«Вся моя жизнь, посетовал он мысленно, это короткий прыжок в глубокое дерьмо».
6
Стенной экран визжал так пронзительно, что Хари показалось, будто его ударили в ухо ножом. Он дернулся и вскочил, голова кружилась. Всю ночь он пил, сидя в одиночестве в пустом доме, и теперь не мог разлепить веки и понять, откуда этот визг. Он стал тереть глаза кулаками. Наконец верхние веки буквально оторвались от нижних, и Хари почувствовал привкус крови, а от яркого солнца, которое било в окно спальни, у него едва не лопнула голова.
«Черт, сколько сейчас уже? Полдень?»
Эбби, сипло каркнул он. Поляризация. Сумрак.
Пожалуйста, перефразируйте команду, Хари.
Он прокашлялся и сплюнул вязкий комок в специальный контейнер под кроватью.
Эбби, поляризируй окна. Сумрак.
Пока в комнате медленно темнело, он, повысив голос, чтобы перекричать противный визг, спросил:
Эбби, вопрос: что это за гребаный шум?
Пожалуйста, пере
Да, да. Эбби, убери слово «гребаный». Вторая попытка.
Этот шум установленный вами приоритетный сигнал тревоги, Хари. Им обозначается входящий вызов под кодом Суперсрочно.
Эбби, вопрос: какой код?
Код с пометкой Чертова Студийная Задница, Хари.
Черт. Пришлось срочно сосредоточиться. Чертовой Студийной Задницей в его системе кодировок назывался Гейл Келлер, личный помощник Председателя Студии Сан-Франциско Артуро Кольберга. Значит, плохие новости. Эбби, только аудио. Ответить.
Визг внезапно сменился благостной тишиной. Хари сказал:
Да, Гейл. Это Хари.
Артист Майклсон? Голос секретаря звучал без обычной уверенности; он, как и все люди, не слишком любил говорить с собеседником, которого не видел. Э-э-э Администратор Кольберг вызывает вас к себе в кабинет, срочно.
В его кабинет? повторил ошарашенный Хари. Кольберг никогда и никого не принимал в своем кабинете. Хари уже десять лет был звездой Студии, но еще ни разу не входил в кабинет Председателя. А в чем дело? Мое следующее Приключение начнется только после первого числа будущего года, разве нет?
Я э-э-э даже не знаю, Артист. Администратор ничего мне не сказал. Велел только добавить, что это насчет вашей жены, если вы будете спрашивать.
Моей жены? «Интересно, на свете есть хоть что-то, не имеющее отношения к моей жене?» подумал он в приступе похмельной угрюмости. А в чем дело? Случилось что? Сердце ухнуло куда-то вниз, но тут же взмыло опять и застучало сильнее. С ней все в порядке? Что с ней?
Я не знаю, Артист Майклсон. Он велел сказать
Понял я, понял, отрезал Хари, спустил ноги с кровати и встал. Похмелье как рукой сняло. Так, сколько ему нужно времени, чтобы принять душ и одеться? Нет, к черту душ; некогда. А зубы почистить? Или так и идти к Председателю Студии, дышать на него перегаром? «Черт, соберись». Уже иду. Скажите ему, что я через полчаса буду. Скажите просто скажите, что я уже в пути.
День первый
Эй, слушай, не я один убиваю людей.
Никто и не говорит, что ты один, Хари. Дело вообще не в этом.
Я скажу тебе, в чем дело. Дело в том, что именно так я стал звездой. Дело в том, что так я плачу за этот дом, за машины, беру нам столик в Пор ЛОель. Так я плачу вообще за все!
Это не ты платишь, Хари. Платит Тоа-Фелатон. Его жена. Их дочери. И еще тысячи жен, мужей, родителей и детей. Вот кто за все платит.
1
Его имя э-э-э МаэлКот. Администратор Кольберг облизал толстые бесцветные губы и добавил: Мы э-э-э полагаем, что это псевдоним.
Хари, который напряженно стоял перед массивным столом Председателя, внутренне ощерился: «Ясное дело, погоняло, ты, придурок». Вслух он сказал:
ЭлКот на языке пакули означает «огромный» или «беспредельный», а приставка Ма является начальной формой глагола «быть». Это не имя, а бравада. «Не будь ты таким идиотом, ты бы это знал».
