То-то я вижу, взгляд у тебя отсутствующий. А о чем задумался, если не секрет?
Да так, ни о чем конкретном.
Не хочешь делиться? Ну ладно, я ведь понимаю, сегодня у нас только первая встреча, так сразу близкими людьми не становятся. Вот месяц-другой пообщаемся
До этого Иван внутренне вздыхал, тут же он внутренне застонал: он живо представил себе этот «месяц-другой», проходящий «в общении» с Алексеем. Алексей же, не услышавший этот внутренний стон, продолжил:
Кстати, а на «Братьев Карамазовых» ты вроде еще рецензию не писал?
Нет.
А ведь этот роман многими считается лучшей книгой Достоевского. Ты с этим согласен?
Нет.
Нет? А почему? И какой считаешь лучшим?
«Бесы».
«Бесы» «Бесы», конечно, тоже великий роман. Все романы из «великого пятикнижия» Достоевского великие, это неоспоримо.
Ну, почему неоспоримо. «Подростка» я бы великим романом никак не назвал.
Алексей посмотрел на Ивана с иронической улыбкой.
Не назвал бы?
Нет.
А почему?
Да я его даже и до конца не дочитал.
Ирония во взгляде Алексея достигла своего апогея.
Это ты так, для эпатажа говоришь. Наверняка дочитал. Да и как может не быть великим роман великого писателя? Вот если бы мы взяли не лучший роман писателя среднего, например
Как? Повтори, что ты сказал.
Я говорю, что если взять книгу писателя средней руки, такого, например, как
Нет, ты до этого что-то другое сказал.
До этого я задал вопрос: «Да и как может не быть великим роман великого писателя»?
Вот это самое. Красиво сформулировал А знаешь, на кого я сейчас похож? На дядю Ваню, когда ненавидимый им профессор Серебряков выдвинул идею поправки дел за счет продажи имения и пошел развивать свою идею дальше, но дядя Ваня остановил профессора ведь его больше всего интересовал только этот ключевой пункт продажа имения19.
Алексей выглядел явно озадаченным. Иван и сам увидел, что его немного занесло его привычка к месту и не к месту вспоминать отрывки из различных литературных произведений со стороны, вероятно, выглядела, мягко выражаясь, странноватой такой же странноватой, как привычка Санчо Панса к месту и не к месту приплетать самые разнообразные пословицы и поговорки20 («И тут приплел литературу!» одернул себя Иван). И тут же ему показалось, что он опять напал на след, ведущий к разгадке его недомогания нащупал, так сказать, 37-ую параллель, по которой теперь и следовало двигаться. И всё же до конца пути еще было далеко, он еще где-то всего лишь в Патагонии, а впереди маячили Австралия и Новая Зеландия21 А пока что следовало закругляться с «реалом» «реал» только отвлекал его от поисков. О чем они там говорили? О «Подростке»? «Хорошо, подумал Иван, привру еще немного, но потом правда и только правда».
Не обращай на меня внимания. Как говорил всё тот же дядя Ваня: «Я зарапортовался», хотя с ума еще, вроде бы, не схожу22. А что до «Подростка» Ну, пусть «Подросток» тоже будет великим романом, который я, по своей глупости, не оценил. Ты вроде про «Братьев» еще что-то хотел спросить?
Да. И для меня это очень важно. Я хотел обсудить с тобой «Легенду о Великом инквизиторе», ведь это, можно сказать, вершина творчества Достоевского. Я понимаю, тут разговор не на один день, но хорошо бы сегодня хотя бы его начать.
«Этот булыжник, как и следовало ожидать, окончательно прихлопнул нашу хиреющую беседу»23, подумал про себя Иван. Вслух же он сказал:
Нет, вряд ли я тот человек, который тебе нужен. Во-первых, я не очень люблю «Легенду», а во-вторых, я с трудом представляю себе многодневную беседу «в реале» о чем бы то ни было. В инете возможно, но не в реальности. И вообще, в последнее время меня всё меньше тянет обсуждать книги, хотя я тоже когда-то считал, что о книгах я мог бы говорить часами, был бы хороший собеседник. А вот поговоришь, поговоришь и приходишь к выводу, что лучше бы всего остаться с книгой наедине. Томский24 бы меня за такие слова не похвалил, но что делать
Закончив свою речь, Иван прикончил и свое пиво и сразу встал:
Приятно было познакомиться, Алексей.
