Ты мертв, Сэт, сказал я. Ты же говорил, что хочешь вспомнить свое имя. Так вспомни! И тогда придут воспоминания о настоящей жизни. Твоей физической оболочки больше не существует. Мы все здесь мертвы.
Одно радовало климат в местах, куда меня занесло по воле Сильвии, оказался достаточно теплым. Душевая кабина с баком на вершине была сколочена из досок и примыкала к гостинице с заднего двора, рядом с крытым металлическим листом сараем. Неподалеку, рядом с глубоким обрывом, располагался нужник кабинка с вырезанной в дереве дыркой, из которой, когда хлопала дверь, вылетали зеленые мухи, и только запах сигарного дыма, пропитавший древесину, спасал от немыслимой вони забродивших человеческих выделений. Такую экзотику нечасто встретишь, и я, не сумев доказать Сэту факт его смерти, решил облегчиться и подумать в кабинке. Что душевая, что сортир выходами смотрели на обрыв, за которым открывался великолепный вид на окрестности. Раскрыв настежь дверь, чтобы не задохнуться от вони, я вставил в рот небольшую, любезно подаренную Карлом, слегка отсыревшую сигару, и уселся на грубое, наспех обработанное деревянное седалище, отчего в задницу сразу врезалось несколько заноз.
Смотри, как бы оборотень из дырки тебе яйца не отгрыз! сказал Макс.
Совсем голый, по-босяцки, враскоряку, он подошел почти к самому краю обрыва, вытирая голову полотенцем. Полюбовавшись видом, Макс направился к бочке, на которой лежало его белье.
Тогда этого оборотня ждет сюрприз, я терпел всю ночь, сказал я и поджег сигару ярко вспыхнувшим, шипящим пламенем грубо изготовленной спички.
Не будь тут этих засранцев, райское было бы местечко.
Это точно.
Если бы не оборотни, великолепием тех мест можно было бы наслаждаться не одну вечность взгляд без жадности впитывал в себя безграничное величие природы, и время дружелюбно замедлилось. Построив города, подобные Эхо, человек выиграл гонку за выживание, а изобретя рекомбинатор гонку со временем. Но время не для всех одинаково. Свернув из его вечного течения, кто-то попал в шикарный бассейн, а иные в затхлый омут. Я сидел в уличном туалете, смакуя горький сигарный дым. Дверь кабинки открывалась на запад, куда местному светилу еще только предстояло добраться, я блаженствовал от созерцания раскинувшихся в низине прерий, на самом горизонте граничивших с густыми зарослями далекого, красно-желтого осеннего леса, простиравшегося вплоть до седых ледников на склонах могучей горной гряды. Вдоль леса змейкой тянулись невысокие, казавшиеся крохотными строения, больше всех среди которых выделялась белоснежная, возвышавшаяся среди древесных крон тарелка огромного радара.
Я не знал, ошивается ли Макс до сих пор рядом с душевой, и сказал, будто бы холмам и долинам:
Сэт не верит, что мертв. Ты не говорил ему?
Я никому не говорил, откликнулся Макс. Я ведь даже не знаю, кто они такие. Может всё здесь, и ты тоже просто плод моего воображения.
Ну-ну. Что будем дальше делать?
Решим. Главное не уйти в запой, хотя с таким поганым пивом это будет сложно.
После второй кружки вкус не имеет значения. Но Карл не нальет за бесплатно. Он сказал, что оружие это, конечно, хорошо, но ему нужны зубы. Стволы это плата за укрытие, так он сказал.
Он еще жаловался, что патронов ему не раздобыть. Я не знал, какие тут порядки, вот и раздобрился, да и эйфория захлестнула. Мы ведь спасли с десяток человек, или душ, кем бы они ни были.
Плодов воображения, сказал я Максу.
Надо было ему вообще ничего не отдавать. С другой стороны, откуда мы знаем, сколько раз нам еще придется здесь останавливаться. Да и ночь оборотней закончилась, а я уже задолбался бегать с этим тяжеленным пулеметом. Надо найти оружие компактнее.
Искренне надеюсь, что этот раз последний, сказал я. Они ведь просто появились, Макс. Пушки и патроны. Сэту это не кажется подозрительным?
