Сама луна сегодня была неприятная, странная: она медленно расползалась,
вытягиваясь по небу, словно кто-то надавил на краешек жвачки, что тянулась вслед за вращением небесной сферы. Луна росла и наливалась необычным
кровавым светом, готовая лопнуть, как гнойная гематома. Оптический эффект, конечно, но все равно жутко…
Бука терпеливо выслушал Петлю, едва
заметно кивнул и сказал:
— Ну, вот видишь.
— А что я должен видеть?! — огрызнулся Петля.
— Не могло тебе сегодня повезти. Никак не могло.
— Это еще почему?
— Как бы тебе объяснить… — Бука болезненно поморщился.
Он не любил ничего объяснять. Большее из того, что он знал и
чувствовал, невозможно было выразить человеческими словами. Может, дело было в том, что он слишком мало общался с людьми, так и не научившись четко
выражать свои мысли. Это попросту казалось лишним в его простой жизни. Ведь Зоне не нужны слова. Слова нужны людям. А люди не нужны Буке. Точнее —
не были нужны до последнего времени.
— Если уж тебе везет — значит, ты везунчик, — неторопливо начал Бука. — И когда возникнет ситуация «или
повезет, или не повезет», то у везунчика больше шансов, что все-таки повезет. А ты — ты невезучий. Я знаю, что тебе это не нравится слышать, но это
так. А значит, что сегодня, когда не повезло всей твоей группе, тебе просто не могло повезти. Никак.
— И что же все это означает? — судорожно
сглотнув, спросил Петля.
— Это знак.
— И как я должен понимать этот знак? — недоверчиво поинтересовался Петля.
— Это не тебе — это мне знак, —
пояснил Бука.
И в этих словах Петле почудилось что-то мощное, неотвратимое, как вращение Земли. Стало невыносимо тоскливо, чувство беспомощности и
обреченности окончательно лишило его сил.
— Я ничего не понимаю… — слабым голосом проговорил Петля. Ему казалось, что рядом не человек, а злобный
контролер, подчинивший себе его волю. Возможно, отчасти так оно и было. Бука повозился, устраиваясь поудобнее, собираясь со своими вязкими мыслями.
— Я объясню тебе… Попробую объяснить, — поправил себя Бука. Он уставился в темноту перед собой и замер в каменной неподвижности. Двигались только
его сухие тонкие губы. — Если бы все шло как обычно — ты бы не ушел даже от слепых собак, которые остались у вашего хабара. А брести по Зоне без
детектора аномалий и не вляпаться, да еще так долго сопротивляться стае под властью крысиного волка… Нет, просто кто-то оттягивал неизбежное.
— Кто? — с трудом выдавил из себя Петля.
— Ты уцелел только потому, что Зона отказалась прибирать тебя к себе, — сказал Бука. — До поры до
времени. Потому что я должен был встретить тебя. Только поэтому — и других причин я не вижу. Тебе дана отсрочка — если хочешь — по моей личной
просьбе.
Бука замолчал, словно собирался с силами для следующей череды фраз. Говорил он медленно, то и дело останавливаясь, будто спотыкаясь.
Словно искал в темном чулане слова — и складывал их во фразы. Но странным образом в целом получалось вполне связно. Только что-то занозой свербило в
мозгу, мешая этому пояснению сложиться в окончательную и логичную картину.
— Как это — по твоей просьбе? — вдруг встрепенулся Петля, с суеверным
страхом косясь в сторону этого странного парня.