Tы счастлив, живешь в согласии с собой? Бет переводила стрелки туда, где была ее территория на психологию и внутренний мир друга.
За красивой и холодноватой внешностью Бетти, чем-то похожей на Николь Кидман,32 скрывалась чувствительная и темпераментная натура. Ей понравилось выражение писателя Хулио Кортасар: «На самом деле каждый из нас театральная пьеса, которую смотрят со второго акта. Все очень мило, но ничего не понять.» Многолетний брак не утолил ее потребность в любви, а женские фантазии продолжали занимать особое место в её снах и не только.
Счастлив ли я? переспросил вслух Дан. Мой однофамилец, физик Лев Ландау (или Дау, как его звали) считал, что каждый человек обязан быть счастливым и для этого к жизни нужно относиться просто и с юмором. Например, с женой Дау заключил «брачный пакт о ненападении», подразумевавший свободу личной жизни супругов. Я частично принял его формулу счастья, «работа, любовь и общение с людьми», что доставляет больше удовольствия, чем огорчений.33 Вот и сейчас, я лечу в Австралию с любимой женщиной. Ну и как ты думаешь, я счастлив? вернул Дан вопрос Бетти с неотразимой улыбкой, говорящей о том, что ответ им обоим хорошо известен. «Пакта о ненападении я не заключал. Моя жена хоть и смотрела на меня с обожанием, но все-таки не смогла понять моей души», подумал он.
Дан развернулся к ней правым боком, насколько позволяло узкое кресло, и погрузился в ее глаза своим цепким взглядом. Бет не отвела своих глаз, давая понять, что их игра будет на равных. Она впервые услышала главное: «Так я его любимая женщина! Умеет же профессор порадовать женщину. Он счастлив, конечно счастлив. В клинике он врач и босс, в Технионе лектор и учитель, на Конгрессах спикер и председатель заседаний. А еще редактор, рецензент, экзаменатор, отец двух дочерей. Ко всему этому у него есть я! Чего бы ему не быть счастливым? Да он никогда и не жалуется.»
Очень интересно, доктор, сказала Бэт вслух. Ты счастлив, но как же ты так умело спрятал в шкафу все свои скелеты? Ни одного не упомянул. Мы еще вернемся к темной стороне твоей загадочной личности, протянула последние два слова Бет, сладко потягиваясь и представляя себе, что они уже прилетели, поселились в гостинице и залезли в ванну, вместе, естественно. Но тут в ход ее сладких грез и мыслей врезался голос стюардессы:
Уважаемые пассажиры! Через несколько минут мы предложим вам легкий ужин. Поднимите спинку кресла, пожалуйста. Приятного аппетита.
Вот видишь, Бет? У меня в команде самолета есть свои люди. Они не согласны на твое дальнейшее проникновение в мою «темную душу» и очень своевременно решили нас покормить. После ужина твоя очередь рассказать мне свою легенду, Дан откровенно радовался тому, что его «выход» закончился.
Моя жизнь никакая не легенда, мой друг, а интересная история хорошенькой и умной женщины, которую, как мы недавно выяснили, ты любишь, Бет таким образом подчеркнула то единственно интересное, что услышала от своего друга.
Ужин был не таким уж и легким, на подносе уместился горячий обед: мясо (или рыба, по выбору), рис (или паста), овощи и фрукты, пироженое, чай, кофе, соки, виски, пиво или вино. Их выбор оказался похожим, кроме алкоголя: Дан выбрал виски, а Бет красное вино. Трапеза разморила обоих, но спать было еще рано.
Ну а теперь, дорогая, «кви-про-кво».34
Ладно. Я тоже москвичка, родители были музыкантами: папа скрипач, а мама пианистка. Они познакомились во время выступлений их оркестра. К сожалению, оба рано ушли.
Извини, соболезную, Дан погладил ее по плечу.
Бетти кивнула головой.
В моем детстве ничего примечательного не происходило. Росла послушной девочкой, шкодничала редко. Окончила школу среди лучших, а затем психологический факультет МГУ, случайно попала в процентную квоту. Рано выскочила замуж.
По любви, конечно?