Сам с ним разговаривай, что ты ко мне привязался. Я знаю, что все здесь просто иллюзия, но какого дьявола я оказался ее частью?
И это, детектив, правильный вопрос.
Расставив ноги, я бросил вниз недокуренную сырую сигару. Послышалось тихое шипение, спущенные штаны позволяли теплому ветру обдувать голени, я смотрел вдаль, пока стихали мысли в голове, а нутро покидала ставшая привычной тревога, будто бы принесенная мной из жизни и только обострившаяся из-за недавних событий. «И что дальше? Женюсь на Индире и нарожаю фантомов-детей? Надо выбираться отсюда!» С твердым намерением разгадать очередной суицидальный бэдтриповый ребус я дернул за пожелтевший край истончавшего рулона грубой туалетной бумаги, болтавшегося на длинном, ржавом гвозде. «А ну-ка вон от колодца! Попьете в Тауне, вот вам стимул побыстрее ноги переставлять!» раздался крик Карла, прогонявшего загробных иммигрантов.
Эй, Карл, есть еще бумага? крикнул я из кабинки.
В углу, тупица!
В углу стояло ржавое ведро, наполненное высохшими огрызками кукурузных початков.
Уолт на прицеле
Прогремел выстрел. Старик Карл решил потратить один патрон, чтобы сохранить побольше воды. Выстрелив в воздух, он держал дробовик наготове, пока последний из перепуганных путников не вернулся на дорогу. Я тогда выходил из душевой кабинки, и внезапный выстрел, раздавшийся после нескольких минут безмятежного созерцания красот природы и освежающего душа, напомнил, что тот прекрасный дикий мир населен еще и дикими обитателями.
И кто у тебя тут вообще останавливается? спросил я Карла, подбежав после выстрела к крыльцу с перекинутым через шею полотенцем.
Торговцы, конечно, ответил старик. Тут деревень-то немало, а до Тауна путь неблизкий. Вот еще байкеры пожаловали. Для них ночь оборотней считай охота.
Наконец-то опустив дробовик, он указал дымящимся дулом на припаркованные рядом с внедорожником Уолта мотоциклы.
Что-то они не спешили идти охотиться.
Да, тварей было слишком уж много. Клиентура, собственно говоря, имеется. Ты за меня не переживай, лучше за себя поволнуйся!
Большинству из спасенных нами хиппи, как и остальному «беззубому» народу, только предстояло выйти на свет божий.
У меня тут не ночлежка! Выметайтесь к черту! горланил старик Карл.
Держа на плече любимое ружье, он распахнул настежь двери гостиницы.
Давай-давай! Будут зубы, будет и ночлег! А пока проваливайте!
Помятые лица, израненные тела лохматое разноцветное племя, мучимое отходняками после выпивки и наркотиков, выползало наружу, неся с собой облако гостиничной духоты, которая рассеивалась на свежем воздухе и выжигалась теплым солнцем. Радовались чудесному спасению и вышедшие следом потасканные светские барышни. Одна из них была облачена в шелковое платье с серебряным отливом. Поправив съехавшую со лба на глаз шелковую ленту, она старалась сотворить что-то с торчавшим из безнадежно испорченной прически фиолетовым пером, параллельно беседуя с Карлом:
И куда же нам теперь идти, любезный?
Ждите обозов и повозок, девочки, либо чапайте пешочком. На западе есть Таун, разросся у подножия гор, как гангрена. На востоке деревушки язычников-наркоманов граничат со Странными землями. Можно еще пойти дальше Тауна и попытать счастье в горах! Правда, оттуда никто не возвращался. Может, там земля обетованная, а может, все просто передохли.
Даже не знаю, что и выбрать! сказала вторая девушка, облаченная в невесомое тонкое платьице нежно-розового цвета, поправляя пышное боа. Вы, быть может, возьмете жемчуга Виолетты и приютите двух дам до выяснения обстоятельств? Мы, видите ли, не помним ничего о событиях, предшествующих нашему здесь появлению.
Амнезия, видите ли! Погоди, с чего это мои жемчуга? возмутилась девушка с фиолетовым пером. Когда будет обоз, любезный Карл?