Ну, как водичка? осведомился Левин.
Мокрая, холодная, сообщила Майя. Купаться не стану, да и тебе не советую.
А зачем ты тарелки моешь, если мы ещё не поели?
Русский человек от природы чистоплотен! сообщил Толя, растягивая в руках брезентовое полотнище. Голос, которому он силился придать назидательности, ухал, как у филина. В Европе ещё в набедренных повязках бегали, а русские уже в банях мылись!
Миша Левин, возившийся у самых его ног с колышками, задрал голову. Хотел что-то уточнить. Но предпочёл молча перекреститься двумя перстами.
А ты напрасно иронизируешь над чужой историей, Михаил! немедленно отреагировал Толя и наконец-то уронил палатку на землю.
Саша Брославский попытался представить себе, как могучий бородатый Толя вздёргивает школьника Михаила на берёзу по религиозным соображениям. Получилось неубедительно: Толя не казался злым человеком, а берез в сосновом лесу не росло. Тем не менее, прервать дискуссию показалось явно на пользу.
Эй! окликнул спорщиков Саша, вы что же с нею, бедной, сделали?
Уже вернувшаяся с хворостом Таня чуть вздрогнула, огляделась и только потом поняла, что речь о палатке, и подсказала негромко, как постыдную семейную тайну:
Она всё время падает. У неё прутики не держатся.
Там не нужны никакие прутики. Да положите вы её на землю, товарищи!
Саша, а вместе с ним и Таня дошли до рухнувшей палатки, вокруг которой в скорбном молчании стояли те, кто потерпел с ней полное фиаско.
Ого! восхитился Саша, вытаскивая из руин тоненькую хворостину, предназначенную для поддержания тяжёлой брезентовой крыши. Это кто же это принёс?
Брюс! хором ответили Толя, Светлов и Левин.
Все посмотрели на склонившуюся над рекой ольху, куда знаток парашютных премудростей пытался в данный момент залезть «за ветками посуше».
Дров больше не нужно, предупредил Брославский. Вон вы их сколько уже натаскали. Когда Брюс слезет с дерева, передайте ему это. Теперь насчёт палатки
Майя потрошила рюкзаки в поисках съестного. Светлов стоял, скрестив руки и спрятав глаза под козырьком кепки, шевелил губами повторял текст своей новой песни. Таня уныло кивала. Марецкий слушал плеер, а Брюс всё-таки оседлал нижнюю ветвь ольхи и размышлял, как бы вернуться на землю, не покалечившись. Левин просто лёг на траву, раскинул руки и закрыл глаза, очевидно представляя, что уже доехал до Израиля.
И только Толя стоял и слушал объяснения, почему важно, чтобы брезент палатки был туго натянут. Если бы не Толя, Брославский давно бы взял и сделал всё сам.
«Хреновый из меня наставник молодёжи, думал Саша. Толю я убью сам. Справиться с бородатым силачом будет непросто, но я позову его полазать по скалам и перережу страховочный трос. А потом пойду на шоссе и всё же поймаю попутку до города».
Дослушав объяснения, Толя поправил очки, вытащил топорик из дерева и отправился в лес искать для палатки такие подпорки, чтобы не гнулись, словно удочки.
Соли нет, упавшим голосом объявила Майя. Лев, ты куда соль подевал?
И Вадя Марецкий тут же сорвал наушники с рыжей головы. Всё он прекрасно слышит, оказывается, никакой «Наутилус» этому не помеха.
Как это соли нет? возмутился он. Я для чего пять кило картошки на горбу тащил? Это во-первых
Как-нибудь без соли покушаешь, сказал Виктор Сергеевич Светлов с видом человека, ответственного за всё, и за непозволительное поведение Вади Марецкого в том числе.
Как-нибудь не покушаю! Марецкий задрал рыжую голову, продолжая сидеть на земле, оглядел стоящих кругом и потряс наушниками с торжествующим и даже угрожающим видом.
Может, нам теперь в город за твоей солью обратно съездить, Вадя?
А что хочешь, то и делай! Только я картошку без соли не могу! Я человек нездоровый, меня без соли вытошнит! Это во-первых
Майя поморщилась. Таня спросила с видом трезвомыслящей, хотя и унылой лошади:
Зачем же в город, Витя? Можно сходить в посёлок, где ты в детстве на даче жил.
