Его собеседник молчал так долго, что я уж подумала, он никогда не ответит. Но потом он выдавил:
Да, сэр.
Я прокралась поближе к гостиной. С кем это папа разговаривает? Я только слышала голоса.
Пустышки пойдут в школу, где учится моя дочь Я прямо слышала, как папа раздувает ноздри. Если мой план не осуществится, переизбраться через год я смогу разве что чудом. Меня распнут.
В Хиткрофт идут всего трое или четверо, верно? спросил его гость.
Это на три-четыре больше, чем должны были сдать вступительный экзамен по моим расчетам, с отвращением ответил папа. Если бы я считал, что у кого-то из них есть вероятность попасть в Хиткрофт, я бы вообще не стал вносить поправки в закон об образовании.
Каждое его слово было будто отравленный кинжал. У меня мурашки побежали по коже, сердце было готово разорваться. Мне было так так обидно. Папа, мой папа
По всей стране в школы для Крестов пойдет десятка два нулей, не больше. Не так уж и много, заметил гость.
Когда мне захочется узнать ваше мнение, я за него заплачу, отмахнулся папа.
Знает ли он, что один из нулей, которые пойдут в мою школу, Каллум? Он это учитывает? Вряд ли. Я сделала еще один робкий шажок вперед. Заглянула в переднюю. В продолговатом зеркале напротив входа в гостиную было ясно видно папу. Папин гость отражался только сзади, поскольку сидел спиной к двери, но я прямо-таки оторопела: он был нулем. У него были светлые волосы, стянутые в хвостик, и он был одет в вытертую дубленку и высокие коричневые ботинки с серебристыми цепочками над каблуками. Я даже и не помнила, когда в последний раз видела нулей у нас дома кроме разве что помощников на кухне или уборщиц. Что он здесь делает? Кто это? Ерунда какая-то. И все, что они говорили, тоже какая-то ерунда.
Я сделала еще шаг вперед, не сводя глаз с зеркала напротив гостиной, и это оказалось ошибкой. Я споткнулась о телефонный провод, и телефон на столе чуть-чуть сдвинулся. Шорох был тихий, но ощутимый. Папа обернулся и увидел меня в зеркале как я видела его. Его гость тоже обернулся.
Сеффи, в постель, сейчас же!
Папа не стал дожидаться, когда я уйду, и захлопнул дверь в гостиную. Не успела я собраться с разбежавшимися мыслями, как дверь снова распахнулась, на пороге появился папа один и накрепко закрыл ее за собой.
Что ты видела? грозно спросил он, шагая ко мне.
Ч-что?
Что ты видела? Папа схватил меня за плечи. Изо рта у него вылетела капелька слюны и попала мне на щеку, но я ее не вытерла.
Н-ничего.
Что ты слышала?
Ничего, папа. Я просто спустилась попить воды. Пить хочу.
Папа в ярости уставился на меня, глаза его сверкнули. Он будто бы хотел меня ударить.
Я ничего не видела и не слышала. Честно.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем папина хватка на моих плечах ослабла, а искаженное лицо смягчилось.
М-можно я возьму себе воды?
Ладно, иди. Только быстро.
Я двинулась в кухню, хотя пить мне расхотелось. Сердце больно колотилось, кровь гремела в ушах. Я спиной чувствовала, как папа смотрит мне вслед. В кухне я налила себе стакан воды и направилась обратно в спальню. Папа не мог видеть меня в кухне, но я все равно шла «нормально», будто он следил за мной сквозь стены. Я вышла из кухни и начала подниматься к себе со стаканом в руке.
Постой, принцесса, окликнул меня папа.
Я повернула голову.
Прости, что нашумел на тебя. Отец выдавил улыбку и поднялся на несколько ступенек за мной. Я сегодня весь день какой-то нервный.
Ничего страшного, прошептала я.
Ты же все равно моя принцесса, верно? Папа обнял меня.
Я кивнула, стараясь проглотить ком в горле.
Стараясь не разлить воду.
Ну, беги спать.
Я стала подниматься дальше продуманно-беспечной походкой. А папа стоял в передней и следил за каждым моим движением.
