Я отпил молока. Нет, очевидно, мой сок сначала пропустили сквозь корову. Наверное, у меня бедное воображение, раз оно не в состоянии превратить молоко в апельсиновый сок.
Скоро станет таким же пижоном, как они. Джуд пихнул меня еще раз в прежнее место и покрутил пальцем, чтобы вышло больнее. Я поставил стакан и поглядел на Джуда исподлобья.
Чего молчишь, а? прошептал Джуд, чтобы слышал только я.
Я медленно положил руки на колени и переплел пальцы.
В чем дело? Ты меня стесняешься? съязвил Джуд.
Пальцы под столом онемели так сильно я их стиснул. С тех самых пор, как я сдал экзамен и поступил в Хиткрофт, Джуд стал совершенно непереносим. Только и делал, что провоцировал меня, чтобы я на него набросился с кулаками. Пока мне удавалось сопротивляться этому непрерывному искушению, но для этого требовалась вся сила воли, сколько ее у меня было. У меня хватало ума понимать, что, если мы с Джудом подеремся, от меня останется мокрое место. До чего же мне здесь тошно. Только бы сбежать. Сбежать куда подальше. Даже если нельзя встать и выйти из-за стола физически, надо куда-то сбежать, а то а то я лопну.
Сеффи Сеффи на песке и математика и наш поцелуй. Я улыбнулся, вспомнив, как она потребовала, чтобы я вытер губы перед нашим первым поцелуем. Она меня рассмешила. «Правильно, Каллум. Отвлекись. Прочь из дома вернись на пляж вернись к Сеффи»
Она меня рассмешила
Да ты совсем меня не слушаешь! Мамин окрик развеял мои фантазии.
Я все слышал! возразил я.
Ну и что я сказала?
Новая форма висит на стуле, мне нужно встать пораньше и помыться, прежде чем надевать ее. Тетради в школьной сумке под кроватью, повторил я.
Слышать ты слышал, но не слушал! не сдавалась мама.
В чем разница? усмехнулся я.
В том, что мне обидно! тут же ответила мама. И села, все-таки не сдержав улыбки.
Обстановка за столом по-прежнему была не идеальной, но все же улучшилась, а пятью минутами ранее могла обернуться невесть чем.
Мой сын идет в школу Хиткрофт. Папа покачал головой, не донеся ложку до рта. Подумать только!
Болван! Молчи и ешь! рявкнула мама.
Папа поглядел на нее и расхохотался. Все присоединились к нему кроме Линетт.
Я сунул в рот ложку пасты с мясной подливкой и принялся с удовольствием жевать. По правде говоря, я не мог дождаться завтрашнего дня. Наконец-то я пойду в среднюю школу. Смогу чего-то добиться, сделать что-то со своей жизнью. Если я получу хорошее образование, никто не сможет презрительно бросить мне: ты, мол, недостаточно умен и недостаточно хорош. Никто. Я ступил на путь к успеху! И еще, если я получу хорошее образование, ничто не встанет между мной и Сеффи. Ничто на свете.
Глава 3
× Сеффи
Я передвинула курсор на «ЗАВЕРШЕНИЕ РАБОТЫ», щелкнула мышкой, зевнула и стала ждать, когда компьютер выключится. Сегодня у него на это ушла целая вечность. Наконец послышался щелчок, и экран погас. Я отсоединила монитор и колонки. Теперь попить что-нибудь и спать. Завтра первый день в школе.
При этой мысли я застонала. Школа! Снова увижу подружек, у нас начнутся обычные разговоры кто где побывал, кто что посмотрел, кто на каких вечеринках блистал, и скоро возникнет ощущение, что никаких каникул и не было. Прежние лица, прежние учителя, прежнее все! Но ведь на самом деле завтра будет немного иначе. По крайней мере завтрашний день будет не совсем такой, как обычно после каникул. В нашу школу придут четыре нуля, в том числе Каллум. Может, он даже попадет в мой класс. И даже если нет, у нас обязательно будут совместные уроки, хотя бы иногда. Мой лучший друг пойдет со мной в одну школу. Этой мысли хватило, чтобы я расплылась в идиотской улыбке.
Боже, прошу тебя, сделай так, чтобы Каллум попал ко мне в класс, прошептала я. Вышла из комнаты и направилась к лестнице.
