Смелый мальчик, уныло сказала Таня.
На вокзале, сообщил Саша Брославский, который, пока суд да дело, успел уже прочно закрепить палатку, закинув пару бечёвок на сосновые сучья, этот мальчик шуровал в рюкзаках и бормотал что-то о рациональном распределении груза.
А деньги-то у всех целы? спросил Левин и даже перестал улыбаться.
Марецкий вновь стащил наушники, решительно, как оживший мертвец, поднялся с земли и критически осмотрел ладони, испачканные зеленью и истыканные сосновыми иголками.
Во-первых, Миша, сообщил он холодно, такими обвинениями не кидаются. Я Брюса привёл, так ко мне с претензиями и обращайтесь. Он, может, не такой умный, как ты, Миша, и не такой гениальный, как Витька Светлов. Но что он не вор, это я ручаюсь.
Никто не говорит, что он вор, сказал Светлов, пожав плечами, но трепач он каких свет не видывал.
А может, мы не будем про моего друга гадости за глаза говорить? Ему семнадцать лет, а в семнадцать лет мы все были идиотами.
В отдалении Брюс неуклюже свалился с дерева и исчез из поля зрения.
У него по каратэ пояс, с преувеличенным уважением сказал Левин. Он мне сам рассказывал, когда в автобусе ехали. Чёрный? спрашиваю. Нет, пока только синий. Кристальной честности человек.
Тебе ещё повезло, хмыкнула Майя. Мне он в электричке успел вкратце обрисовать, как утратил девственность в восьмом классе с учительницей физики.
Да я его убью вообще! расхохотался Левин и, шурша «адидасом», кинулся Майю душить. И тебя заодно! Когда ты успеваешь со всеми поговорить о сексе, несчастная?
Соль просыплешь! Отвали от меня, Лев! Отвали! Тебе семнадцать лет! Ты идиот!
«Теперь понятно, как погибнут все шестеро участников первого и последнего похода в лес студии авторской песни Бригантина. Майя окажется задушена, а тело её завернуто в зелёный полиэтилен и сброшено в речку. Его обнаружат много дней спустя, ниже по течению. В маленьком городке Твин-Пикс».
Саша Брославский завязал последний узел на сосновом сучке и для верности постучал по туго натянутому брезенту. Теперь в палатке можно жить.
«Славные они все ребята, подумал Саша. Умные, воспитанные, вежливые. И надо было этих славных ребят сразу гнать в шею, непосредственно с порога. Всех четверых»
Они припёрлись позавчера, все вчетвером. Похожий на умную собаку Левин, Майя, очкастый Толя, которого по причине бороды и могучего сложения легко можно было принять за отца или даже деда всех остальных, хотя был он не старше Вади Марецкого. Золотистая гитара торчала над рыжим Вадиным затылком, как покосившийся нимб, и задевала за все двери.
Саша Брославский мирно сидел за столом в учебном классе туристического клуба и шил себе из верёвки страховочную обвязку для лазанья по скалам. Летом всегда можно выбрать день-два на подгонку экипировки, лишь бы никто не мешал.
Привет! нагловато помахал рукой Марецкий и, широко улыбаясь, пространно объявил: Мы ваши соседи, из юношеской студии любителей авторской песни «Бригантина»!
Вижу, коротко сказал Саша Брославский. Ожидаемого восторга он не проявил, и это сразу задело Вадима Марецкого. Вадим погасил улыбку и суховато потребовал:
Нам бы Аркадия Павловича повидать.
Нету Аркадия Павловича, сказал Саша. Руководитель турклуба Аркадий Павлович Коваль уже второй месяц лежал в больнице после очень неприятного инфаркта, но Саша плевать хотел на суеверия и постарался вложить в ответ побольше трагизма. Авось, извинятся и уйдут
Не помогло.
Мы знаем, что Аркадий Палыч болен, сказала Майя с таким видом, как будто только что вернулась из операционной, и желаем ему скорейшего выздоровления. Может, нам поможете вы? Мы, простите, не знаем, вашего имени-отчества
Моё имя-отчество Саша Брославский, сказал Саша Брославский. Можно просто Александр. Да вы присаживайтесь.