Скрытые комментарии никак не отражались на лице Хари; годы практики приучили его носить маску внимания при любых обстоятельствах.
Широкий прямоугольный экран «Сони» за спиной Председателя показывал то, что можно было бы назвать видом из окна позднее осеннее солнце спускалось в бухту, не будь его кабинет расположен глубоко под комплексом Студии.
Этот кабинет был святая святых, которую мало кто видел. За все одиннадцать лет председательства Кольберга даже Хари был здесь всего раз, а ведь он не кто-нибудь звезда номер один в Сан-Франциско, бессмертный участник студийного Списка Десяти самых высокооплачиваемых Актеров в мире. Помещение было небольшое, с округлым потолком и стенами ни одного прямого угла. Система климат-контроля поддерживала в нем сухость воздуха и температуру, почти достаточную для того, чтобы Кольберг не потел, и все же не вполне.
Председатель Студии Сан-Франциско был неопрятным коротышкой, не столько толстым, сколько мягкотелым и дряблым. Пряди бесцветных седых волос облепили его лысую макушку, исполосованную шрамами неудачных трансплантаций, водянистые глаза терялись между валиками кожи, цветом и текстурой, похожей на прокисшее дрожжевое тесто.
Такую кожу Хари видел лишь однажды, когда Кейн освободил партию рабов из пещер племени огриллоев в Зубах Богов. Огриллои выращивали их в вонючем подземном логове, словно скот на убой. Среди рабов были подростки, никогда не видевшие солнца, мальчики, которых кастрировали, чтобы сохранить их мясо сочным и нежным. Вот у них была почти такая же кожа, как у Кольберга.
Не надо думать об этом сейчас, а то опять начнет трясти.
Звезда Кольберга взошла одновременно со звездой Кейна. Именно он послал Хари участвовать в Приключении, позже прославленном как «Последняя битва при Церано». Для них обоих это оказался прорыв Кейн буквально ворвался в Десятку Лучших Актеров, а Кольберг стал тем Председателем, который ввел его туда. Он безошибочно улавливал малейшие колебания настроения публики, и Студия Сан-Франциско преуспевала, как никакая другая в мире. Кольберга уже считали преемником Бизнесмена Уэстфилда Тернера, Президента и Генерального директора Студии. Так что к успеху Кейна Кольберг имел, пожалуй, почти такое же отношение, как и сам Хари.
Хари презирал Кольберга. Вернее, смотрел на него с омерзением, как на таракана, который попал бы в его тарелку утренних хлопьев.
Кольберг продолжал лопотать что-то о МаэлКоте, самопровозглашенном Императоре Анханана.
Тебе стоило бы послушать меня внимательно, Майклсон, вдруг прервал он сам себя. Ведь это ты посадил его на Престол.
В этом был весь старина Кольберг липкий мерзавец может часами ходить вокруг да около, нет чтобы сразу сказать, в чем дело. По дороге к нему Хари уже испытал возможности корпоративного сарафанного радио: задавал вопросы привратникам, охранникам, секретарям, даже у скользкого червя Гейла Келлера спрашивал о Шанне никто ничего не слышал. Все студийные люки были задраены наглухо, и если кто что и знал, то не спешил выкладывать. А Кольберг до сих пор даже имени ее не назвал. У Хари прямо руки чесались треснуть его как следует, чтобы узнать, зачем он здесь, но, зная, что это будет его последний поступок в жизни, он воздерживался.
Во-первых, ответил он напряженным голосом, я не сажал МаэлКота на трон он и без меня справился.
После того, как ты убил его предшественника.
Хари пожал плечами надо же, всю неделю он только об этом и слышит, надоело уже.
А во-вторых, я больше не занимаюсь заказными убийствами.
Кольберг моргнул:
Не понял?
Я больше не убиваю на заказ. Хари отчетливо проговаривал каждое слово, чувствуя, что его наглость граничит с нарушением кастовых законов. Отныне я буду заниматься только нормальными Приключениями, типа «Отступления из Бодекена».
Толстые губы плотно сжались.
Но еще одно убийство тебе все же придется совершить.