Каллум в моем классе! Как это было бы здорово! Мне не терпелось показать ему спортивные площадки и бассейн, гимнастический зал и комнаты для музыкальных занятий, столовую и лаборатории. И познакомить его со всеми своими друзьями. Стоит им увидеть его, и они сразу поймут, что с ним так же круто, как со мной. Вот будет чудесно!
Я тихонько спустилась по лестнице. Пить хотелось ужасно, но совсем не улыбалось столкнуться с мамой. Она была несчастна. Я не понимала, в чем дело. Ведь я помнила, как она была сплошной смех, шутки и объятия, но теперь это осталось где-то далеко-далеко, в прошлом. Это было три года назад. После этого она стала на себя не похожа. Ее чувство юмора преждевременно постарело и скончалось, и губы у нее скривились в вечной унылой гримасе, словно врезавшейся в кожу.
Я тряхнула головой. Если так взрослеют, то я не хочу взрослеть. Хорошо хоть с папой по-прежнему весело, когда он здесь, а это бывает нечасто. Все взрослые при первом же знакомстве начинают мне рассказывать, какой папа замечательный, какой он умный, забавный, красивый и что ему суждено добраться на самый верх. Тот вонючий потный дядька с липкими руками, который приходил к маме с папой на последний званый обед, все время говорил со мной только об одном что папа рано или поздно станет премьер-министром и я должна им гордиться. Да он, этот дядька, получил бы золотую медаль на международном турнире за звание самого скучного человека на свете! Даже если папа станет премьер-министром, какая мне с того радость? Я и так его почти не вижу. Если он станет премьер-министром, мне придется смотреть телевизор, чтобы вспомнить, как он выглядит.
Эти мягкотелые либералишки из Пангейского экономического сообщества меня от них тошнит! Сказали, мы должны пускать нулей в свои школы ладно, мы согласились. Сказали, мы должны пускать нулей в свою армию и полицию ладно, мы согласились. А им все мало. И еще Освободительное Ополчение я думал, если мы примем кое-кого из пустышек в свои школы, это заткнет им рот
Я услышала папин голос, полный злобы и горечи, и замерла на нижней ступеньке.
Но оказалось недостаточно. Освободительное Ополчение увидело, что их требование выполнили, и решило, если так, выдвинуть еще несколько. А потом будет еще несколько. Другой голос: у папы гость.
Только через мой хладный труп! Так я и знал, что уступать требованиям Пангейского экономического сообщества хотя бы раз большая ошибка. Боже, храни нас от либералов и пустышек!
В папином голосе было столько яда, что я поморщилась. И мне еще не доводилось слышать, чтобы он называл нулей пустышками. Пустышки Что за ужасное слово! Гнусное. Мой друг Каллум не пустышка. Он не
Освободительное Ополчение недовольно темпами перемен в нашей стране. Они требуют
А кто, собственно, такие «они»? свирепо спросил папа. Кто возглавляет Освободительное Ополчение?
Не знаю, сэр. Пробраться до самого верха дело небыстрое, а Освободительное Ополчение ведет себя донельзя бдительно. Каждое боевое подразделение состоит из разных ячеек, а для связи с другими ячейками у них множество разных явок. Выяснить, кто у них главный, крайне сложно.
Оправдания мне не нужны. Займитесь делом. Я вам за это плачу. Не хочу потерять место в правительстве из-за каких-то смутьянов-террористов.
Они называют себя бойцами за свободу, заявил папин гость.
Да пусть кем угодно себя называют, хоть потомками ангела Шаки мне все равно: они подонки, и я хочу, чтобы их уничтожили. Всех до единого.
Молчание. Потом:
Я буду работать над этим.
Единственным ответом было папино презрительное хмыканье.
Сэр, насчет наших встреч С каждым разом риск все больше. Надо найти какой-то более безопасный способ связи.
Я по-прежнему настаиваю на личных встречах не реже раза в месяц.
Но это опасно, возразил папин собеседник. Я каждый раз рискую жизнью
Не желаю слушать. Можете звонить мне и писать имейлы в любой момент, но я хочу видеть вас по меньшей мере раз в месяц. Это понятно? рявкнул папа.