Спасибо, Александр. «Бригантина» идёт в поход
Дело хорошее, сказал Саша и потёр ладонью коротко остриженный затылок. Он сразу почуял, что дело пахнет керосином. Когда любители авторской песни собираются в поход, настоящему туристу лучше не находиться поблизости. Надо просто пожелать ребятам попутного ветра.
Мы пришли, чтобы задать вам всего один вопрос: чего нельзя делать в турпоходе?
Левин сел напротив и смотрел на Сашу с той иронией, как обычно смотрят умные школьники на молодых учителей. Майя тоже села. Марецкий внушительно стоял, сунув руки в карманы, ибо не хотел снимать со спины красиво висящую гитару. Толя скромно отошёл к стене, протёр очки бумажной салфеткой, достав её из кармана, и теперь разглядывал мутные старые фотографии каких-то людей на лыжах.
В походе нельзя играть на гитаре, вежливо ответил Саша. А лучше вообще её с собой не брать.
Улыбки окончательно исчезли с лиц непрошеных гостей. Они пришли, чтобы услышать какой-то совсем другой ответ, но Брославскому и на это, в общем-то, наплевать. Толя потёр бороду ладонью и осторожно уточнил:
А почему?
Как я понимаю, «Бригантина» идёт в поход впервые?
Не то чтобы Саша Брославский ничего не знал про студию юных бардов «Бригантина». Мудрено бы не знать. Её открыли в соседнем помещении три года назад. Присутствовало телевиденье, были аплодисменты и масса гостей. А всё потому, что у штурвала этой «Бригантины» стал Эдуард Мурашов пожилой, но знаменитый. Уж на что Саша Брославский не выносит всякие песни под гитару, но и он не раз и не два слышал чуть надтреснутый, чуть ласковый голос Э. Я. Мурашова, записанный на магнитофонные катушки и бобины. И «Песенку про сосновые шишки», и, конечно, «Ласточка, ласточка». Ну что? Бывают и похуже песни.
Но вот с турклубом у «Бригантины» отношения как-то не заладились. Легендарный Э. Я. Мурашов был поначалу очень приветлив и всё планировал «совместный лесной фестиваль на Вуоксе», но вскоре обнаружил, что туристы попались неудачные ограниченные, не понимающие романтики странствий и напрочь лишённые музыкального слуха. Его раздражало, что Аркадий Павлович Коваль, которого бард Мурашов сперва рассматривал как естественного соратника, почему-то отказывается брать «с собой на скалы» истеричных девочек, пишущих стихи о жестокости мира и готовности немедленно этот мир покинуть. Мальчиков в «Бригантине» числилось гораздо меньше, они ценились там на вес золота и вырастали наглые, с самомнением, вроде вот этого рыжего Вадима, у которого вид сейчас был такой, будто он вот-вот разобьёт гитару об голову. И не об свою.
Мы редко ходим в походы, честно созналась Майя, но три раза осенью ездили в Павловск.
Осенью там очень красиво, вежливо склонил голову Брославский, искренне надеясь, что после этих слов незваные гости просто встанут и уйдут. Подействовало, но не на всех. Марецкий окинул презрительным взглядом разбросанные по столу катушки ниток и верёвки, шагнул к двери и уже оттуда погрозил пальцем:
Я человек нездоровый! напомнил он товарищам по «Бригантине». Я тоже кого-нибудь приведу!
И вышел из учебного класса, зацепив гитарой за притолоку. Обиделся, то есть.
Вы пришли спросить, можно ли брать с собой в поход посторонних? спросил Саша и тут же проклял сам себя. Бородатый Толя, поражённый Сашиной проницательностью, смотрел на него теперь с таким восхищением, что пришлось язвительно добавить: Или насчёт водки, сколько покупать?
Толя даже очки с носа снял, а Левин расхохотался особым, беззвучным смехом человека, собравшегося эмигрировать в Израиль. Майя пихнула его локтем, и серьёзно сказала:
Витька Светлов
Виктор Сергеевич! тут же поправил Левин, давясь хохотом.
Виктор Сергеевич Светлов сказал, что приведёт свою знакомую, сокурсницу. Мы с ней никто не знакомы, конечно