И ты будь поосторожнее.
***
Следующий день прошёл тихо. Княжна выздоровела и попросилась к малышам: в комнате с больной горничной она скучала. Девушка она была неплохая, искренне беспокоилась о Жюли, но всё-таки она княжна, а не сиделка. Да и бонне польза поговорить есть с кем. Княгиня хотела припрячь падчерицу к чтению вслух, но я, защищая девушку, выкрутилась, сказав, что её помощь требуется в уходе за детьми. Конечно, если княгиня согласна посидеть в детской, то чтение можно устроить и там. Как раз и детей поможет искупать и накормить. Княгиня ни купать, ни даже видеть детей не хотела нелюбовь к уходу за детьми была в обычае знатных дам, так что вынужденно согласилась на одиночество, лишь бы не видеть этих «les infants terribles».
Ещё одним невыполненным капризом знатной особы стало требование обеспечить её хорошими духами, бутылкой вина и кувшином молока каждое утро. Княгиня уверяла, что не выносит нечистоплотности и привыкла каждый день обтираться ароматной водой. Я напомнила ей о душе и выслушала целую лекцию о вреде частого мытья, которое сушит кожу и превращает благородных красавиц в мещанок. Пришлось объяснять, что нормальное купание полезнее, хотя бы потому, что ты прогреваешься весь, а не кусочками.
Вообще объяснить людям необходимость ежедневного мытья оказалось довольно сложно. Не потому что они были неряхами, а потому что бытовые удобства не позволяли им часто мыться: попробуй каждый день несколько вёдер воды на купание принеси, нагрей, а потом и унеси. Да ещё комнату натопи, чтобы не простудиться. Это с водопроводом легко, а тут А если что-то не жизненно важно и требует много сил, то лучше следовать примеру Лисы из знаменитой басни: виноград кислый, потому что до него не добраться, а купание вредно, потому что его сложно организовать. К запаху можно привыкнуть или замаскировать его духами. Ну а особые чистюли могут обтираться той самой смесью молока и красного вина это на самом деле полезно для кожи.
***
Я то вела светские беседы с мужчинами, то сидела в комнате Жюли, работая или разговаривая с девушкой. Она болела не то чтобы тяжело, скорее изматывающе. Не было ни кашля, ни высокой температуры, но слабость и головокружение держались стойко. Всё дело было в общей ослабленности организма, и рассказ девушки объяснил причину.
Жюли шёл восемнадцатый год. Родилась она в довольно состоятельной семье французских буржуа и, как казалось, должна была прожить спокойную и обеспеченную жизнь. Потом началась революция. Во время Террора никто из родных не погиб, но семья, обнищав, перебралась из собственного дома в каморку на окраине городка. Девочку старались учить, чтобы она могла работать прислугой в состоятельной семье, надеялись, что всё наладится. Потом умерла мать, а два года назад и отец. Жюли пыталась найти работу, но кому нужен шатающийся от голода подросток? Не идти же в «весёлый дом». Повезло устроилась служанкой в гостинице; помогли образованность и манеры, которым её научила мать. В гостинице девушку увидела княгиня и предложила перейти к ней в услужение. Жюли обрадовалась, подумав, что богатая русская дама хочет ей помочь, но всё оказалось проще. Князь не был особо богат, не было у него и характерной для многих русских дворян страсти к огромному числу дармовой крепостной прислуги. В поездке он ограничился минимумом слуг, в который входила всего одна горничная. И не крепостная они слишком необразованы, чтобы выполнять свои обязанности вне России. Прежняя горничная, опытная и уверенная в себе полячка, не захотела терпеть выходки госпожи и ушла от княгини, даже жалование не забрала у других господ больше получит. А горничная требовалась позарез: семья как раз уезжала из страны, времени искать прислугу не оставалось. Так что неопытная, но старательная и согласная работать за питание Жюли очень удачно подвернулась под руку.