А ты что же, уходишь?
В словах Алексея сквозили неподдельные изумление и испуг, смешанные с растерянностью. Ивану было страшно неловко, но он понимал, что лучше уж закончить всё прямо сейчас:
У меня сегодня еще одно дело есть, надо было мне сразу сказать. Через час мне надо (опустим ложь Ивана, заметив только, что врать нехорошо).
Ну, раз надо Конечно Хорошо Я думал, что мы подольше. Полчаса всего поговорили маловато это, Иван.
Теперь Иван почувствовал себя Базаровым, а Алексею в этой сценке досталась роль отца Базарова. Тот, как вы помните, дождался сына, приехавшего погостить после трехлетнего отсутствия дождался только для того, чтобы стать свидетелем его отъезда уже через три дня25. Слов нет, по сволочному поступил тогда Базаров, по сволочному поступал теперь и он.
Ну, мы ведь еще пересечемся наверное, еще раз соврал Иван. Впрочем, тут уж и помрачневший вдруг Алексей, видимо, понял, что едва ли они встретятся еще раз.
Да, конечно, пробормотал он, заметно поскучнев. Иван поспешил выйти из кафе.
Выйдя на улицу, он снова попытался вздохнуть полной грудью, но прежней радости бытия не ощутил. И жара мешала, и неприятный осадок от встречи. «Прямо как Печорин я поступил, подумал Иван, когда он отмахнулся от жаждущего (и как искренне жаждущего!) общения Максима Максимовича26 Э, постой-ка то ты Антуан Рокантен, то Базаров, то теперь вдруг Печорин. Так кто же все-таки?» Иван прикинул, какая из трех припомнившихся ему литературных сценок в наибольшей степени соответствовала сцене только что им пережитой, но так и не смог выбрать наилучшую слишком хороши и в-темны27 были все три. И слишком грустны роль Алексея, будь он Самоучкой, отцом Базарова или Максимом Максимовичем, была крайне незавидна.
«И что я, в самом деле Обидел хорошего, наивного юношу. Найди еще сегодня такого, который не рэп круглыми сутками слушает, а думает о Великом Инквизиторе. Такие ГКП и нужны. А я Хорошим же старшим товарищем я оказался для младшего. Хоть возвращайся».
Но Иван не возвратился прошедшая встреча слишком ясно подсказала ему то, что он и так знал «реал» не для него. Если ему не о чем говорить с человеком в сети не о чем будет говорить и в реале. Если ему есть о чем говорить с человеком в сети, то он в сети с ним и говорит. И было что-то еще Ах, да в концовке встречи с Алексеем он высказал довольно важную мысль, которая долго ворочалась в его голове, но отказывалась четко формулироваться. А тут она вдруг неожиданно выскочила как бы сама собой. Книги и фильмы всё меньше побуждали его к общению, хотя бы даже и в инете. Ему всё больше хотелось остаться с книгой или с фильмом наедине. Он всё чаще мечтал о необитаемом острове, точнее, о необитаемой библиотеке, где бы он был единственным читателем-Робинзоном правда, у Робинзона на острове была одна-единственная книга, и вы сами понимаете какая, но перспектива находиться в обществе одной лишь Библии не слишком прельщала Ивана. Лучше уж в обществе одного лишь «Робинзона» тут Иван, конечно, не мог не вспомнить о Габриэле Беттередже, которому «Робинзон Крузо» заменял и Библию, и вообще все книги на свете28. Но нет, одной книги Ивану всё же было недостаточно, зато одних только книг достаточно вполне. Его ли это личная черта или процесс такого рода отъединения-замыкания объективен? Ответа на этот вопрос Иван не знал зато он прекрасно знал ответ на другой вопрос: куда ему теперь идти? Время обеденное, значит, надо идти домой и обедать. Он и пошел. Пока он шел, то думал, что о таких промежутках времени в книгах пишут: «По дороге с ним не случилось ничего примечательного». Или, как выражался Ники Билейн, заказавший выпивку в баре: «А теперь выкиньте на помойку четыре с половиной минуты и забудьте о них. Вот сколько потребовалось бармену, чтобы принести мне стакан»29. Ивану, впрочем, чтобы дойти до дома, понадобилось минут пятнадцать. Забудем об этих пятнадцати минутах.