В голосе обутой в тяжелые ботинки девушки неожиданно послышались нотки, которыми совсем уж взрослые женщины обращаются к бестолковому мужу в присутствии многочисленных гостей. Когда он, допустим, забыл купить для праздника майонез.
Я из-за него вот, Светлов кивнул козырьком своей кепки на сидящего под сосной, и казалось, что аист примеривается, как бы продырявить клювом ничтожную лягушку, в поселок не потащусь! Чего тебе ещё, Вадя, принести? Горчицы, может быть?
А я тебя и не просил ни о чём! вконец обиделся Вадим. И я тебе не Вадя, уважаемый Виктор Сергеевич!
Оба смолкли, тяжело дыша. Светлов играл желваками так, что кепка шевелилась на голове. Марецкий скоблил ногтями ствол сосны, рискуя уронить гитару, принесённую в лес, чтобы петь песни про искры над костром, про рассветы в лесу и, главное, про крепкую мужскую дружбу.
Настоящий бард никогда не ударит соратника гитарой по голове инструмент пожалеет. Но если Виктор Сергеевич Светлов склонится ещё чуть ниже, Вадим Марецкий вцепится ему в горло зубами. Труп ответственного за поход обнаружат страшно изуродованным.
И на здоровье! мысленно прибавил Брославский. Мне-то это всё зачем?
Выручила умница Майя, очевидно, привыкшая к выходкам старших товарищей. Она спросила здравым голоском отличницы, просящей разрешения выйти из класса во время контрольной:
В этой деревне есть магазин? Лев туда сбегает, вы ему только объясните, как идти Мотанёшься, Лев?
Куда ж деваться бедному еврею? философски заметил Миша Левин, отрываясь от созерцания дорожки муравьёв, найденной в траве. Миша поднялся на ноги, отряхнул шуршащие адидасовские штаны и вытянулся перед Майей по стойке «смирно». Отрапортовал: В нашей, деревне, барыня, всё есть, вона как оно! Куды итить-то? Мы шли-то сюды откель? Там мы шли?
Для пущего смеха Левин указал в глухую чащу, где километров на двадцать не найдёшь ничего, кроме болота. Светлову это понравилось. Когда спутники не забывают, что он тут самый умный и ответственный, да ещё и за солью бежать придётся кому-то другому, это приятно, это правильно.
Виктор Сергеевич Светлов взял нерадивого школьника за плечи и слегка развернул:
Вот тропинка. От дзота надо повернуть налево
Не дзот, а дот, эхом отозвался из под сосны Марецкий. Это во-первых Дзот это когда из земли и брёвен
Кто, простите, из земли и брёвен? спросил Левин и посмотрел на окружающих с истинно еврейским простодушием. Это понравилось Светлову ещё больше.
Помнишь, мы мост через речку переходили? Потом по тропинке наверх поднялись. Там такой муравейник ещё здоровый стоял
Бывают муравейники больные иронически усмехнулся Марецкий. Светлов шутку проигнорировал.
Там напротив какие-то камни валялись среди деревьев, вспомнил наблюдательный Левин, железобетонные. Майка ещё спросила, что это, а я не знал.
Это и есть дот. Вадим меня верно поправил, это взорванный финский дот.
А на нём написано, что он финский? Марецкому хотелось дискуссии, может, даже скандала, и скрытые намёки на примирение он решительно отвергал.
Вадя, ласково напомнил Светлов, глядя не под ноги, а в небо за ветвями сосны, я, между прочим, объясняю Михаилу, как он пойдёт за солью в посёлок. Чтобы тебя не тошнило. Если не нужно, так прямо и скажи Так вот, это не камни там. Это обломки толстых стен из железобетона. В финскую войну там стояли пулемёты. Бомбу кинули или после войны взорвали, этого уж я не знаю, но так там эти глыбы и лежат, слева от тропинки. Дот. Долговременная огневая точка.
Майин смех прервал лекцию по краеведению. Когда строгая школьница Майя смеётся, она удивительно хорошеет.
Вот она, соль! Угадайте, где? Её этот ваш Брюс к себе в рюкзак уложил зачем-то
Все дружно поглядели на далёкую ольху, где, вцепившись в нижнюю ветку руками, мерно покачивался Брюс. Он прекрасно там смотрелся в своей пятнистой рубашоночке полувоенного образца, но прыгнуть вниз под обрыв пока не решился.