Из успокаивающейся Франции семья кружным путём добралась до Англии, где князь решал какие-то свои дела Жюли вообще не задумывалась, какие, а я сообразила, что скорее всего работал на разведку. Ну а княгиня, как говорили в том мире, разрешилась от бремени здоровой девочкой. Французская нянька к этому времени княгиню уже не устраивала, наняли английскую кормилицу и английскую же бонну. Жюли от этого стало ещё тяжелее: на родном языке и поговорить не с кем, да и хозяйка после родов стала совершенно невыносима. Деваться в чужой стране было некуда, так что Жюли оказалась в ловушке. И с ужасом думала о далёкой непонятной России, в которую приходилось ехать. В её жизни было всего два светлых пятнышка. Первый: князь не приставал к служанкам, ограничиваясь редкими визитами к красоткам полусвета. При такой жене это вполне простительно. Второй светлый лучик в наваливающейся беспросветности княжна не то чтобы сдружилась с горничной, но относилась к ней как к человеку, а не вещи, даже пыталась научить языкам. А больше опереться было не на кого.
Я думала над рассказом Жюли и над тем, что её ждало в России. Лант же в это время волновался о запертых в помещении бассейна матросах. Посоветовавшись с помощником капитана тот был довольно толковым человеком, Лант дал матросам несколько наборов карт, шашек и нард, которые они называли «триктрак», и разрешил разминаться в спортзале, в котором сделал турники и канаты и поставил беговые дорожки и примитивные «качалки». Но мужчинам это оказалось не особо интересно. А главное они не понимали, что происходит. Это военный корабль? Торговое судно? Сказочный кит из рассказов об Ионе? Качки нет, запаха воды нет, работы нет, жратвы от пуза. Ещё бы баб и выпивку. И убрать куда-нибудь капитана с помощником и знатных господ, из-за которых нельзя толком повеселиться. И ещё убрать страшных непонятных кукол, которые не выпускают их наружу и охраняют господ и иногда появляющегося хозяина корабля тоже непонятного и пугающего.
***
Шло послеобеденное время третьего дня в том мире. Я, проверив, как дела у Жюли, посчитала обязанности хозяйки выполненными и ушла к себе. Просто посидеть и полистать что весёлое, для отдохновения души.
В гости можно? заглянул ко мне Лант. Скучаешь?
Отдыхаю. И готовлюсь к будущей головной боли. Война с Ашкой проще, чем вся эта дипломатия
Это точно, улыбнулся Лант, садясь в кресло. И безопаснее. По крайней мере для тебя. Как коленка-то?
Нормально, отмахнулась я. Говорить об этом не хотелось. В основном потому, что я боялась снять повязку и увидеть вместо колена «кровяную колбасу». Неприятное зрелище, и если есть возможность на это не смотреть, то Биогель и так всё залечит.
Ты не меняла повязку? догадался Лант. Сдурела? А если нагноение? Где аптечка? Давай сюда свою ногу!
Пришлось пересесть в кресло и терпеливо ждать, пока друг снимет эластичную повязку, намного более удобную и безопасную, чем наши бинты и пластыри.
При виде моего колена он аж присвистнул. А что он ждал? Что всё за эти два дня рассосётся? Такие вещи у меня по месяцу держатся. Хорошо, что настолько сильно я редко «приземляюсь».
Как ты вообще ходишь? Он, снова сидя передо мной на корточках, поднял на меня взгляд. Смотреть жутко. Давай дезраствор, промывать буду.
Снова, как и два дня назад, на пол стекал смешанный с кусочками свернувшейся крови дезраствор. Лант промывал рану, еле слышно шипя в адрес княгини что-то непечатное.
Больно?
Нет. Кожа уже отмерла, через силу улыбнулась я. Пока эта корка отвалится и новая кожа нарастёт
Лант заливал рану биогелем, бинтовал, стараясь не причинить мне боли. И тут у обоих засигналили браслеты.