Сергей вырвался из их рук, перескочил через плетень исбежалвнизпо
косогору, и пробрался мимо огородов к частоколу.
Огляделся по сторонам - дозорных не было видно, наверно, дремлют у себя
на насесте, что над воротами. А потом оннырнулвпотаенный,одномуему
известный ход и вскоре вылез из кустов, что нависали над оврагом.Здесьон
часто прятался от всевидящих глаз ябедницы Алевтины.Оврагдлиннойпрямой
линией уходил к городу. Дно его заросло малинником, нокое-гденасклонах
торчали высокие разлохмаченные стебли ядовитойкрапивы.Дурохвостывэти
края порой забредали, но в овраге ни разу не видели хищныхкотяр.Говорят,
запах старого железа их отпугивает. А железа здесь хватало.
Харитон как-то пояснил,чтораньше,когдаМосквагородскаядосюда
тянулась, это и не овраг был вовсе, а дорога подземная. Тут она поверху шла,
но ближе к реке она ныряет глубоко вниз. Так что же по нейнеходят-ездят,
недоверчивоспросилаКлавдия,начтоХаритонтолькорукоймахнул-
отъездились, мол. Потом он рассказал, как давным-давно, до моровой погибели,
здесь ходили поезда, и тысячи людей катались на них. И онтожекатался,а
когда лихо накатило, то он в этих поездах трупы вывозил на чумное огнище.
Наслушавшись историй, Сергей долго потом ковырялся в овраге ираскопал
на дне куски металла, обломки бетонных плитинесколькосовершенноцелых
керамических плиток с синим узором. Клавдиянемедленноплиткиотобралаи
пристроила их у себя на кухне -горячуюпосудуставить.ОднаждыСергей,
выбрав до последней ягодки ближайшие малинники,забрелпооврагудалеко,
пока не уперся в насыпь.
Вскарабкался было на нее, но на серединезацепилсязакривойржавый
штырь и чуть не полетел в щель, что зияла между насыпью иобломкамибетона
от старого рухнувшего моста. Из щели дуло сырым холодным ветром, лезтьтуда
было боязно, да и надобности никакой не имелось.
Говорили, что под заброшенными домами, вернее,подтем,чтоотних
осталось, таятся огромные-пещеры, да такие, что вся деревня посамыекрыши
уместится. И что, мол, там много чего сохранилось от прежних времен,только
вот проку от того добра нет, ктонайдетивынесетнаружу-томухворь
неминуемая и карачун выйдет. А еще, сказывали, в подземныхпокояхспятна
холодных лежаках хрипуны. На вид они поначалу люди каклюди,толькоежели
приглядеться - светятся будто гнилушки. Станут речи мудреныезаводить,так
не разговаривают, а хрипят! Повстречать такого страхолюда - погибель верная,
с перепугу околеешь, а то еще хрипун метровым языком тебя обовьет иксебе
под землю утянет, а там до смерти заговорит или же попросту удавит.
Сладко и страшно было слушать эти байкитягучимивечерами,апотом,
накрывшись с головой овчиной, вздрагивать,засыпая,отвнезапногоскрипа
ставенилиелеслышногодалекогомявадурохвоста,повесеннемугону
забежавшего в жилые места...
Порой соседи, вернувшись с дальних огородов, рассказывали онепонятных
людях, проходивших старыми тропами по своим непонятным делам.Стакимине
связывались и старались не попадаться им на глаза.