокалу с зеленоватой жидкостью.
– Хлюп, – объяснил Майло, показывая на свой бокал. – Хороший хлюп с небольшим добавлением приплюха, причем двойной очистки, снабженный лучшими ароматизаторами и закрепителями вкуса.
Я осторожно пригубил из своего бокала. Ого! Неплохо, совсем неплохо. Или, может быть, дело просто в закрепителях вкуса?
– А если в хлюп добавить немного расширителя вкусового восприятия, или попросту плющилки, то получится еще лучше, – блаженно улыбнувшись, промолвил Майло. – Хочешь?
– Почему бы и нет?
Сказав это, я вдруг понял, что и в самом деле чувствую себя неплохо. А если можно это состояние улучшить, то стоит ли отказываться? Плющилка? А подать ее сюда! И кто‑то, видимо, угадав эти мысли, уже сыпал в мой стакан фиолетовый порошок. Под его действием хлюп на мгновение вскипел, потом покрылся разноцветной пленкой и вдруг в тот момент, когда я уже стал опасаться, а не подсыпали ли мне какого‑нибудь яда, вернул себе первоначальный зеленоватый цвет.
– Ну вот, – удовлетворенно констатировал Майло, он же подлый соблазнитель и растлитель честных тружеников. – Теперь тебе хорошо? Кто бы спорил?
Я поспешно отхлебнул из бокала, отметил, что жидкость в нем действительно стала не в пример лучше, но тут же об этом забыл, поскольку меня вдруг словно бы ударило по голове мягкой, надушенной терпкими духами подушкой. Вслед за этим в ушах у меня раздался пронзительный гудок, обычно издаваемый электричкой, и не успел я этому удивиться, как на меня накатило. Окружающий мир сплющился, стал плоским как блин, причем это не помешало живущему в нем плоскому Майло еще раз спросить:
– Так нравится тебе здесь? Не правда ли, просто замечательно?
Опасаясь, что мир так и останется на веки вечные плоским, чувствуя от этого просто невыразимое удовольствие и уже начиная прикидывать, какие мне это сулит перспективы, я сделал следующий, глубокий, как отчаяние заплатившего все налоги, глоток. И мир, покорно подчиняясь этому действию, снова вытянулся вверх, приобрел прежние, такие привычные и до отвращения скучные очертания.
Впрочем, меня это ничуть не огорчило. Я вообще забыл о существовании такого чувства, как огорчение. Мне довольно смутно припоминалось о том, что есть легенда о его существовании, но я так и не смог точно зафиксировать у себя в памяти, на чем она основана и имеет ли под собой хоть какие‑то основания.