ПРОЛОГ
Восходящие потоки разъели проплешину в плотной облачной ткани, и мутное
белесое пятно Луны глянуло вниз, туда, где волнынакатывалинаизрезанную
протоками землю. Две большие птицы, парящие в ночной выси, углядели огромную
темную тушу, медленно плывущую вдоль берега. Сложив крылья, ониспикировали
на нее, но длинное тело оказалось не дохлым китом, анесъедобнойгромадой,
от которой несло кислой вонючей гарью, авнутри,вгулкомчреве,что-то
гремело, стучало, изрыгало непонятные и страшные звуки.
Несколько взмахов могучих крыльев - и птицы уносятся прочь, вседальше
и дальше от одинокой баржи, идущей глухой ночью невесть куда.
Рыбы, поднявшиеся из глубины, недолго сопровождали ржавый ковчег.Шум,
звонкие удары металла о металл, протяжныескрипыраспугалиих,июркими
серебристыми тенями они ушли вниз, в надежный спасительный мрак.
Между тем судно, удерживаясь на грани двух стихий, не желая сливаться с
тем, что внизу, и не умея стать тем, что вверху, держало свой путь ктемным
берегам.
Волны разбивались обаржувпенуибрызгисмонотоннымшипением
"пршшш... пршшш...", а маленькомучеловеку,чтолежалсосвязаннымиза
спиной руками, прижавшись щекой ксырымлохмотьямкраски,казалось,что
кто-то снова издевательски окликает его: "Приемыш! Приемыш!"...
- Приемыш! Приемыш! -кричалаВерадурнымголосом,ноСергей,не
обращая внимания на ее вопли, хлестал тонким прутом по босым ногам.
К обидным словам он с малых лет привык. Четыре дочери у дядиХаритона,
а шуму от них было как от десяти. Спускуонинедавалиникому.Старшие,
Клавдия и Наталья, распугали всех женихов окрест, а младшие, близняшки, Вера
и Алевтина, каверзами своими изводили соседей и старших сестер.
Хоть и были сестры - старшие и младшие - от разныхматерей,нонраву
одинаково буйного. Отец же, человек степенный, часто дивилсятому,какот
двух его тихих, кротких жен, почившихвбозе,появилисьнинакогоне
похожие разбойные девки.
Родителей своих Сергей не знал. Дядя рассказывал, что впоследнийраз
виделся с ними в Саратове, перед исходом в Москву, и с тех пор вестей от них
не было. Племянника своего Харитон отыскал в приюте, да и то после того, как
приют сгорел, а дети мыкались по временным пристанищам. Впрочем, о тойпоре
дядя говорил глухо, а Сергей и подавно не хотел о ней вспоминать.
Двоюродные сестры сразу же принялись шпынять мальца, а когдаончуток
подрос, кто-то из них возьми и брякни, что будто он вовсеимнеродня,а
так, подобрал Харитоггиз жалости невесть какого приблудыша. Апотому,мол,
знай свое место и слушайся их беспрекословно!
Сколько помнит себя Сергей, не давали они ему проходу.
Дядя по службе частенько отсутствовал, вот сестры и борзеливовсю.То
ущипнут походя, тообманкуподсунут:яйцопустое,воскомналитое,или
крендель из крашеной глины. А как стукнуло парнюдвенадцатьлет,сталон
потихоньку отпор давать. Вот и сейчас, когдаВеранистогониссего
влепилаемувлобешникдеревяннойложкой,нестерпел,скрутилееи
хворостинкой отстегал по голым ногам, да так, что на визг выскочили старшие,
прут отобрали и чуть самому не всыпали.