Тормози, велел он жестко.
Как только приблизился тротуар с ярко освещенными вывесками, Растахов решительно распахнул дверцу.
Полицейский в темно-синей форме вылез из остановившегося сзади автомобиля и неспешно подошел. Направился было к водителю, но здоровенный, на голову выше него Растахов преградил дорогу и посмотрел вопросительно и зло.
В чем дело?
«Дорожник» оглядел его неприветливо, в глаза бросилась черная сутана священника.
Вы превысили скоростной режим в черте города, бросил полицейский ворчливо, и дважды проехали на красный свет. Отойдите, гражданинсвятой отец.
Слушай меня, лейтенант, сказал Растахов, уже закипая. Ты, что, меня не узнал?
Полицейский вытащил мини-сканер, похожий на фен для сушки волос, и навел на правый глаз Растахова. Послышался тихий писк считывающего устройства.
Полицейский глянул на монитор, и лицо изумленно вытянулось. Он хмуро посмотрел на стоящего перед ним человека в сутане. Грудь широка и могуча, на толстой цепочке небольшой аккуратный крест с ровными гранями.
Господин Растахов, проговорил он нехотя. Ваш водитель нарушил правила ПДД, но я не имею права вас штрафовать. Ваше имя в «зеленом списке».
Ступай, лейтенант, произнес Григорий. И больше не греши.
Кто бы говорил, пробурчал «дорожник» и вернулся к машине, напоследок одарив неприязненным взглядом.
Поехали, бросил Растахов, садясь назад в джип. Мне еще надо столик заказать.
Для вас всегда столик будет, заметил водитель. Кто посмеет отказать духовнику президента.
***
Рублевка. 15 мая 2026 г. 00.53
Ее кожа была нежна, как шелк. В идущем из окон дома мягком свете она казалась речной нимфой, что каким-то чудом вышла из воды и вот лежит себе здесь, в шезлонге возле просторного бассейна. Как и ее подруга в соседнем.
Обе стройные и обнаженные. У брюнетки на животе замысловатой вязью выведена татуировка «Настя». Несмотря на то, что уже за тридцать, она телосложением и ростом напоминает девушку-подростка.
У второй в пупке поблескивает колечко, как и в левом соске небольшой груди. Длинные светлые волосы струятся по плечам.
Ну ты и жеребец, Гриша, рассмеялась блондинка и легким движением соскочила в воду.
Голый, здоровенный как медведь, Растахов взял початую бутылку виски и сделал глоток. Затем подхватил вапорайзер, неспешно закурил. Взгляд сделался отстраненным. Он сжал и разжал металлические пальцы в перчатке на правой руке. Коснулся обрубка мизинца на левой.
Ты похож на древних святых отшельников, о каких в детстве рассказывала бабка, призналась Настасья, глядя на Растахова с любопытством. Такой же лохматый, бородатый, в глазах у тебя огонь, а уж когда ты начинаешь отпускать нам с подругами грехи, то там вообще пляшут черти. Хотя ты ж, по идее, священник. Преподобный. У вас же вообще целибат. Да и бороду тебе носить не положено.
Много будешь знать, сказал Григорий, выпуская изо рта клуб белого дыма, скоро состаришься, Настя. А в России Папа священникам бороду носить разрешает. С самого крещения Руси. По крайней мере, устав дозволяет исключения.
Ну я же хочу знать все о преподобном, что отпускает мне грехи, рассмеялась она. Пусть и в такой, прямо скажем, нетрадиционной манере.
Растахов отпил еще виски и посмотрел на нее. У Настасьи за спиной прошла вылезшая из бассейна блондинка. С нее ручьями стекает вода, а стройные бедра, покачиваясь, блестят в падающем из окон свете. Она ушла в дом, вскоре там негромко заиграла музыка, и ухо Григория стало улавливать джазовые нотки.
Что ты хочешь узнать? спросил он, посмотрев на прекрасную обнаженную собеседницу.
Гриша, у тебя искусственная рука, сказала она. Приложение у меня в телефоне показывает, что часть твоего черепа металлокерамический протез. У тебя опять же три искусственных ребра, а спина вся в жутких шрамах.
Молодая женщина приблизилась, заглянула в его суровое лицо, спросила уже без тени шутки или иронии:
Откуда у тебя протез и шрамы? Кто тебя так сильно бил? В тебе столько энергии, что аж из ушей выплескивается. Ты почти час любил меня с Алиной. Мы уже выжатые, как два лимона, а у тебя вон ни в одном глазу, как будто ты готов кувыркаться до утра. Она улыбнулась. Не будь я такая ревнивая, я бы привезла после ресторана еще подруг. Чисто эксперимент на тебе поставить.
Настасья продолжала смотреть, как будто взгляд тянет к этому суровому бородачу неким магнитом. Мелькнула мысль, что вот сейчас, пока голый, он вполне сошел бы за деревенского мужика из прошлых столетий, который пьет самогон, прыгает зимой в прорубь и может согнуть в ладони подкову.
Не забивай голову, посоветовал Григорий, затягиваясь и вновь выпуская клуб дыма, который на миг скрыл лицо Настасьи. Ни мне, ни себе.
Поговаривают, что тебя зовут «Механический духовник», сказала она негромко. И что наш президент обсуждает с тобой не только Библию и свое здоровье. А еще и государственные вопросы. Слушай, а правда, что он смертельно болен?
От взгляда, которым одарил ее Растахов, Настасья вздрогнула. Если до этого в глазах плясали озорные черти даже чёртики, то теперь оттуда словно взглянул зверобог, которым в древности резали в жертву людей.
Президент здоров, произнес он медленно. Я действительно его духовник, пусть и частично механический. Остальное тебе лучше не знать. Ты поняла?
Поняла, конечно, сказала Настасья торопливо и примирительно улыбнулась. Секреты есть у каждого. Может, когда-нибудь сам расскажешь, если захочешь. Времени у нас много, ведь так?
В ее голосе прозвучала надежда.
Никогда больше не заводи этот разговор, повторил Григорий с нажимом, словно бы сдерживая рвущуюся ярость.
Резко встав с шезлонга, он направился в дом.
***
Воспоминания об этих, казалось бы, совсем еще недавних событиях всегда возвращались с болью, обидой на тех людей и самого себя. После них всегда начиналась мигрень.
Организм словно напоминал Растахову об истоках его теперешнего положения в обществе, как бы иллюстрируя расхожую истину, что без боли и падения в самые глубокие ямы не бывает взлетов в горние выси.
Григорию вспомнилось, каким он был несколько лет назад, пока все эти искусственные части не были встроены в его могучее, здоровое тело. Вспомнилась сауна, где был с другими жителями небольшой деревеньки, когда из него сумбурным потоком хлынула проповедь.