История об этом умалчивает. В Израиль приехала по инициативе мужа с маленьким сыном, второй родился уже здесь. Прошла специализацию по клинической психологии в Израиле, открыла свою клинику. В моем доме мир, несчастной себя не считаю, сублимировалась в детей и работу.35 Два ребенка тяжелый якорь. А когда появился ты , жить стало потеплее. Да ты и сам знаешь.
А вот с этого момента поподробней, его реплика прозвучала игриво, напоминая расхожую просьбу психологов и психиатров при интервьюировании, Дан взял ее руку в свою и легонько пожал, что означало: «Да, я с тобой.»
Встречаясь с тобой в клинике, я чувствовала спиной, когда ты смотрел на меня своими глазами радарами. Пару лет тому назад, оказавшись в Эйлате на конференции, после бара с его коктейлями, мы неожиданно очутились в одной кровати. Ты помнишь?
Это невозможно забыть, но так уж и неожиданно, Бет?
Женским чутьем я чувствовала, что это должно было когда-нибудь произойти и, будучи в баре в тот вечер, я ясно поняла: сейчас или никогда. Мы оба не упустили шанс, не так ли? голос выдавал, что с ней определённо случилась что-то хорошее.
Пожалуй. Наша первая ночь была безумной! Я давно чувствовал себя на подъеме, когда ты была рядом. Завести роман там, где работаешь, безрассудство. Но ты формально не подчинялась и не зависела от меня.
О служебном романе я и не задумывалась. Ту безумную ночь я тоже не смогла забыть, да и не хотела. Когда через месяц ты пригласил меня на свидание, я отказалась, причем дважды, и вовсе не потому, что не хотела тебя я скучала по твоим рукам и ласкам. Ты не сдавался, и мои тормоза отказали, хотя страхи остались до сих пор.
Да, да, да наши встречи стали частью моей жизни и я не мыслю ее без тебя, Дан приложил к губам ее руку и поцеловал одним касанием.
А я давно называла тебя Даником и мысленно разговаривала с тобой обо всем на свете, но подавляла свои чувства. Я их боялась, особенно, любви. Бурю эмоций и желаний, которые ты вызывал у меня, сам об этом не подозревая, я ранее не испытывала никогда и ни к кому. Я ни на минуту не сомневалась, что это была любовь.
В голосе Бетти слышались дрожащие нотки, лишенные прежней шаловливости и наигранности. Она была рада не только тому, что услышала от Дана, но еще и тому, что впервые смогла сказать о своих чувствах. Как женщине, ей было трудно носить это в себе, а поделиться она ни с кем не могла. Теперь же Бетти испытала удивительное облегчение (катарсис36) и благодарность Дану за удивительное «послевкусие», о чем он и не подозревал.
Это я как раз подозревал, сказал Дан, угадав ее мысли, но не был уверен. Ты не обижайся, но поначалу я испытывал обычное влечение к хорошенькой женщине, романтические чувства пробудились позже. Ты помнишь, что говаривал Карл Юнг: «Встреча двух личностей подобна контакту двух химических веществ: если есть хоть малейшая реакция, изменяются оба элемента.»37 Так вот, когда секс разбудил влюбленность, я стал испытывать одновременно радость и тревогу. Вот тогда мы и договорились о «табу» не вовлекать в роман свои семьи и ни в коем случае не разрушать их. Пока нам это удается. А теперь «тест» на твою искренность и доверие. Можешь не отвечать, если не хочешь.
Спрашивай, а там будет видно, насторожилась Бет, но отступать она не хотела.
Мой вопрос очень банальный. Ты имела любовников в браке?
Бетти почувствовала себя в ловушке. «Количество половых партнеров и сексуальные фантазии табу для обсуждения с самыми близкими друзьями. Если любвеобильных мужчин называют альфа-самцами, то женщина в лучшем случае блудливая кошка, и это самое приличное из всех прозвищ. За измену можно поплатиться браком либо потерять возлюбленного», прокачивала она ситуацию.
Чтобы я ни ответила на твой «тест», ты не сможешь это проверить. Мне нечего рассказывать про два случайных «скелета» в моем шкафу. С ними не было романтических отношений и любви, по лицу Бет пробежала тень легкой грусти.