Глава 4
Каллум
Я в сотый раз вывалил все из школьной сумки на кровать кровать у нас была двухъярусная, и я спал внизу. Линейка, пенал, ручки, карандаши, тетради, калькулятор. Перечитал список, который прислали маме с папой из школы Хиткрофт. У меня было все, что там требовалось, но меня упорно не покидало чувство, будто этого мало, будто я что-то забыл. Я взял уголок простыни и снова протер калькулятор. Сколько ни полируй, этот динозавр среди калькуляторов новым не покажется. Глаза у меня слипались, я прикрыл их рукой.
Нельзя быть таким неблагодарным. Скажи спасибо, что калькулятор у тебя есть.
Почаще повторяй это себе, Каллум.
Я медленно и тщательно убрал все обратно в сумку.
Мне везет, мне везет, мне везет Я иду в школу.
Я проигрывал эту мысль в голове снова и снова, боялся прогнать ее мало ли что случится.
Кто-то постучал в дверь. Или мама, или Линетт. Джуд не стучится, а просто врывается, а папа никогда к нам не заходит. Если ему надо поговорить со мной, он просит выйти на лестницу. Я понадеялся, что это Линетт.
В дверь просунулась мамина голова.
Можно к тебе?
Я пожал плечами и положил в сумку последнее, что осталось, калькулятор. Мама вошла, осторожно закрыла за собой дверь. Я догадывался, что сейчас будет. Она села на постель, взяла сумку и тут же вывалила мои школьные принадлежности на покрывало. Потом очень тщательно начала складывать все обратно.
Заговорила она не сразу.
Я просто хотела сказать, что неважно, что будет завтра: ты молодец, что поступил в Хиткрофт.
Такого я не ожидал. И уставился на нее.
В каком смысле неважно, что произойдет завтра?!
Да так. Губы у мамы задрожали, и улыбка погасла. Понимаешь Понимаешь, я хочу, чтобы ты был счастлив.
Я счастлив, нахмурился я.
Я не хочу, чтобы ты расстраивался. Не хочу, чтобы тебе было больно.
Да что она имеет в виду?!
Мама, я всего-навсего иду в школу. Не в армию же.
Мама предприняла новую попытку улыбнуться.
Конечно. Но вы с отцом, по-моему, недооцениваете, насколько будет сложно. Я не хочу, чтобы ты расстраивался. Кроме того понимаешь, до нас дошли слухи
Какие еще слухи?
Некоторые Кресты недовольны, что нули будут ходить в их школы. До нас дошли слухи, что кое-кто из них собирается устроить беспорядки. Поэтому, что бы ни произошло, не поддавайся на провокации. Не давай повода исключить тебя.
Тебя только это беспокоит?
Мама не ответила.
Не волнуйся, сказал я ей. Я поступил в Хиткрофт, и теперь меня оттуда не выгнать ничем, даже динамитом.
Вот и умница. Мама погладила меня по щеке.
Я оттолкнул ее руку. Еще чего!
Ты уже большой мальчик, да? поддела меня мама.
Совсем большой, отозвался я.
Такой большой, что и на ночь поцеловать нельзя?
Я собирался честно и откровенно высказать маме все, что я об этом думаю, но тут увидел выражение ее лица и прикусил язык. Я понял, что поцелуй не для меня, а для нее.
Валяй, раз приспичило, буркнул я и подставил щеку.
Молчание. Я повернулся посмотреть, почему ненавистный поцелуй задерживается, но стоило мне взглянуть на маму, как она расхохоталась.
Что смешного?! возмутился я.
Ты, дорогой. Мама стиснула меня в объятиях и поцеловала в щеку, да так, словно хотела зарыться в нее губами. Ну дела! Проверь будильник, чтобы утром хватило времени помыться перед школой. Мама встала и направилась к двери.
Я еще не ложусь, мама. Сейчас спущусь немного посмотреть телик.
Только недолго. Тебе завтра в школу. Мама погрозила пальцем. Потом уронила руку и улыбнулась. «Тебе завтра в школу» До чего же приятно звучит!
Ага!
Мама начала спускаться, я за ней. На полпути она внезапно остановилась я едва не врезался в нее.
Каллум
Что, мама?
Ты ты только не думай, будто я тобой не горжусь. Я горжусь.
Я знаю, мама, сказал я.
Мама стала спускаться дальше. Я обдумал ее слова. Самое странное, что, пока она этого не сказала, я не думал, что она мной гордится. Более того, в глубине души я подозревал, что мама предпочла бы, чтобы я провалил вступительный экзамен в Хиткрофт. А я его сдал. И поступил. И этого у меня никто не отнимет. Я поступил.